Правда, с цитированной фразой не совсем поняла, что именно задело?
Попробую объяснить.
Смотрите: Юджину 17 лет, Марку — не больше 25, насколько я помню. Они не связаны служебной субординацией, зато взаимнообязаны друг другу жизнью и жизнью семьи — довольно крепкие узы. По идее отношения у них должны быть доброжелательно-узнавательные такие, заинтересованные в дружбе. Сейчас они просто гуляют, разговаривают неофициально, без свидетелей… парни секретами делятся! И, посмотрите, как Марк строит фразы:
— Ты умеешь молчать? — взгляд собеседника был крайне серьезен.
— Как? Не ты ли только что говорил, что пришла пора открывать секреты? — недоуменно вскинулся Юджин.
— Знания знаниям рознь. Одни, — как те, которыми я прошу тебя делиться, — дарят жизнь и открывают путь. Другие, — как то, о чем ты спрашиваешь, — несут смерть. Если об этом станет известно — а это произойдет быстро, случись тебе проговориться, — нам не дадут времени до весны. Боюсь, нам вообще не дадут времени. Даже на то, чтобы сбежать. Поэтому я, — Марк огляделся по сторонам, — спрашиваю еще раз: ты умеешь молчать?
— Да, — с вызовом ответил Юджин. — Если это нужно. Хотя после бесед с тобой, я уже не знаю.
Марк кивнул на это замечание, как на нечто само собой разумеющееся.
— Главное, чтобы ты помнил: эти слова стоят жизни.
— Зачем же ты собираешься их сказать, если настолько не доверяешь мне? — Юджин сам не мог понять, чего больше было в его голосе, удивления или обиды.
— Потому что ты имеешь право знать, — улыбнулся Марк своей обезоруживающей улыбкой. — Ну что, все еще хочешь услышать ответ?
— Да, — упрямо ответил Юджин, ни на что не надеясь и сам удивляясь своей настойчивости.
— Если бы все осталось как было, — наклонился Марк к самому его уху, понизив голос до едва различимого шепота, — я был бы двенадцатым в круге Видящих Истину.
— Мудрейший? — пораженно выдохнул юноша, отступая на шаг.
— Нет, — тихо ответил Марк. — Посвящения не было. Испытание не пройдено. Да и обучение не закончено тоже. Но если об этом узнают…
— Я понял, — горло Юджина пересохло. Он все пятился от Марка, не зная, как себя вести. Делать вид, что ничего не изменилось? — Я буду молчать.
— До поры, — добавил Марк. — Придет время, и это знание откроет новые пути. Но не сейчас.
— А… — начал было юноша растерянно.
— Ни слова больше, — оборвал его Марк. — Об этом.
— Ты, — хрипло каркнул он. Мысли путались. — Сказал мне это из-за того, что мы мешали кровь? Из-за этой ерунды, да?
— Не только, — чуть качнул головой Марк. — У тебя есть знание, жизненно необходимое нам всем. Так что сейчас ты — мой главный союзник.
— Боюсь, ты меня переоцениваешь, — смущенно отозвался юноша.
Марк лишь улыбнулся.
— Ты хотел бы узнать что-то еще?
— Да, — выдохнул Юджин. — Но не сейчас. Я услышал слишком много. К этому надо привыкнуть.
Марк посмотрел на него оценивающе:
— Значит, можем возвращаться.
— Думаю, да, — отозвался Юджин, в тот же миг осознавая, что фраза Марка не была вопросом.
— Марк, — тихо сказал Юджин, — чем я могу тебе помочь?
— О, — улыбнулся молодой человек, — есть множество способов. Позволь мне озвучить некоторые.
Разве так с друзьями разговаривают? Он словно с трибуны вещает — так пафосно и неестественно. Нет искренности и близости.
А по сюжету вот что я хотел сказать (опять же все про Марка)):
1) При первой встрече уже после лечения Юджин напоминает, что спас Марку жизнь, но тот говорит: за один долг дважды оплаты требуешь. Подразумевается, что Симон тоже спас жизнь Юджину и Анджею.
Вот я не согласен с этим, никак. Потому что никто кроме того же Симона и его долбанутого на голову напарника, ребятам не угрожал. Мало того: тот парень, что их подстрелил, судя по всему Симону был подчиненным (иначе и быть не могло: Марк — атаман, а Симон его главный силовик, это еще с другого романа понятно). Значит, это не у Юджина долг перед Симоном за спасение жизни, а у Симона перед Юджином за ранение невинных совершенно мирных жителей. И если это не так, если Симон в этой ситуации чувствует себя не должником, а кредитором, а Марк его в этом поддерживает, то никакие они не повстанцы и не борцы за свободу, а натуральные бандиты. Вот что я думаю.
