— У тебя мало шансов, даже после сегодняшнего. Здесь земля часто значит больше, чем любовь, а воля семьи — больше, чем своя собственная.

Танцуют. Юноши и девушки, мужчины и женщины, соединенные разгульным неистовством праздника. Как хорошо было бы кружить сейчас там, внизу, смеяться и хлопать в ладоши, и ни о чем не думать. Чтобы Аника улыбалась ему, стоя напротив и раскланиваясь в древних, ритмичных и размеренных движениях, а в ее серых глазах горели радость и возбуждение, окрашивая фарфоровую белизну щек легким румянцем. Они двигались бы медленно и плавно, соприкасаясь запястьями рук, кружа друг вокруг друга, как две большие диковинные птицы, и за этим танцем ждала бы радость… Интересно, почему она не подошла к нему там, среди всеобщего веселья? Почему при всех не сказала ему и слова? Она не любит танцевать? Или… опасается даже тени подозрения в недопустимых отношениях? «Недоучка. Чужая». Неужели именно честь — то немногое, что удерживает ее в человеческом звании среди этих людей? Но… как могла она тогда рисковать этим? Теплая, манящая картина перед его глазами дрожит и плавится, а сквозь нее проступает заплаканная девушка в ночном саду, отчаянье и гнев в ее глазах, и эта безумная просьба… Почему? Зачем она была столь страшно откровенной? Ну что стоило солгать, сыграть, улыбнуться? Рыжая девушка, всполох на холодном небе… так хотелось прижаться к ней и вдохнуть аромат ее растрепанных волос, почувствовать тепло этой белой кожи, мягкое касание пухлых губ… Аника… Я же не Доля, приносящая желанное… я могу дать только то, что могу, и как же больно, что тебе это не нужно! Аника… рот, приоткрытый в детском, беспомощно-страстном «а». Анджей. Темные глаза огромного кузнечика глядят из сумерек. Ты тоже ждешь чуда, правда? Со всем неистовством ребенка, отдающегося всему целиком… с недетской последовательностью и упрямством… Почему? Почему — я? Я же не умею, не понимаю, не знаю ничего толком! Я же ни йоты не смыслю в перевоплощениях! Разве… разве это болезнь? Вот бы поговорить с их целителем, может, это отклонение, с чем бы они могли быть связаны? Аника… захочешь ли ты говорить со мной? Будешь ли достаточно искренна? Или это станет рычагом давления, когда других под руками нет? Неужели… ты и дальше будешь просить и требовать то, от чего порядочной девице бежать бы, как от огня? Аника… твой расчет — это заноза в сердце. Любовь как инструмент. Как ступенька в небо. Нелюбимому отдаваться, надеясь… на удачу… Аника! Да я прокляну себя, если пойду на такое! Потому что близость — завершение любви, а любовь — дар, а не предмет торга! Но… что даст тебе моя любовь? Разбитое прощаньем сердце и уничтоженный шанс выйти замуж? Впрочем, есть ли он у тебя сейчас? Вряд ли. Иначе — разве решилась бы ты на такое? Аника… А пошла бы ты со мной вместе, в края, что не текут молоком и медом, но в которых где-то есть родные и близкие? И, может быть, жить не так страшно, как здесь? А? Девушка-лисичка, свет осеннего солнышка, спелые яблоки и пожелтевшая листва, сжираемая лесным пожаром…