Есть такой автор — Эрик Ластбадер. Я вообще не читаю «книжки-боевики». Этот автор — исключение. Несмотря что книги его очень неровные по уровню… Есть в них что-то.
К чему это я? А к тому, что в одном из романов автора есть похожая тема. Венеция. Старые маски. Страсть. Маниакальные наклонности. Мистика. Убийство. У Ластбадера я читал не отрываясь. Здесь, на конкурсе… я просто прочел.
Приятно, когда от женщины тонко пахнет духами. Совсем нет — когда она выливает на себя весь флакон. Мои впечатления от текста именно таковы. Как от вылитого флакона духов. Героиня, презирающая толстосумов. И живущая, как я понимаю, исключительно на их деньги. (400 тыс. рублей вознаграждения, которые планирует прожечь за два месяца о многом говорят). Впрочем, как и регулярные поездки в Венецию. Этакая раскованность во всем… Ум, сквозящий из под полупрозрачной одежды… Высокохудожественно мыслящая выпускница техникума, ведет по совместительству стерва и авантюристка, ведет внутренние монологи исключительно «высоким штилем».
И «халявщик», вдруг от «мне пора отлить», переходящий на :
— Кара, шутки в сторону. Синьор Сальватор — таинственная одиозная личность, одна из мрачнейших страниц мастеровой Венеции. Автор ужасающих масок, по легенде ставших посмертными оттисками лиц, убитых им грешников. Он, словно карающий ангел, появился ниоткуда и, вылепив маски, так же незаметно исчез. О его биографии почти ничего не известно. Одни говорили, он уроженец Флоренции, другие — выходец из далекой Медины.
И это студент-прожигатель жизни! Да так не всякий академик изъясняется. Да еще и с вопиющей театральностью. И для кого Медина «далекая»? Для русского студента? Конечно, Флоренция у него вот же, под боком. Как Выхино. И какой карающий ангел? О чем это? Пока, как обыватель, я вижу маньяка, режущего глотки и по прихоти делающего маски жертв. А то, что они грешны… Кто не грешен? И какой из маньяков не мнит себя праведником?
Откинув в сторону соскользнувшее с бедер полотенце, молодой человек во всей красе отправился на кухню и, не обращая внимания на не зашторенные окна, включил свет. Любуйся, страна, на своего героя!
Я проводила взглядом его упругие ягодицы, задержалась на широкой искусно шрамированой спине, имитирующей жестокую порку, и невольно подумала:
«Ты плохо закончишь, парень. И уже довольно скоро»
И опять — цитирование старой советской классики. Как в «папе-турецкоподданном» и «сыне Ихтиандре». По всему тексту идет непрерывное цитирование, упоминание, параллели. Меня опять посещают ассоциации с духами. И с диссонансной нотой, когда никто, ничто, и звать никак — оказывается еще и конкретной пророчицей — «Плохо кончишь… Скоро...»
Далее идут описания города. На мой взгляд столь же подробные и рельефные, сколь и избыточные. Это как остановиться у античной статуи и полчаса посвятить лекции о мраморе, из которой она изваяна. Да, это интересно. Первые две минуты… Но дальше зритель хочет насладиться прикосновением к искусству. А не деталями.
По радостным искоркам в глазах венецианца догадалась, что попала в самое яблочко.
« Ничего не стоит выманить или украсть у глупца похотливую маску, продать ее на вторичном рынке, если не за сотню, так точно за дюжину. Иначе зря я посетила город — погост»
Особенно меня порадовал «вторичный рынок». Как он тут к месту. Может один я такой непонятливый, но единицы измерения «сотен» и «дюжин» прошли мимо меня. И к чему «погост» — слово выбивается совсем?
Продолжая тему чрезмерности — два (или три ?) половых акта и пара откровенных намеков как на женские, так и на мужские однополые отношения — для короткого не эротического рассказа — многовато.
Да и сама тема — когда маньяк оказывается не только «живее всех живых», но и «правее всех правых» мне не по нутру. Логика рассказа требует скорее дать понять читателю, что не случайно высокомерная стерва стала наследницей эстетствующего гордеца, возомнившего себя то ли ангелом, то ли пророком-мессией. А на деле бывшего просто запутавшимся больным человеком.
Хотя мое толкование, несомненно, идет вразрез с идеей автора.
Резюмируя — труд автор проделал большой… Но на мой взгляд, точку приложения усилий следовало бы сместить…
Я проводила взглядом его упругие ягодицы, задержалась на широкой искусно шрамированой спине, имитирующей жестокую порку, и невольно подумала:
«Ты плохо закончишь, парень. И уже довольно скоро»
« Ничего не стоит выманить или украсть у глупца похотливую маску, продать ее на вторичном рынке, если не за сотню, так точно за дюжину. Иначе зря я посетила город — погост»