ОффтопикОтец никогда не любил длинных прощаний. Он сам подсадил Петшу на огромного черного жеребца, каких в Гор-над-Чета и в глаза не видывали. Страшный зверь косил лиловым глазом и скалил зубы, но Рикард держал повод твердой рукой, и конь стоял, не шелохнувшись. Телохранитель плотней подоткнул вокруг Петши меховой плащ, надвинул на самый нос капюшон. Его грудь была гораздо шире и тверже отцовской, и шло от нее не тепло, а безликий холод, так что хотелось держаться от большого тела подальше. «Наверное у него под плащом кираса», — догадался Петша.
— Береги себя, — отец сжал его руку. — И слушайся во всем херра Рикарда. Теперь ты должен служить ему и его господину.
Телохранитель тронул жеребца пятками, и тот послушно понес сильное тело вперед. Петша оглянулся, но отец и Киллиан уже стали просто серыми мазками на фоне ранних, расчерченных белым сумерек.
Свет знает, как Рикард находил дорогу. Петше казалось, что они движутся через жидкую манную кашу, которую мешает спятивший кашевар. Снег летел то слева направо, то справа налево, то падал отвесно вниз, то закручивался вихрями. Иногда он будто уставал, и Петша к своему ужасу обнаруживал себя то на краю узкого скального карниза, то на лепившихся к склону горы деревянных мостках, то на карабкавшихся по расселине каменных ступенях. Наконец, он просто решил закрыть глаза и предоставить свою судьбу твердым рукам Рикарда — и копытам его коня.
Ровный шаг жеребца убаюкивал, бормотание телохранителя, обращавшегося то ли к лошади, то ли к самому себе, нагоняло прерывистый, тревожный сон.
— Нет, чтобы открыть портал. Сам бы мог отправиться в свое Междуречье. Так нет… Мол, мне не справиться с мальчишкой. А с девчонкой, значит, я справлюсь! Нет, конечно, я понимаю, что близнец может объявиться в Приморье, и тогда надо реагировать быстро… Только с какой стати? И вообще! Сколько можно… Один ребенок, другой… Стар я стал уже для этого, вот что. Всегда оно и то же. Рыц найди. Рыц привези. В каждой бочке затычка — Рыц. Причем в самой грязной, той, где побольше дерьма. Будто оно не воняет и к доспехам не липнет. Тут меняй плащ, не меняй — не поможет…
Внезапно Петша понял, что они остановились. Он стянул съехавший на глаза капюшон открывая обзор. Крупные мокрые хлопья по прежнему падали с невидимого за хмарью неба, сильно потемнело. Он едва различил очертания каких-то каменных глыб впереди, на ровной открытой площадке между скалами.
— Мы сделаем тут привал? — сонно спросил Петша.
— Вроде того, — недовольно пробурчал Рикард, спешиваясь.
Сильные руки подхватили под мышки и поставили на землю. Ни слова не говоря, телохранитель зашагал к камням. Петше ничего не оставалось, как поспешить за ним. Черный жеребец проводил их подозрительным взглядом и принялся разрывать копытом мокрый снег — будто тут можно было найти траву!
Сначала Петша решил, что перед ними — развалины какого-то здания. Но когда они подошли поближе, он понял, что руины — это вовсе не руины, а поставленные торчком здоровенные валуны, образущие широкий круг. Некоторые из них венчала плоская каменная глыба, подобие крыши. Петша думал, что Рикард устроится на ночлег под одной из них, но он решительно двинулся дальше, к центру круга. Здесь он замер, поджидая спутника.
— Мы раззожем тут костер? — с сомнением спросил Петша, ковыряя носком башмака окрошку из воды и льда.
— Вроде того, — глухо повторил телохранитель. — Давай-ка, помоги мне расчистить место.
