07

Двадцать шестое июля. Петр протянул руку Вадиму и сказал:

— Очень приятно.

— Очень, — ответил Вадим. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Все его надежды на спасение рухнули. Круглов понял, что Петр не собирается выяснять отношения при своей девушке. Тот даже не показал виду своего знакомства с ним.

— Вы тут поговорите, — сказала Яна и поцеловала своего парня, — а мне на работу пора. До вечера.

— Я провожу тебя, — сказал Петр и вышел вслед за Яной.

Он вернулся на кухню через две минуты.

— Что у тебя за проблемы? — спросил Петр, как ни в чем не бывало. Вадима это удивило. Он минуты две раздумывал над этим, решая рассказать ему или не надо. Как он поведет себя, узнав, что перед ним сидит убийца. Вызовет ли он полицию? Решит ли он отомстить ему? То, что Петр помнит ту историю, Круглов не сомневался. Безвыходность ситуации показывала, что нужно рискнуть. Хуже уже не будет. Вадим глубоко вдохнул. И решил рассказать все.

— Ты мне поможешь?

— А почему я должен тебе помогать? Особенно после того, что ты со мной сделал. Я не забыл.

— И что ты будешь делать? Позвонишь в полицию?

— Нет. Я не буду никуда звонить. И помогать тебе тоже не буду.

— Ладно. Я зря пришел, — Вадим встал и собрался уходить.

— За что?

— Не понял, — Вадим остановился возле Петера и удивленно посмотрел на него.

— За что ты избил меня?

— Я думаю, ты знаешь ответ на этот вопрос.

— Да. Я знаю. Ты хочешь знать, за что я ударил ее?

— Мне все равно. Ты не должен был бить ее.

— Она — шлюха. Твоя сестра. Я застал ее с другим. Они целовались. В засос. Мы с ней стали выяснять отношения. Что-то наговорили друг другу. Я взбесился и ударил ее. Не сильно. Она набросилась на меня. Я нанес ей еще несколько ударов. Я не хотел ее бить. Как-то само все получилось. После этого случая мы расстались.

— Ты не должен был бить ее. Я не жалею о том, что сделал с тобой. Было много других вариантов разрешения того вопроса.

— Я понимаю тебя. После смерти родителей она занималась твоим воспитанием. В детдоме она всегда заступалась за тебя. Татьяна рассказывала мне. Конечно же, ты считаешь своим долгом защищать ее сейчас. Ты же не виноват, что твоя сестра шалава.

Слушая все это, Вадим чувствовал, что закипает. Он еле сдерживал себя. Как этот Петя посмел назвать его сестру шлюхой? Как? Тварь. Последняя фраза была последней точкой кипения.

— Ах, ты — сукин сын! — С этими словами Вадим набросился на Петера. Он ударил его кулаком в лицо. Потом ногой пинул в живот. Петр согнулся. Еще несколько ударов и он уже валялся без сознания.

Вадим бегал по квартире, все еще кипя от злости.

— Черт! Черт! Черт! Что делать? Что делать?

На тумбочке возле входа, Круглов увидел ключи от машины с логотипом Фольксвагена. Схватив их, он выбежал на улицу. Во дворе стояла только одна машина этой марки.

Сев в автомобиль, Вадим дрожащими руками вставил ключ в замок зажигания. Он уже успокоился. Перевел дыхание. Попытался осмыслить все происходящее. Его положение становилось еще хуже. Он не посмотрел, жив ли Петр. Если нет, то на нем еще один труп. Надо что-то делать. Что? БЕЖАТЬ! Бежать, пока не поздно. Пока его еще не начали искать. К черту все. У него теперь есть машина. Нужно уезжать. Подальше отсюда. Вадим запустил двигатель. Посмотрел на показания приборов. Бак был полон.

Ему повезло. На выезде из города не было постов ГИБДД, которые тут обычно караулят нарушителей. Сердце колотилось. Вот-вот оно вырвется наружу. Руки тряслись.

Что дальше? Куда ехать? Пока прямо. Стрелка спидометра поднималась. 90… 100… 110… 120… 140…

Автомобиль несся, обгоняя всех на своем пути. При попытке обгона очередного автомобиля, Вадим резко вывернул руль. Фольксваген занесло и выкинуло в кювет. Несколько раз перевернувшись, автомобиль остановился в перевернутом положении. Загорелся двигатель. Спустя несколько секунд автомобиль взорвался.

Двадцатое сентября тысяча девятьсот девяносто седьмого года. Детский дом города Грызенск. Восьмилетний Вадик сидел на ступеньке при подъеме на второй этаж и плакал. Из носа текла кровь. На руке были синяки и ссадины от бесконечных драк. Мимо проходили взрослые и дети, но никто не обращал на него внимания. Это было обычным делом: плачущий Вадик, сидящий на лестнице. Все уже привыкли к этому. Только одна девушка остановилась и села рядом с ним. Это была его шестнадцатилетняя сестра Татьяна.

— Кто тебя обидел на этот раз? — Спросила она, обняв брата за плечи.

— Вовка.

— Это тот, который Морковка?

— Да.

— А за что?

— За просто так.

— Он же на три года старше тебя. Нехорошо обижать младших. Сиди здесь.

Через десять минут она вернулась, таща за собой мальчишку, одиннадцати лет. Тот брыкался и пытался вырваться. Но Татьяна крепко его держала.

— Ну, Вова. Извинись перед Вадиком.

— Не буду.

— Как это не будешь? Ты же побил его. Так что извинись.

— Он сам виноват. Обзывался на меня.

— Как?

— Вовка-морковка.

— Но тебя все так дразнят?

— Ну и что?

— Вадик больше не будет. Да, Вадик?

Вадик кивнул.

— Видишь? Вадик не будет. А если и будет, то скажи мне. Я сама с ним разберусь. А теперь извинись.

Вова опустил голову, шепотом проговорил:

— Прости.

— Не слышу. И Вадик не слышит. Повтори громче.

— Прости меня. — Сказал Вовка чуть громче.

— Ладно, иди. Еще раз тронешь его, придушу.

Вовка отбежал несколько метров, развернулся и показал язык.

Таня села рядом с братом.

— Ты так и будешь задираться ко всем получать от них? Я же не могу все время заступаться за тебя.

Вадик внимательно посмотрел на сестру и сказал:

— Когда я вырасту и стану сильным, я тоже буду заступаться за тебя.