Я листок измятый, запачканный по дорогам усталого города,
Абсолютно безвольно поднятый, над асфальтом гоним душой холода.
Ритм этих двух строк:
--\-\--\-\
--\--\--\--
--\--\-\-\
--\--\--\--
рифма дактилическая, очень правильная.
Судя по знакам препинания, имеется в виду, что уточнение «по дорогам усталого города» относится к причастию «запачканный». Если так, то немного странно. Если всё же нет, и его следует отнести к глаголу «гоним», то нужно хотя бы знаки расставить иначе, чтобы облегчить чтение.
Очень похоже дела обстоят с «листок (...) гоним душой холода». Можно прочитать как «листок, который гонит душа холода», можно иначе — «листок, который сам есть душа холода и его гонит над асфальтом».
В любом случае, остаётся вопрос к словосочетанию «душа холода». Ты наделила холод не просто духом — душой! Отчего? Это требует разъяснений, не может использоваться просто само по себе.
И ещё «Я листок измятый». Ставь черточку на месте пропущенного «есмь»
Хорошо, дальше:
Мимо воинства зубоскального придорожных сугробов чернеющих.
Не рычания слышны, стоны их — чудищ тая спастись не умеющих.
--\----\--
--\--\--\--
--\--\- \--
--\--\--\--
Тут, очевидно, твой давнишний образ про зубасто-сосулистые и чёрные по весне сугробы. Сам образ хороший, яркий, но смотри, что выходит. Рифма «чернеющих-умеющих» чрезмерно просто, это обращает на себя внимание, как ни крути. Но главно не в том! Главное вот в этом обороте «чудищ тая спастись не умеющих». То есть, слышны стоны чудищ, которые тают и не умеют спастись, верно? Так вот, сей оборот есть преступление против русского языка. Нарушен обычный порядок слов, на чтении выделить деепричастие сложно — мешает ритм. Ты как хочешь, но я понял, что тут к чему в этих словах раза с четвёртого. Стоит ли такой огород городить?
Средь железных лиц предприятия с отстранёнными взглядами постными,
Безразличными, ввысь глядящими, с труб дымящимися папиросами.
--\-\--\-\
--\--\--\--
--\--\-\--
--\--\--\--
Рифма любопытная, хорошая. Но — чьи железные лица? Может, ты имела в виду «средь лиц предприяТИЙ»? Иначе выходит, что и лица непонятно чьи, да и про листок из первой строфы мы уже забыли.
А зима запугана слабостью, рвёт и мечется от безысходности,
Продаёт грусть со скидкой каждому, кто страдает весной от бессонницы.
--\-\--\--
--\--\--\--
--\--\-\--
--\--\--\--
Вот тут уже, согласись, рифма странная. «безысходности» и «бессонницы» рифмуются с натяжкой, по гласным (о-о, и-ы). Но красивой дактилической рифмы тут нет.
В словах «зима запугана слабостью» тоже сложно разобраться. Некая «слабая сила» запугала зиму? Или зима уже так ослабла, что поняла это и испугалась? Если первое, что же это за сила? Если второе, то как же она рвёт и мечет?
А тела берёз белокожие в рубцах серых стоят оголённые,
Их не смогут согреть прохожие, чьи сердца, как крыла опалённые.
--\-\--\--
--\--\--\--
--\--\-\--
--\--\--\--
Снова слабая (оттого, что слишком простая) рифма. Непонятно, почему у берёз серые рубцы — всё же они куда ближе к чёрным. Ну и вот этот странный, многосложный образ: прохожие, чьи сердца подобны опалённым крыльям. Крылатое сердце мне как-то ещё представляется, но вот сердце которое и есть крылья, уже хуже. Впрочем, вот тут ты могла что-то любопытное поймать — развить бы мысль, а ты бросаешь.
Город полон ими невзрачными, вдоль зефирного снега идущими,
Как и я бесполезно движутся меж витринами внутрь зовущими.
--\-\--\--
--\--\--\--
--\--\-\--
--\--\-\-- (ты первый раз нарушаешь ритм в этой, второй части строки. Очевидно, из-за того, что «внутрь» непроизвольно читается как что-то вроде «внутырь». Однако, слога-то там всё нет.)
Сугробы только были чёрными, саблезубыми и стонущими чудовищами. Уже «зефирный снег», напоминающий то ли о сладости, то ли вовсе о ветре. Впрочем, видимо, речь о сладости — с ветром уж совсем плохо складывается.
Исполины высоковольтные о парижской мечтая красавице
Переполнены напряжением, ох и сильно она столбам нравится!
--\--\-\--
--\--\--\--
--\--\-\--
--\--\--\-- (у тебя на «столбам» не падает ни одного ударения, из-за сложно, тяжело читается)
Вообще мысль о том, что наши ЛЭП мечтают о красоте, изяществе и славе Эйфелевой башни, очень забавна, мне нравится. Но… слушай, столбы, гудящие от напряжения в мечтах о красавице, м? Ты поняла, что написала?
А подъёмных кранов то тут, то там маяки изумрудные светятся,
Замуровывая ко всем чертям город, что прожил тысячелетие.
--\-\--\-\
--\--\--\--
--\--\-\-\
--\-\---\-- (ну тут уж совсем ритм рушится)
«А подъёмных..» — вот поверь мне, куда лучше будет «и подъмных».
Выходит, что город замуровывают изумрудные маяки кранов. Это, очевидно, не так — речь о самих кранах, так что тут ты шалишь!
Что до смысла, то, конечно, образ яркий. Но, опять же, ему нужно развитие, уточнение.
Но сползает кожа рекламная с домов, улиц старинного города,
И брусчатка в щелях асфальтовых солнцу жмурится радостно, молодо.
--\-\--\--
--\--\--\--
--\-\--\-\
--\--\--\--
Ну… знаешь, непонятно, с чего вдруг сползает «рекламная кожа»? Вот так, по весне берёт и сползает? Или речь, скажем, о снеге? Тогда уж очень странный образ. Что делает брусчатка в асфальтовых щелях, я не понял. Верней, что делает-то понятно, тоже мне вопрос! Жмурится. Но как она туда попала-то?
Что же, я думаю, что в стихотворении сошлись многие твои мысли из старых, всё те же напевы. Много довольно удачных сравнений именно по смыслу своему, но по найденному словесному выражению — нет. Слишком тяжеловесно, слишком насилует грамматику, так что просто растащи их по другим стихам.
Абсолютно безвольно поднятый, над асфальтом гоним душой холода.
Не рычания слышны, стоны их — чудищ тая спастись не умеющих.
Безразличными, ввысь глядящими, с труб дымящимися папиросами.
Продаёт грусть со скидкой каждому, кто страдает весной от бессонницы.
Их не смогут согреть прохожие, чьи сердца, как крыла опалённые.
Как и я бесполезно движутся меж витринами внутрь зовущими.
Переполнены напряжением, ох и сильно она столбам нравится!
Замуровывая ко всем чертям город, что прожил тысячелетие.
И брусчатка в щелях асфальтовых солнцу жмурится радостно, молодо.