Так что в этот момент Марк с одной стороны обязан Юджину жизнью, а с другой — виновен перед ним в том, что два раза подверг насилию ни за что (второй раз — это Симоново «если не вылечишь — сам умрешь», хотя ему никто и не обещал вылечить. и не говорил, что сможет). И должен бы быть до черта благодарен Юджину за доброту, за то, что его вылечили, а не угробили.
2) Это ситуация с Габом.
Юджин взял его в плен, Юджин его вылечил, и Юджин не из трудового лагеря — он пришел с освободителями, и он — единственный лекарь в отряде, успешный лекарь. Он вылечил всех этих людей в лечебнице — по идее они должны испытывать к нему благодарность и за освобождение, и за исцеление.
С другой стороны, никто не видел, чтобы конкретно Габ участвовал в зверствах (а он и не участвовал, судя по поведению, он не каратель, а зеленый новобранец).
Вот это все мне кажется достаточной мотивацией для того, чтобы остальные раненые не тронули пленника, в котором Юджин лично заинтересован.
А то, что там говорил Марк — нет, ерунда какая-то опять с личным его лидерским давлением, мол, мое слово — закон. Конечно, если это все — влияние его аспекта, то возможно. Но страшновато, если вот такой он лидер.
Короче, из вот этих сюжетных моментов лично у меня вытекает впечатление, что Марк будет страшным диктатором, харизматичным, всенародно любимым жестоким самодуром, вроде Сталина или Гитлера.
— Как? Не ты ли только что говорил, что пришла пора открывать секреты? — недоуменно вскинулся Юджин.
— Знания знаниям рознь. Одни, — как те, которыми я прошу тебя делиться, — дарят жизнь и открывают путь. Другие, — как то, о чем ты спрашиваешь, — несут смерть. Если об этом станет известно — а это произойдет быстро, случись тебе проговориться, — нам не дадут времени до весны. Боюсь, нам вообще не дадут времени. Даже на то, чтобы сбежать. Поэтому я, — Марк огляделся по сторонам, — спрашиваю еще раз: ты умеешь молчать?
— Да, — с вызовом ответил Юджин. — Если это нужно. Хотя после бесед с тобой, я уже не знаю.
Марк кивнул на это замечание, как на нечто само собой разумеющееся.
— Главное, чтобы ты помнил: эти слова стоят жизни.
— Зачем же ты собираешься их сказать, если настолько не доверяешь мне? — Юджин сам не мог понять, чего больше было в его голосе, удивления или обиды.
— Потому что ты имеешь право знать, — улыбнулся Марк своей обезоруживающей улыбкой. — Ну что, все еще хочешь услышать ответ?
— Да, — упрямо ответил Юджин, ни на что не надеясь и сам удивляясь своей настойчивости.
— Если бы все осталось как было, — наклонился Марк к самому его уху, понизив голос до едва различимого шепота, — я был бы двенадцатым в круге Видящих Истину.
— Мудрейший? — пораженно выдохнул юноша, отступая на шаг.
— Нет, — тихо ответил Марк. — Посвящения не было. Испытание не пройдено. Да и обучение не закончено тоже. Но если об этом узнают…
— Я понял, — горло Юджина пересохло. Он все пятился от Марка, не зная, как себя вести. Делать вид, что ничего не изменилось? — Я буду молчать.
— До поры, — добавил Марк. — Придет время, и это знание откроет новые пути. Но не сейчас.
— А… — начал было юноша растерянно.
— Ни слова больше, — оборвал его Марк. — Об этом.
— Ты, — хрипло каркнул он. Мысли путались. — Сказал мне это из-за того, что мы мешали кровь? Из-за этой ерунды, да?
— Не только, — чуть качнул головой Марк. — У тебя есть знание, жизненно необходимое нам всем. Так что сейчас ты — мой главный союзник.
— Боюсь, ты меня переоцениваешь, — смущенно отозвался юноша.
Марк лишь улыбнулся.
— Ты хотел бы узнать что-то еще?
— Да, — выдохнул Юджин. — Но не сейчас. Я услышал слишком много. К этому надо привыкнуть.
Марк посмотрел на него оценивающе:
— Значит, можем возвращаться.
— Думаю, да, — отозвался Юджин, в тот же миг осознавая, что фраза Марка не была вопросом.
— Марк, — тихо сказал Юджин, — чем я могу тебе помочь?
— О, — улыбнулся молодой человек, — есть множество способов. Позволь мне озвучить некоторые.