3 ГЛАВА

3 ГЛАВА

Лучше смерть

Рада, что, наконец-то стану свободна от этого.

Что больше не вспомню о нём. Я уже могла почувствовать, как вода заполняет каждую частичку моего тела. Я это чувствовала помимо того, что уже не могла чувствовать ни ног, ни рук. Я была свободной.

— Доченька дорогая, очнись, прошу. Не уходи от меня не надо.

Доносились до меня голоса, они эхом отзывались в моей голове, среди всей этой каши голос матери был приятней всего на свете, как же я сейчас бы прижалась к ней и разрыдалась.

— Мама?

Открыв глаза, прошептала я, горло болезненно сжалось, и шёпот превратился в хрипоту.

На её лице были слёзы, она сидела на стульчике и опустила голову на моё одеяло. Только сейчас я заметила, что лежу в маленькой комнатке, где везде были какие, то приборы, не трудно было догадаться, что я лежу в больнице.

— Девочка моя, наконец – то, малышка, зачем ты это сделала?

— Меня бросил Витя. Мама я умру без него

— Боже мой, доченька. Знаешь, сколько у тебя таких будет, он не последний. Ты ещё найдёшь своё счастье.

— Здравствуйте мисс…Ну как вы себя чувствуете?

— Могло бы быть и получше.

Прохрипела я.

— Да в таком молодом возрасте, и так кончать жизнь, поверьте мне это не выход из ваших проблем. У меня много за всю практику было таких пациентов, поэтому я знаю, что говорю. Ты ещё молодая у тебя вся жизнь впереди.

Хм опять жизнь, да зачем мне она нужна без него? Слёзы опять вырвались на свободу, и моя боль начала опять разъедать всю меня. Она по кусочкам уничтожала то, что когда то было сердцем. Теперь там пустота, пустота которую никогда ни кто не сможет заполнить.

Мне стало противно жить, зная, что по этой земле ходит он, мне стало неприятно дышать воздухом, который когда то дышал он.

Я больше не могла находиться на солнце, которое обжигало меня, которое возрождало память о нём.

После больницы я полностью стала безжизненной куклой, я перестала смотреть на телефон на тот, самый который когда то мне подарил Витя, я больше не смеялась и не читала романы. Я перестала, долго гулять на улице, каждый раз, когда я прохожу мимо парка слеза вырываться наружу и в шелесте листвы я слышу всё тот же ласковый голос, который говорил мне, когда то « я люблю тебя ».

Мир понемногу становился серым, днями я сидела над уроками, а потом до утра рыдала в подушку. Все вещи или игрушки, подаренные им, я выбросила, я сожгла память о нём, сожгла его фотографии вот только боль я не в состоянии сжечь. Теперь она моя соседка по жизни. Я была разбитой, как тот хрупкий хрусталь, который легонько зацепишь, и он разобьётся на маленькие кристаллики, которые уже нельзя ни собрать, ни склеить. Вот так и я разбилась на маленькие кристаллики. Дни летели как птицы, и моя боль становилась всё ужасней, не видеть его, ни прикоснуться к нему. Он вычеркнул меня из своей жизни, избавился от меня как от ненужной тряпки.

Раздался телефонный звонок.

— Алло

— Нет, это не Юля, это её мать Катя. Ой, вы знаете, она сейчас не может подойти к телефону. Может ей, что-то передать? Да… Хорошо я ей передам. До свидания.

Я отказывалась отвечать. За это время мама поняла, почему я так реагирую на телефоны, поэтому сразу говорила, что я не могу подойти к телефону. Она переживала за меня, её доводили мои ночные слёзы, и поведение, поэтому она решила, что пора мне выходить с этого положения.

— Юля. Ты так уже больше полгода сидишь. Тебе надо погулять, отдохнуть, пойди, сходи в клуб или погуляй в пар… Боже солнце извини.

Только одно упоминание о парке, возрождало самые досадные воспоминания, поэтому я не удивилась, как слёзы начали капать на мои ладони.

— Мама, пожалуй, мне надо побыть одной, выйди.

— Доченька, я не хочу выходить, давай я тебе приготовлю куриный бульончик, и тебе сразу полегчает.

— ВЫЙДИ, УБИРАЙСЯ

Заорала я не в силах сдержаться, я понимала, что она не причём, но этот неожиданный приступ гнева, не давал мне успокоиться, я выла, взбешена, они все мне указывают, что мне делать, куда ходить, да они и не пытались меня понять, не пытались.

Разгромив не в чём невинную полку, и бедный плеер, я заметила под полкой небольшой белый уголок. Заинтересовавшись этой деталью, я полезла доставать то, что бросилось мне в глаза. Вытащив фотку, которая была сложена вдвое, развернув, я опять залилась слезами, это был он, в летний тёплый день. Стоял в том парке, обняв меня за талию, вспомнив тот день, моя душа наполнилась теплом и счастьем, этот чувство я уже и не помнила, поэтому сильно удивилась. Я вспомнила, как он меня поцеловал тогда впервые и сказал, что любит, мы с ним гуляли целую ночь, пока не ударил дождь, и мы не спрятались на площадке под детским грибком.

— За что ты, убил мою жизнь, за что?

Прошептала я, откидывая фотографию в сторону, и забившись в угол, нашептывала, только одно предложение.

— Лучше бы я умерла, хотя бы не мучилась бы.

Уже через час я пожалела, что выгнала мать, она не виновата в мое слабости в том, что меня сломали, просто обрезали крылья и выбросили умирать.

Решив всё-таки пойти извиниться, я вышла со своей комнаты, и медленно спустила в комнату, где мама смотрела телевизор, на столике возле лампы я заметила, баночку с валерьянкой. Боже я наверно её довела до нервного срыва. Она не заслуживает на такое поведение.

— Мама извини меня, пожалуйста! Я не хотела на тебя кричать. Просто я сейчас…

— Тебе сейчас нужны друзья и свежий воздух, тебе надо отвлечься от этих стен. Тебе надо отвлечься от всего, иди, погуляй с друзьями, переступи через свою боль. Покажи ему, что ты сильная. Что ты птица, которой обломали крылья, но не сломали душу.

— Ну, ведь это неправда он полностью меня сломал, он перекрыл мне воздух, и оставил умирать.

— Он не сможет тебя сломать, пока ты сама не сломаешь себя, запомни эти слова, ни один мужчина не достоин таких страданий, и он не исключение.

— Спасибо мам, за то, что ты сейчас со мной.

— Дорогая ну куда я денусь, ты самое дорогое, что у меня есть.