Петша хотел было возразить что-то насчет хвороста, но вспомнил, что отец велел слушаться Рикарда во всем, и присел на корточки. Разгреб руками мокрую скользкую массу, обнажая каменные плиты. Похоже, тот, кто расставил торчком странные валуны, давным-давно положил здесь и их, и даже выбил в граните странный узор. Он провел по бороздкам покрасневшим пальцем, выковыривая грязь и ледяную крошку.
— Это что, буквы? Какие странные…
— Это руны.
Петша вздернул голову. «Киллиан?! Не может быть! Он должен быть сейчас на пути в Гор-над-Чета вместе с отцом. Или прошло гораздо больше времени, чем я думал? Нет, ведь еще даже не совсем стемнело!» Но вот он, ленлорд, выступает из-под каменной арки — светлые глаза лучатся в сумерках, метель положила на плечи второй плащ — из сверкающего серебра.
— Ты знаешь, что это за место? — мягко проговорил Киллиан, бесшумно приближаясь.
Петша покачал головой. Если ленлорд здесь, где тогда отец? Может, он тоже передумал и вернулся?
— Это Шул-ла-Рун. Люди еще называют его Кольцом Желания. Но на самом деле это врата. Которые пока закрыты.
— В-врата? — пробормотал непослушными губами Петша. Почему-то от слов Киллиана его пробрала дрожь. Он снова начал мерзнуть — всем телом и сразу. — Значит, мы приехали? Но где же ваш замок? — глаза зашарили по сгущающимся сумеркам, но вокруг были только заштрихованные белым силуэты каменных столпов.
— Ты приехал, — подтвердил Киллиан, подходя еще ближе. Его волосы совсем поседели от снега. — Ты ведь умный мальчик и понимаешь, что когда дверь заперта, нужно подобрать к ней ключ?
Петша кивнул, не очень соображая, о чем идет речь. Он наконец отважился спросить:
— А папа… Он тоже здесь? Он с вами?
— Да, теперь он со мной, — серьезно кивнул ленлорд. — Отдай Рикарду мой плащ, тебе он больше не понадобится.
Все тело сотрясала дрожь, но Птеша стиснул зубы и скинул с плеч тяжелый мех. Наверное, отец привез его собственный плащ. Пусть не такой теплый, зато свой. Вот только где же папка?
— Ты скоро отправишься туда, где вы встретитесь, — будто прочитал его мысли Киллиан. — Но сначала внимательно слушай, что я говорю, и повторяй за мной, понял?
Петша уже ничего не понимал, но кивнул, подавляя дрожь. Может, ему придется принести клятву верности лендлорду или что-то в этом духе? Ведь и отец сказал, что Петша теперь будт служить ему…
— Пурпур яростный, причиняющий раны, цвет карателей и пророков, знамя праведных, алая кровь — дай власти ставшему твоим бранным посланником! — запел Киллиан плавным речетативом. Петша и сам не заметил, как стал вторить ему — тонким, ломающимся голосом. Слова будто сами оформляли его губы в нужные звуки, язык уверенно выталкивал их, хотя мозг не улавливал смысла.
— Обо мне, ставшем твоим правым посланником — вспомни. Заточи мой меч, разрушением мой удар — наполни. Кровь и Нерву из жил моей жертвы — исторгни. Направь острие моего клинка, цели своей — достигни.
Рука Киллиана скользнула под плащ и вытащила клинок, тускло блеснувший в последних лучах угасающего света. Петша узнал приметную рукоять, в форме головы ягуара, но речетатив торопился дальше, и все силы уходили на то, чтобы успевать повторять странные слова.
— Камень, кости дробящий, захлебнувшийся в хохоте, оседлавший смерч — откройся просящему твоего снисхождения! В волю того, кто просит тебя — вникни. Кровью пополни кровь, осквернителя заповедей — настигни. Разрушая мысли его, кости его — стихни. Насыщая жажду свою, одержимый, погребая его под собой — дрогни!
— Разомкни круг, как я размыкаю плоть и дух!
