Для рассказа выхвачен один из моментов тематического ролика, выхвачен и развернут в давнем прошлом. Стиль рассказа сам по себе хорош, но тривиальность истории это не компенсирует (Ратмир давно ходит с занозой в одном месте, а Любава вдруг его поцеловала, тут и солнце взошло, аминь). При этом ненавязчивый пересказ городских слухов о страсти Ратмира к Тихомире интригует сильнее, да и вообще мотивирован убедительнее. Поведение же героев в выбранном автором славянско-языческом времени с точки зрения достоверности… сомнительно. Для меня оказалось невозможным погрузиться в рассказ, когда я постоянно хмыкаю оттого, что манеры кажутся импортированными из относительно недавнего времени, когда поцелую стали придавать слишком большое значение.

P.S. 1.«была зла на отца и несчастна» — вырывается из стилизации. Быть злыми и несчастными — удел современных девушек, Любаве положено «зело горевать да на отца яриться»). 2. Я никогда не встречала имя «Макрош» среди принятых наименовани языческих славянских божеств — только Макошь, Мокошь, да и поискав, не нашла. Автор, конечно, может сказать, что это резкоземельная вариация (но тогда зачем сохранять общепринятыми все остальные имена — Ярило, Леля, Сварог?)

 

Под музыку Вивальди

Урчание мотора чувствуется всем телом; я вижу, как вода заливает ветровое стекло, дождь усиливает запахи — здесь, в машине, пахнет кожей и табаком; порывы ветра подчиняются ритму стихийной музыки Вивальди…

… и тут диссонансом цепляют меня нерусские буквы и пафосная цитата — цепляют и выдергивают из салона. На мгновение я оказываюсь — не под ливнем, нет — а в потоке абстрактных слов и понятий.

Вот...! Я в бешенстве от этой выходки автора!..

Но тут же хорошо знакомый образ ежесекундно исчезающих кустов на обочине возвращает меня в машину. И с пассажирского кресла читателя я переживаю инстинктивный ужас человека, беззащитного перед неподвластными ему внешними и внутренними силами.

Я — это и он, и она. Я слышу щелчок зажигалки, вижу струйку дыма, чувствую вкус табака. Я колюсь о щетину, морщусь от горького кофе, подчиняюсь только себе. Я пыхаю нефильтрованным куревом на свою неудачную попытку описать непостижимую вселенную. Я топлю с головой, накатываясь морем, а когда опомнюсь и отхлыну обратно — не моя вина, что иногда на песке остается умирать тот, кто не пережил неистовства страсти.

 

Этот рассказ — пристальный взгляд на тему с другой стороны баррикады. История, которую может рассказать любой — если ему посчастливилось «схватить» переломный момент, и если хватит слов и способностей.

 

«Под музыку Вивальди» имеет смелость* — и бьет точно в цель.

*считаю, что этот перевод корректнее и больше отвечает духу тематического ролика, чем «имей наглость».