Мечта Ежика.

Мечта Ежика.

Мечта Ежика.

Этот день был очень беспокойным для Ежихи-мамы. С самого утра к ней приходили родители разных зверят и жаловались, что Ежик обижает их деток. Ежиха-мама не могла в это поверить, но все, как один, твердили, что ее малыш коварно подкрадывается к зверятам сзади и со всей силы колет своими иголками. Ежиха была очень расстроена из-за этих происшествий, и когда Ежик пришел домой, его ждал суровый и тяжелый разговор. Мама начала издалека: рассказывала о войнах, убийствах и насилии, которое творили разные страшные персонажи, и в конечном счете свела все эти злодеяния к тому, что негодяи начинали свой нехороший путь с того, что обижали других ребят и зверят. Ежику было очень стыдно и единственным, что он мог сказать, было:

— Мама, но я ведь всего лишь хочу быть иглотерапевтом! Как вы с папой!

Ежиха была обескуражена. Такая мощная лекция оказалась напрасной, а ведь она даже не дошла до момента, где жестоких ежей после смерти черти варят в адских котлах. Впрочем, так оно даже лучше. Воспоминания о том, как бабушка Ежинда пугала Ежиху, на тот момент еще совсем маленькую, дрожью пробежали по Ежихиной шее, и слава богу, что ей не пришлось до этого дойти. Воспитательный запал стих и, улыбнувшись, она проговорила:

— Глупый, но нельзя же просто так колоть всех подряд.

Ежик обрадовался, что мама больше не злится и осмелел:

— Но ведь вы же колите!

Несдержанная наивность Ежика развеселила маму:

— Все совсем не так, как ты думаешь, малыш! Мы колем в специальные места, и только тогда, когда это действительно необходимо, — сказала она, стараясь выглядеть максимально умной.

Этот умный вид насторожил Ежика. Что-то коварно трудное крылось за ним, но Ежик не придал этому значения и уверенно выпалил:

— Да? Тогда я тоже так хочу!

— Ну что ж, — ответила мама, — Тогда тебе надо очень долго учиться! — и тут Ежик вспомнил, что же коварное вечно крылось за маминым умным видом и погрустнел.

Ежик не любил учиться. Но он очень хотел, чтобы родители им гордились, поэтому на следующий день мама отвела его к известнейшему мастеру иглоукалывания Ежичану. Ежичан был безумно рад увидеть вновь одну из своих лучших учениц и сразу же согласился обучать Ежика, но для лучшего результата Ежику нужно было посвятить все свое время обучению, и он вынужден был остаться у Ежичана в подмастерьях на некоторое время. Ежику все меньше нравилась эта затея, но он побоялся расстраивать маму и согласился остаться у великого мастера, и с этого момента начались его напряженные тренировки.

Бесконечные уроки анатомии сменялись ассистированием на сеансах, включавшем в себя массу занудных вещей, таких как обработка игл антисептиком, подготовка документов перед приемом, ведение расписания, опрос посетителей, ожидавших приема и прочее-прочее-прочее. Каждый день Ежик уставал до безумия, и чем больше времени проходило, тем сильнее он сомневался в правильности своего выбора. Он все чаще задумывался над тем, чтобы бросить учебу, но слова папы о том, что «настоящий мужик должен уметь перетерпеть все трудности и уколы» не давали ему это сделать. С каждым днем Ежику было все тяжелее и тяжелее заставлять себя выполнять поручения Ежичана, и он уже почти готов был сдаться и вернуться домой, но однажды к Ежичану пришел очень необычный посетитель.

Такие посетители были редкостью. Это был огромный кабан из соседнего леса, жаловавшийся на боли в спине. Кабан был хмурым, а все его тело покрывали странные и шокирующие рисунки. «Кабахан!» — представился кабан своим громогласным голосом, и не успел Ежик уведомить своего учителя о новом посетителе, как Ежичан, едва услышав голос кабана, сам выскочил ему навстречу и, радостно поздоровавшись, увел Кабахана на сеанс, отпустив Ежика отдыхать.

Это казалось очень странным, но Ежик совсем не хотел уходить. Таинственные рисунки на теле Кабахана никак не выходили у него из головы. Он никогда не видел ничего подобного. Нет, он, конечно, разрисовывал себя, когда был совсем маленьким, но мама очень сильно ругала Ежика за это и… в общем, это было совсем другое.

