Попробую и я вмешаться в разговор.

Вернусь, пожалуй, к начальному тезису Мааэринна — вся сказочная живность, все волшебные народцы разных авторов делятся на два вида. Первый — они просто другой народ, второй — они нечесть.

Вот с этим я согласен, только уж позвольте мне высказать своё осмысление вопроса.

Пусть сочинитель, сказочник, писатель, хочет говорить о другом народе. Пусть хочет рассказать о том, как не уживаются армяне и азербайджанцы. Но вот мало ему места, тесно в узких рамках реализма, тогда он расправляет плечи и разрывает цепи, уходит от лишних подробностей, преувеличением, возведением разности народов в абсолют, он решает свои задачи. Вот тогда одни становятся, скажем, эльфами, другие — гномами.

Бывает, увы, и проще, когда автор фентези действует по накатанной. Что думать-то? Фентези? О'кэй! Пусть тогда у меня гномы, эльфы и орки, все друг дружку рубят, а три отважных героя… это просто скучно.

С другой же стороны, и этот подход куда как более стар, сказочные народы не просто — народы, они именно сказочные. Они живут по странным, неясным законам, не подчиняясь обычным законам природы, с ними можно общаться, от них можно получить пользу, но они всегда — опасность. Они — потусторонняя, совершенно непонятная сила. К слову, вообще неясно ещё и насколько сильная. Кто возьмётся сказать, силён ли чёрт? А словосочетание «войско чертей» звучит оксюмороном.

Такая нечесть в значительной мере есть плод человеческого мышления. Плод его развития и становления. Человек сам себе довольно понятен, потому склонен всё сводить к понятному. Олицетворять, одухотворять, разговаривать с природой, обращаясь к ней как к старшему товарищу и подразумевая встретить нечто похожее на человеческий разум. Так даже в случайном рисунке человек сумеет отыскать лица — ибо мозг настроен на это, привычен к такой работе и делает её лучше всего.

Но мышление развивается, человек восстаёт против своих же страхов, и духи становятся нечестью прогоняются на задворки, но всё равно остаются на краю сознания. Вот эти-то духи и есть олицетворение, квинтэссенция природы. Природа, непонятная, чужая, загадочная, но с которой можно пытаться договориться.

Собственно, когда авторы думают о чём-то сверх- или внечеловеческом, они часто и прибегают к нечести. Та же нечесть у Гоголя это вовсе не другой народ.

Тут, конечно, любопытно проследить, кто из авторов наделяет нечесть настоящим существованием, а кто лишь мнимым.