Снег перестал. Все замерло. В оглушительной тишине дыхание Птеши гремело, как крик. Меч в руке Киллиана поднялся и заскользил через загустевший воздух. Стальная змея ужалила в грудь, обрывая там что-то. Петша понял, что не может вздохнуть. Что стоит, насаженный на клинок, как огромная бабочка, которую прошлым летом поймал и приколол на стенку Мирча. А потом сталь вышла из него, а с ней — жизнь.
— Береги себя, — отец сжал его руку. — И слушайся во всем херра Рикарда. Теперь ты должен служить ему и его господину.
Телохранитель тронул жеребца пятками, и тот послушно понес сильное тело вперед. Петша оглянулся, но отец и Киллиан уже стали просто серыми мазками на фоне ранних, расчерченных белым сумерек.
Свет знает, как Рикард находил дорогу. Петше казалось, что они движутся через жидкую манную кашу, которую мешает спятивший кашевар. Снег летел то слева направо, то справа налево, то падал отвесно вниз, то закручивался вихрями. Иногда он будто уставал, и Петша к своему ужасу обнаруживал себя то на краю узкого скального карниза, то на лепившихся к склону горы деревянных мостках, то на карабкавшихся по расселине каменных ступенях. Наконец, он просто решил закрыть глаза и предоставить свою судьбу твердым рукам Рикарда — и копытам его коня.
Ровный шаг жеребца убаюкивал, бормотание телохранителя, обращавшегося то ли к лошади, то ли к самому себе, нагоняло прерывистый, тревожный сон.
— Нет, чтобы открыть портал. Сам бы мог отправиться в свое Междуречье. Так нет… Мол, мне не справиться с мальчишкой. А с девчонкой, значит, я справлюсь! Нет, конечно, я понимаю, что близнец может объявиться в Приморье, и тогда надо реагировать быстро… Только с какой стати? И вообще! Сколько можно… Один ребенок, другой… Стар я стал уже для этого, вот что. Всегда оно и то же. Рыц найди. Рыц привези. В каждой бочке затычка — Рыц. Причем в самой грязной, той, где побольше дерьма. Будто оно не воняет и к доспехам не липнет. Тут меняй плащ, не меняй — не поможет…
Внезапно Петша понял, что они остановились. Он стянул съехавший на глаза капюшон открывая обзор. Крупные мокрые хлопья по прежнему падали с невидимого за хмарью неба, сильно потемнело. Он едва различил очертания каких-то каменных глыб впереди, на ровной открытой площадке между скалами.
— Мы сделаем тут привал? — сонно спросил Петша.
— Вроде того, — недовольно пробурчал Рикард, спешиваясь.
Сильные руки подхватили под мышки и поставили на землю. Ни слова не говоря, телохранитель зашагал к камням. Петше ничего не оставалось, как поспешить за ним. Черный жеребец проводил их подозрительным взглядом и принялся разрывать копытом мокрый снег — будто тут можно было найти траву!
Сначала Петша решил, что перед ними — развалины какого-то здания. Но когда они подошли поближе, он понял, что руины — это вовсе не руины, а поставленные торчком здоровенные валуны, образущие широкий круг. Некоторые из них венчала плоская каменная глыба, подобие крыши. Петша думал, что Рикард устроится на ночлег под одной из них, но он решительно двинулся дальше, к центру круга. Здесь он замер, поджидая спутника.
— Мы раззожем тут костер? — с сомнением спросил Петша, ковыряя носком башмака окрошку из воды и льда.
— Вроде того, — глухо повторил телохранитель. — Давай-ка, помоги мне расчистить место.
Петша хотел было возразить что-то насчет хвороста, но вспомнил, что отец велел слушаться Рикарда во всем, и присел на корточки. Разгреб руками мокрую скользкую массу, обнажая каменные плиты. Похоже, тот, кто расставил торчком странные валуны, давным-давно положил здесь и их, и даже выбил в граните странный узор. Он провел по бороздкам покрасневшим пальцем, выковыривая грязь и ледяную крошку.
— Это что, буквы? Какие странные…
— Это руны.
