Верни меня к Миранису, и мы уйдем из Виссавии. Прости, но с меня хватит. И если выбирать между дракой с Элизаром или Алкадием я, прости, выберу Алкадия. Безопаснее будет.
Рэми у тебя слишком часто просит прощения. Не понятно, что это, издевка, сомнения, вежливость, неуверенность?..
Это именно виссавийцы навязали кассийцам мысль, что человеческая жизнь бесценна, билась в голове Рэми мысль. Именно они отказывались исцелять убийц, именно они смотрели с презрением на тех, кто убивал… а теперь хранительница, жрица богини, блюдущая соблюдение их законов просит Рэми убить… собственную кровь?
Повторы. Этот отрывок вообще лохматый, его бы почетче оформить.
– Ты… – Рэми вздрогнул. – Когда станешь вождем, не раньше, и через несколько лет, когда научишься использовать силу вождя.
– Возьми! – не поднимая глаз, Рэми сомкнул пальцы на прохладной рукояти кинжала.
Вот такая атрибуция — твоя системная ошибка: реплики хранительницы, а в атрибуции действия Рэми. Ощущение такое, что и реплики тоже Рэми произносит. Действия надо с красной строки, вот так:
– Ты…
Рэми вздрогнул.
– Когда станешь вождем, не раньше, и через несколько лет, когда научишься использовать силу вождя.
– Возьми!
Не поднимая глаз, Рэми сомкнул пальцы на прохладной рукояти кинжала.
Внутренний моральный кодекс.
Очень современное выражение. Внутренний заперт что ли? Надо какие-то нейтральные слова, простые, близкие, без канцеляризма и иностранщины (вроде «табу»).
А теперь про идеологию немного.
Пока не утверждаю, но вот это все — очень так по-христиански. Я это сильно неподдерживаю )))
Но я сначала хочу дочитать, чтобы понять позицию романа в целом, а не только в этом эпизоде. Выделяю тут, чтобы не забыть.
И прости, но тогда каждая его жертва будет на твоей совести… только ты можешь его остановить.
– Но ты заставляешь меня убить!
– Я заставляю тебя быть сильным и принять непростое, но необходимое решение, – поправила хранительница, все так же не повышая голоса. – Рэми, пойми, это необходимо.
Рэми ненавидел богиню, за то, что она предложила. Но еще больше он ненавидел себя, потому что согласился.
– Прости… – занес руку с кинжалом. Пальцы дрожали.
«Убей! Этим ты его пощадишь, убей!»
– Прости… – Рэми улыбнулся тепло, мягко, будто кому-то может стать от этого легче, и закрыл глаза, мысленно приготовившись к удару.
– Убей! – вторил голосу хранительницы другой. – Или я тебя убью.
– Ты…
Рэми вздрогнул.
– Когда станешь вождем, не раньше, и через несколько лет, когда научишься использовать силу вождя.
– Возьми!
Не поднимая глаз, Рэми сомкнул пальцы на прохладной рукояти кинжала.
– Я заставляю тебя быть сильным и принять непростое, но необходимое решение, – поправила хранительница, все так же не повышая голоса. – Рэми, пойми, это необходимо.
«Убей! Этим ты его пощадишь, убей!»
– Прости… – Рэми улыбнулся тепло, мягко, будто кому-то может стать от этого легче, и закрыл глаза, мысленно приготовившись к удару.
– Убей! – вторил голосу хранительницы другой. – Или я тебя убью.