Про внеконкурс.

Ни разу не участвовал в салфетках до этого. И, признаться, даже не читал их. Оказалось:

Как говорится, простите. Я этого не знал. Не знал я так же, что эту «тему» вообще можно «избить». Клоун Вовка — не собирательный образ и не абстрактный волонтер. Клоун Вовка — это мой друг. Слова о слабости — мои слова, но я знаю, он мог произнести их маленькому мальчику Женьке. Это главная задача — не проявить слабость, не распустить нюни, не показать свою жалость, а просто помогать. И это дано немногим — в данных обстоятельствах держать себя в кулаке.

Я взрослый мужик, и скажу откровенно, в моей жизни было разное, я видел самое дно, и бывал на вершинах, и теперь на многое, если не на все, кладу с прибором. Но это — невозмутимо рассказывать сказки и при этом видеть их глаза — мне не по силам.

А мой друг — настоящий кремень. Правда, он два раза менял капот, потому что в бессильи молотил по нему в очередной раз выходя из хосписа. И жена бухтела непереставая, мол, чужим детям внимания больше, чем своим. И лишь когда при очередных разборах она прокричала: «Что должно произойти, чтоб ты столько же возился с собственными детьми?! Они что, тоже должны умирать?!!» Только тогда он все бросил.

Но ничего при этом не остановилось. Поэтому, когда молодые беззаботные девушки говорят мне, что «тема избита», я отвечаю — вы не правы.

Мой друг, клоун Вовка, похоронил двадцать детей. Он приходил к ним, пел, плясал, и рисовал мальчиков с бабочками. Показывал им фокусы и рассказывал сказки. И всех их он похоронил. И маленький мальчик Женька был одним из них.

Вот такая вам салфетка