Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева (1891-1945; урожд. Пиленко, во втором браке Скобцева-Кондратьева) родилась в Петербурге, в дворянской семье. Окончила Бестужевские высшие женские курсы в Петербурге, после чего активно включилась в литературную жизнь столицы. Принимала участие в литературном объединении «Цех поэтов» и выпуске поэтического альманаха «Гиперборей». Рано определилось тяготение поэтессы к мистическим и теософским темам.
Первый сборник стихотворений Е. Кузьминой-Караваевой, «Скифские черепки», вышел в 1912 г.; в 1916 г. — второй сборник «Руфь», в котором преобладает лирика философского содержания.
В 1919 г. Е. Кузьмина-Караваева эмигрировала во Францию, а в 1931 г. постриглась в монахини. Берлинское издательство «Петрополис» выпустило сборник стихов монахини Марии.
Мать Мария — участница французского Сопротивления, погибла в фашистском концлагере Равенсбрюке незадолго до окончания войны.
Елизавета Кузьмина-Караваева
Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева (1891-1945; урожд. Пиленко, во втором браке Скобцева-Кондратьева) родилась в Петербурге, в дворянской семье. Окончила Бестужевские высшие женские курсы в Петербурге, после чего активно включилась в литературную жизнь столицы. Принимала участие в литературном объединении «Цех поэтов» и выпуске поэтического альманаха «Гиперборей». Рано определилось тяготение поэтессы к мистическим и теософским темам.
Первый сборник стихотворений Е. Кузьминой-Караваевой, «Скифские черепки», вышел в 1912 г.; в 1916 г. — второй сборник «Руфь», в котором преобладает лирика философского содержания.
В 1919 г. Е. Кузьмина-Караваева эмигрировала во Францию, а в 1931 г. постриглась в монахини. Берлинское издательство «Петрополис» выпустило сборник стихов монахини Марии.
Мать Мария — участница французского Сопротивления, погибла в фашистском концлагере Равенсбрюке незадолго до окончания войны.
Взлетая в небо
Взлетая в небо, к звездным, млечным рекам,
Одним размахом сильных белых крыл,
Так хорошо остаться человеком,
Каким веками каждый брат мой был.
И, вдаль идя крутой тропою горной,
Чтобы найти заросший древний рай,
На нивах хорошо рукой упорной
Жать зреющих колосьев урожай.
Читая в небе знак созвездий каждый
И внемля медленным свершеньям треб,
Мне хорошо земной томиться жаждой
И трудовой делить с земными хлеб.
Разве можно забыть? Разве можно не знать?
Разве можно забыть? Разве можно не знать?
Помню, — небо пылало тоскою закатной,
И в заре разметалася вестников рать,
И заря нам пророчила путь безвозвратный.
Если сила в руках, — путник вечный, иди;
Не пытай и не мерь, и не знай и не числи.
Все мы встретим смеясь, что нас ждет впереди,
Все паденья и взлеты, восторги и мысли.
Кто узнает — зачем, кто узнает — куда
За собой нас уводит дорога земная?
Не считаем минут, не жалеем года
И не ищем упорно заветного рая.
Тружусь, как велено, как надо
Тружусь, как велено, как надо;
Ращу зерно, сбираю плод.
Не средь равнин земного сада
Мне обетованный оплот.
И в час, когда темнеют зори,
Окончен путь мой трудовой;
Земной покой, земное горе
Не властны больше надо мной;
Я вспоминаю час закатный,
Когда мой дух был наг и сир,
И нить дороги безвозвратной,
Которой я вступила в мир.
Теперь свершилось: сочетаю
В один и тот же божий час
Дорогу, что приводит к раю,
И жизнь, что длится только раз.