Петша вздернул голову. «Киллиан?! Не может быть! Он должен быть сейчас на пути в Гор-над-Чета вместе с отцом. Или прошло гораздо больше времени, чем я думал? Нет, ведь еще даже не совсем стемнело!» Но вот он, ленлорд, выступает из-под каменной арки — светлые глаза лучатся в сумерках, метель положила на плечи второй плащ — из сверкающего серебра.
— Ты знаешь, что это за место? — мягко проговорил Киллиан, бесшумно приближаясь.
Петша покачал головой. Если ленлорд здесь, где тогда отец? Может, он тоже передумал и вернулся?
— Это Шул-ла-Рун. Люди еще называют его Кольцом Желания. Но на самом деле это врата. Которые пока закрыты.
— В-врата? — пробормотал непослушными губами Петша. Почему-то от слов Киллиана его пробрала дрожь. Он снова начал мерзнуть — всем телом и сразу. — Значит, мы приехали? Но где же ваш замок? — глаза зашарили по сгущающимся сумеркам, но вокруг были только заштрихованные белым силуэты каменных столпов.
— Ты приехал, — подтвердил Киллиан, подходя еще ближе. Его волосы совсем поседели от снега. — Ты ведь умный мальчик и понимаешь, что когда дверь заперта, нужно подобрать к ней ключ?
Петша кивнул, не очень соображая, о чем идет речь. Он наконец отважился спросить:
— А папа… Он тоже здесь? Он с вами?
— Да, теперь он со мной, — серьезно кивнул ленлорд. — Отдай Рикарду мой плащ, тебе он больше не понадобится.
Все тело сотрясала дрожь, но Птеша стиснул зубы и скинул с плеч тяжелый мех. Наверное, отец привез его собственный плащ. Пусть не такой теплый, зато свой. Вот только где же папка?
— Ты скоро отправишься туда, где вы встретитесь, — будто прочитал его мысли Киллиан. — Но сначала внимательно слушай, что я говорю, и повторяй за мной, понял?
Петша уже ничего не понимал, но кивнул, подавляя дрожь. Может, ему придется принести клятву верности лендлорду или что-то в этом духе? Ведь и отец сказал, что Петша теперь будт служить ему…
— Пурпур яростный, причиняющий раны, цвет карателей и пророков, знамя праведных, алая кровь — дай власти ставшему твоим бранным посланником! — запел Киллиан плавным речетативом. Петша и сам не заметил, как стал вторить ему — тонким, ломающимся голосом. Слова будто сами оформляли его губы в нужные звуки, язык уверенно выталкивал их, хотя мозг не улавливал смысла.
— Обо мне, ставшем твоим правым посланником — вспомни. Заточи мой меч, разрушением мой удар — наполни. Кровь и Нерву из жил моей жертвы — исторгни. Направь острие моего клинка, цели своей — достигни.
Рука Киллиана скользнула под плащ и вытащила клинок, тускло блеснувший в последних лучах угасающего света. Петша узнал приметную рукоять, в форме головы ягуара, но речетатив торопился дальше, и все силы уходили на то, чтобы успевать повторять странные слова.
— Камень, кости дробящий, захлебнувшийся в хохоте, оседлавший смерч — откройся просящему твоего снисхождения! В волю того, кто просит тебя — вникни. Кровью пополни кровь, осквернителя заповедей — настигни. Разрушая мысли его, кости его — стихни. Насыщая жажду свою, одержимый, погребая его под собой — дрогни!
— Разомкни круг, как я размыкаю плоть и дух!
Снег перестал. Все замерло. В оглушительной тишине дыхание Птеши гремело, как крик. Меч в руке Киллиана поднялся и заскользил через загустевший воздух. Стальная змея ужалила в грудь, обрывая там что-то. Петша понял, что не может вздохнуть. Что стоит, насаженный на клинок, как огромная бабочка, которую прошлым летом поймал и приколол на стенку Мирча. А потом сталь вышла из него, а с ней — жизнь.