Когда Кабахан вышел с сеанса, Ежик не мог отвести взгляд от его рисунков. Кабахан заметил это и, улыбнувшись, спросил:

— Нравится?

— Что?

— Татуировки?

— А что это?

— А на что ты смотришь?

— На рисунки.

— Рисунки? Ха-ха-ха! Ну, вот это они и есть. Татуировки.

— Нравятся. Я никогда ничего такого не видел.

— Ну правильно. В ваших краях это редкость, да и мастеров в этом деле не так много.

— А вы знаете таких?

— Каких?

— Таких мастеров. Хотя, конечно! Ведь кто-то же сделал вам ваши та-ту-и-ровки… Я бы очень хотел с кем-нибудь из них познакомиться.

— Ну, как я уже сказал, мастеров здесь нет. Но одну талантливую лисичку я знаю. Она, кстати, должна была подойти. Ты ее случайно не видел?

— Нет.

— Ну что ж, тогда подожду.

Ждать пришлось недолго. Когда лисичка Ласа пришла, Ежик тут же стал приставать к ней с расспросами, но у нее с Кабаханом были какие-то срочные дела, и она согласилась пообщаться с Ежиком на следующий день в гостях у Кабахана, если, конечно же, Ежичан позволит Ежику отлучиться.

Ежика переполняли эмоции. Он чувствовал непреодолимую тягу к своим новым знакомым и никак не мог дождаться следующего вечера. Он почти не спал, но, несмотря на это, весь следующий день он всячески старался угодить Ежичану и беспрекословно исполнял все его поручения, и, оценив старания Ежика, Ежичан позволил ему отправиться вечером в гости к Кабахану.

После этого вечера, Ежик стал ходить к Кабахану в любой момент, когда ему это удавалось, естественно, только с позволения Ежичана. А чтобы получить это позволение, Ежику приходилось выкладываться в своем обучении по полной. Дни пролетали незаметно. Ежик уставал так, что с трудом доползал до своей кровати, но у него и мысли не было о том, чтобы жаловаться на свою нынешнюю жизнь. Он был всем доволен, и вскоре его обучение подошло к концу. Ежичан с гордостью вручил Ежику диплом иглотерапевта и, похвалив его за усердие, отпустил домой, а дома того уже ждал праздничный ужин.

Ежики праздновали возвращение сына, но Ежик был как-то странно взволнован и как будто бы мысленно находился где-то в другом месте. Улучив минуту, он ускользнул из дома и вернулся вместе с лисичкой. Родители были удивлены, Ежик очень переживал и не знал, с чего начать. Ежиха-мама заволновалась вслед за ним. Все происходящее наводило на мысль, что ее сын хочет жениться на лисичке и оставить их с Ежом-папой без внуков, ведь всем известно, что Ежик и лисичка не смогут дать потомства, но Ежик тут же успокоил своих родителей:

— Мы просто друзья! Хорошие добрые друзья, у которых есть общее необычное увлечение!

Еж-папа приободрился:

— Так лисичка тоже увлекается иглоукалыванием? Очень неожиданно для вашего вида. Впрочем, главное, чтобы получалось.

— Нет-нет! — остановил отца Ежик, — это не иглоукалывание.

Лисичка хихикнула. Заметив это, Ежик поправил себя:

— Точнее иглоукалывание… Только не такое как вы думаете. В общем тут надо видеть, — Ежик призывно посмотрел на Ласу, и та развернула свою лапу так, чтобы стало видно внутреннюю ее сторону, и родители увидели бесподобной красоты птичку, которая буквально была готова вспорхнуть с кожи лисички.

Ежику было очень сложно признаться, что он не хочет быть иглотерапевтом, а хочет стать татуировщиком. Услышав это, родители ахнули. Птичка, которую вытатуировал Ежик, конечно же, была бесподобна, но само это занятие казалось родителям Ежика каким-то совершенно бесполезным, тем более после того, как Ежик с отличием закончил курсы у знаменитого Ежичана. Однако, тяжело вздохнув, папа подошел к нему и сказал: «Если ты действительно хочешь заниматься этим, занимайся. Ежик, который душит свою мечту, никогда не станет счастлив.» А мама ничего не сказала, она просто радовалась тому, что у нее оставалась надежда увидеть когда-нибудь внуков.