Лучший завтрак одиночки — яичница. Всё, что нужно — в холодильнике: яйца, масло, только соль пришлось достать с полки. Яйца — мощным ударом об стол и — в стакан, соль — ту да же, яростно перемешал, добавил тимьяна, базилика, покрошил чеснок, снова перемешал и выплеснул на раскалённую сковородку.Наблюдая за жёлтыми разводами, Андрей предался невесёлым размышлениям.

 

Анжела ушла утром. Он ещё спал. Нет, неожиданности в её уходе не было, в конце концов, Андрей далеко не Ален Делон, но где-то глубоко внутри таилось странное ощущение, что всё пройдёт, забудется, развеется, как страшный сон. И они снова смогут любить друг друга. Случайность помогла понять тщету ожиданий.

 

На Новый Год к ним заехал друг Андрея (самая крепкая дружба, как известно, в детстве) Калмык. Они весело ввалились в уютную квартирку, смахивая с шапок и курток снег, смеясь чему-то своему. Анжела встретила их с деревянным лицом, нескрываемой неприязнью. Оливье было сделано явно на скорую руку, курица не прожарена, пирог сгорел. Анжела не прикоснулась к еде, не поддержала разговор, бросила едкое замечание о качестве вина, которое Калмык принёс с собой. Андрей только недоумённо качал головой, шёпотом, стыдливо извинялся перед другом.

 

Натянутую атмосферу разрядил вопрос Андрея: «Чем на жизнь зарабатываешь, брат?». Калмык расплылся в улыбке и доверительно бросил: «Шаман я. В каждом вижу его изначального зверя. Душу человека. Обличье его в тонком мире».

 

— И что, этим можно заработать? — оживлённо включилась в беседу Анжела.

 

— Конечно. Мир духов и эта реальность переплетены. Зная изначального зверя, можно в известной степени просчитать будущее человека, предостеречь его от возможных опасностей. Многие готовы заплатить, чтобы узнать, где соломку подстелить…

 

— Тогда скажи, кто я?

 

— Правду?

 

— Конечно.

 

— Ты — кошка. Одинокая. Самонадеянная. Глупая. И хотела бы привязаться, да не к кому. И боишься ты. Слишком больно было однажды… Плоть от плоти отрывала… Криком кричала… Больше не хочешь…

 

Анжела вдруг разревелась и выбежала из кухни.

Калмык тогда сказал Андрею: «Не держись за неё. Всё равно уйдёт. Отпусти. Дальше только больнее будет». Он не поверил. Не захотел. А теперь поздно… Она ушла. Даже не попрощавшись.

 

От размышлений Андрея отвлёк щелчок открывающейся двери. Потрёскивала яичница, мерно гудел электрический чайник, контрапунктом идиллической симфонии звучали дробные, резкие шаги в коридоре. Они приближались. Становились всё отчётливее, решительнее. Мягко открылась дверь кухни. В проёме стояла Анжела. Она улыбалась.

 

— Может быть я и глупая, самонадеянная кошка, но, кажется, теперь у меня появился хозяин.