Конечно, в родовом прежде всего, она — девчонка, не девчонкам в политику играть. Но сути это не меняет: проклятого кровника надо убить, точка. Она же тоже пыталась его убить, но не смогла — умения и решимости не хватило. Почему вы ее, например, не обвиняете в трусости за это? Потому что потом она — жертва и ее жалко?

он расправился с ней, как с военной добычей, когда родила, и решил для себя считать ее таковой, а соответственно и сына.

А как жили — тоже же написано: он не сделал ее рабыней и никак не распорядился ее статусом, но защищал, поэтому никто другой ее тоже не трогал. Борас же сказал: холил и лелеял как любимую жену. Она свободно бродила по лагерю, свободно украла оружие, и так же свободно могла в любой момент уйти, правда некуда ей было — это да.

То есть, он подлец — потому что не устроил культурную революцию? Получается, что каждый, кто не устраивает революцию, а просто живет по совести — подлец? Он уже запятнал совесть — он уже спас ее и позволил себе любить. А нечистая совесть ведет к внутреннему конфликту, который в свою очередь лишает свободы.

Да, он мог вопреки своим этическим установкам жениться на ней и признать ребенка, сделать это осознанно, не потеряв себя, не разорвавшись от внутренних конфликтов, каким-то образом убедить себя, что дочь за отца не отвечает и что этим браком он поступил правильно, а не предал свою замученную и обесчещенную семью, не плюнул на их могилы ради сисек вражьей девки. Но тогда бы он был не просто человеком, а героем, опередившим время. Он в этом плане не герой. Но не герой это не значит подлец.

А как для не героя а нормального человека, не готового перешагнуть через свои этические нормы, признание жены и сына было бы родовым позором, уничтожением его гордости и падением личностной ценности ниже плинтуса. Падший ничтожен, а не велик и свободен.

Свобода предполагает отсутствие мук совести и высокую самооценку, а не клеймо отцепродавца и клятвопреступника. Понятно? Или опять нет?