Дверь с шумом распахнулась и вопреки ожиданию появления грубого, неотёсанного мужлана в проёме оказался молодой, даже не юноша, а скорее подросток. Но гордо вздёрнутый подбородок и презрительный взгляд кричали о том, что он-то считает себя уже вполне взрослым и имеет полное право примкнуть к столь изысканному обществу, как Совет по помилованиям и наказаниям.

Лори, как ласково называла его нянюшка или Лориан, как гордо представлял юношу отец — председатель Совета, обвёл присутствующих пренебрежительным взглядом и твёрдой отточенной походкой направился в центр комнаты. Члены Совета замерли. Все понимали, что юнцу тут не место, но перечить председателю никто не решался.

Лориан, остановился подле стола и перевёл взгляд своих огромных карих глаз, обрамлённых густыми длинными ресницами на документы, лежавшие на красном сукне. Ухмылка отразилась на его загорелом лице. Светлые вьющиеся волосы ещё сильнее оттеняли медный блеск его кожи. Небольшой, чуть вздёрнутый нос, больше подошёл бы девушке, но совсем не портил внешность и юноши. Наоборот, придавая лицу немного женского обаяния, он заставлял вздрагивать, испытывая пробегающие по спине мурашки, глядевших на него. И во взгляде и в улыбке угадывались черты матери, рано покинувший этот мир и не успевшей дать достаточно любви и ласки сыну. Именно поэтому все так баловали малыша, чтобы он не чувствовал себя сиротой и не заметили, как он превратился в эгоистичного подростка, считающего, что весь мир должен, даже обязан, крутиться вокруг него. Отец, молча, принимал все его грубости, ругая себя в душе, что неправильно воспитывал, но никогда не повышал на него голос и продолжал позволять ему всё.

Юноша протянул руку к документам и небрежно тонкими длинными пальцами раскидал их по столу. Вновь усмехнулся, игриво посмотрев на присутствующих и повернувшись на каблуках, вышел из комнаты, оставив после себя нежный аромат лавандового масла.