Ну что, Яна, раз никто тебя не ругает — я поругаю ))
В основе своей хорошо, понравилось. Особенно понравился продуманный и достаточно хорошо описанный мир. Пока еще не могу сказать, что у меня в сознании сложилась непротиворечивая картина этого мира, но заинтересовать получилось — это точно.
По мелочи придираться не буду (по мелочи — это повторы, попутанные падежи, местами канцеляризмы или анахронизмы — этого всего немного, скорее небрежность или торопливость, чем система, вычитаешь сама потом или кто-нибудь подскажет. Я бы подсказал, но читаю с читалки, а потом перечитывать и выискивать — не то уже). Скажу только, что показалось системной проблемой: много рассказываешь, мало показываешь. Например:
— Смотрите, этот камень я нашел сегодня утром у Грозовой горы. Учитель рассказал мне, что эти камни приносят удачу. Видите, какой он красивый? Но тут дело не только в красоте…
Альрик рассказывал историю камня, попутно вставляя в речь описания прогулки, еще какие-то сведения. Алберта не уставала удивляться тому, насколько интересно и правильно одиннадцатилетний мальчик мог рассказать казалось бы совершенно обычные, сухие знания(вот, кстати, ошибка: знания нельзя рассказывать, знаниями можно делиться, сведения можно передавать, а рассказывать можно историю. Я бы тут написал что-то вроде: не переставала удивляться, как простые, скучные казалось бы истории расцветают, обретают яркость, в устах одиннадцатилетнего мальчишки… что-то в таком роде). Она усмехнулась: многие, не слишком близко знавшие ее младшего сына, считали его простаком, у которого душа нараспашку. Но и она и крон, да пожалуй и Вальгард тоже уже давно заметили: Альрик действительно много рассказывает, да только это все второстепенное. Настоящее, важное он держит в себе и не открывает никому. (И, кстати, тут еще один момент: в этом отрывке Альрику 11, а потом, ниже — опять 10. Лучше бы не скакать во времени).
Но главное, что я хотел сказать по отрывку: это пересказ с декларацией: Альрик любил бегать, выискивать всякие штуки, казалось бы обыденные и ненужные, а потом с увлечением рассказывал о них своим семейным и заинтересовывал их тоже. А надо бы показать это в действии и самому читателю дать возможность сделать выводы. Типа:
Утром, едва кронта успела сесть за шитье, в комнату ворвался младший сын. Волосы его были растрепаны, одежда — мятая и грязная, а лицо горело от возбуждения.
— Мама! Смотри, что! — закричал он с порога вместо приветствия.
— Остановись, кронтин, — строго одернула мать, — войди спокойно и сначала поздоровайся как подобает.
Альрик лишь на мгновение замер у порога, чтобы по этикету склонить голову, и тут же, забыв обо всем подбежал к матери, протягивая острый кусок гранита в кулак величиной:
— Ну посмотри же какая красота! Это я там, за рощей нашел, на холме… смотри: вот розовый — это полевой шпат, а искристые зернышки — слюда, мне наставник вчера рассказывал…
Потом — как в этот разговор вовлекаются другие члены семьи: тут можно и взаимоотношения детей проиллюстрировать, типа пришла сестра и презрительно скривилась, и немного комнату описать, и внешность участников сцены — вскользь. И всякое такое, с восторгом, с презрением, с сомнениями и попытками примирить (поссорить) с эмоцией и картинкой, и чтобы интересно (не так, как у меня по-быстрому ))).
Понимаешь?
А то у тебя очень-очень много просто рассказа кто какими качествами обладает, что любит — не любит и что обычно делает и думает. Так гораздо скучнее, хоть и зачастую проще.
И еще последнее: если кронта — супруга и кронтины — дети, то логичнее кронт. А если крон — то крона и кронины. ИМХО.
Альрик рассказывал историю камня, попутно вставляя в речь описания прогулки, еще какие-то сведения. Алберта не уставала удивляться тому, насколько интересно и правильно одиннадцатилетний мальчик мог рассказать казалось бы совершенно обычные, сухие знания (вот, кстати, ошибка: знания нельзя рассказывать, знаниями можно делиться, сведения можно передавать, а рассказывать можно историю. Я бы тут написал что-то вроде: не переставала удивляться, как простые, скучные казалось бы истории расцветают, обретают яркость, в устах одиннадцатилетнего мальчишки… что-то в таком роде). Она усмехнулась: многие, не слишком близко знавшие ее младшего сына, считали его простаком, у которого душа нараспашку. Но и она и крон, да пожалуй и Вальгард тоже уже давно заметили: Альрик действительно много рассказывает, да только это все второстепенное. Настоящее, важное он держит в себе и не открывает никому. (И, кстати, тут еще один момент: в этом отрывке Альрику 11, а потом, ниже — опять 10. Лучше бы не скакать во времени).