Скрытый текстСирна и бог
Ту полянку Юржик приметил давно. Ещё когда на северном склоне Курай-горы отрыли норы прошмыги. Из-за них, чтобы добраться до Чумной свалки, пришлось закладывать крюк к самой границе Стеклянных полей, которые дышали жаром, будто Плимп после «кислой» батареи. Там, на границе, было полно всяких оврагов, ложбинок и осыпавшихся воронок с того времени, как боги воевали на земле. Скользнув тогда в одну из них, кривую, иззубренную, как Туолев протез, Юржик по пути и наткнулся на усеянный золотистыми стеблями пятачок, удачно прикрытый сдвинувшейся набекрень каменной плитой. Стебли покачивались, словно от невидимого ветра, а на двух или трёх алыми камешками горели бутоны.
Это была такая красота, что Юржик сел и сидел, пока не запищала сигналка о разряде основных аккумуляторов.
На всякий случай, вдобавок к плите, он растянул над пятачком несколько метров отражающей ткани, пряча его от всевидящих небесных глаз, и потом ещё несколько раз наведывался, проверяя, не погибли ли цветы.
Юржик думал подарить эту красоту Сирне на день рождения.
Он знал, Сирна обрадуется. Он даже хотел после этого предложить ей жить вместе. А что? Плимп с Дичкой живут, Гельм с Колой сошлись в прошлом месяце. Сам Юржик не последний старатель в этих местах, и бур у него есть, пусть и барахлящий, и спектрограф имеется. Батарей, слава падающим богам, он на сезон вперёд набрал.
В общем, полянка была основным подарком.
По мелочи Юржик ещё схемами да электронными чипами нагрузился. Взял и две «кислых» батареи – отпраздновать.
К полудню Жизнь уже пощипала холмы – в инфра-диапазоне было видно, как жарко алеют, засвечивая фильтры, развалины на вершинах. Поэтому Юржик пошёл прямиком под магистральной трубой в крошащемся бетонном кожухе – раз Жизнь отстрелялась, то безопасно.
Ему думалось – вот он скажет Сирне: «Давай жить вместе», а Сирна ответит: «Давай». И улыбнётся. И так станет тепло на душе, что можно испугаться сбоя в температурном режиме атомного сердца.
Сирна, Сирна!
Юржик сразу выделил её, едва она появилась у них в Посёлке. Во-первых, у неё очень мило жужжал привод правого колена. Во-вторых, дом себе она выкопала сама, используя съёмный набор землеройных клешней, сама же замаскировала и поставила защитные кожухи. А в-третьих, в ней было немного органики.
В Юржике органики не было.
Нет, он был стопроцентный человек, но как бывает – эволюция да война потихоньку вытеснили из людей всякий скоропорт. Даже мозг, и тот у Юржика был синтетический. Каркас полимерный, манипуляторы – углеродистая сталь и сверхпрочный пластик. Таких уже не делают. Собственно, и людей уже, наверное, не делают. Кончились люди.
А боги всё воюют между собой в небе.
Туоль говорил как-то, что мы же богов и создали. Но Юржик не понимал, как это возможно. Туоль старый, он может и путать.
В Сирне из органики были: полоска кожи на щеке, палец-мизинец на руке и один глаз. Несмотря на обожженную роговицу, глаз был необыкновенно-синий и смотрел всегда строго на собеседника. Менять его Сирна не хотела ни в какую, хотя Юржик и нашёл ей как-то вполне сносный объектив с разъёмом.
Фух! Юржик свернул от трубы налево и через пятьдесят метров остановился у небольшого холмика серо-коричневой земли. Сканер-опознаватель, камень камнем, лежал как бы и ни при чём. Юржик пошевелил его вделанным в ножной манипулятор колёсиком.
– Сирна, эй, это Юржик.
– Входи, – шепнул холмик и едва не весь провалился внутрь себя, открывая дыру входа, отделанную железом.
– С днём рождения.
Юржик, пригнувшись, заполз в темноту и сухие запахи электричества и в невысоком помещении сразу столкнулся с Сирной. Над головой проблёскивали светодиоды, вокруг толпились зарядные аппараты и заваленные всякой мелочью столы, а любовь жужжала приводом, и в синем глазу ее дрожали огоньки.
– Не искри, Юржик, – сказала она и щелкнула по звонкой Юржиковой голове органическим пальцем.
– Да я что? – заволновался от близости Юржик. – Я это… С днём рождения, говорю. – Он вытряхнул из накопителей собранную электронную требуху и вручил Сирне. – Вот. Поздравляю.
– Ух ты! Спасибо.
Сирна на мгновение благодарно прижалась к Юржику.
О, это было так сладко, что Юржик пообещал себе разрыть и Мутную, и Далёкую свалки, только бы это повторилось.
Несколько минут Сирна сортировала подарки, а Юржик смотрел, как изгибается ее спина и как плавно, по выверенной дуге ходят манипуляторы. Спину украшали оспинки старения, будто родинки.
Я её люблю, подумал Юржик.
– Но это ещё не всё, – сказал он, унимая дрожь в голосе.
– Что? – остановила движение руки Сирна.
– Есть ещё кое-что, – сказал Юржик, щупая «кислые» батареи в пазухах. – Только надо выйти. Это не здесь.
– А где? – повернулась Сирна.
Пальцы её быстро скрутили оплётку с медных проводков.
– Ну, ты же любишь всё такое… Это у Стеклянных полей. Растёт… – выдохнул Юржик.
– Ой, это же здорово! Далеко идти?
– Полчаса.
– Ура! – обрадовалась Сирна. – Жизнь уже прошла?
– Ага, опять по развалинам на холмах.
– Тогда… нет, подожди, я чуть-чуть приоденусь…
Жужжа приводом, она отошла к дальней стене и зазвякала железками, несколько раз взвизгнула дрель, брызнули светлячки сварки. Чуть отсвечивающая зелёным пластина придала Сирне объём.
– Ну, вот.
Она вышла к Юржику, ослепительная и необычная, с острыми плечиками сервотяжей. Блистер на органическом глазу и напалечник на мизинце. Щека прикрыта полумаской.
– Как выгляжу?
– Красота, – прошептал Юржик.
Ему уже не хотелось никуда идти, вот оно чудо, здесь, рядом, а стебли с бутонами по сравнению с ним – тьфу!
Сирна фыркнула, будто учуяв его настроение.
– Пошли, пошли.
Она вытолкала Юржика наружу, в перепаханный серо-коричневый пейзаж с редкими чёрными вкраплениями обожжённого металла.
Небо было сплошь облачное, темно-синее, в разных местах оно разрождалось сполохами и высверками электричества – это бились боги.
Юржик подумал: как им не надоест? Бьются, бьются, с самой Юржиковой жизни, или даже раньше, а за что?
И спросить не у кого.
– Куда идти? – невесомой титановой ладошкой взяла его за руку Сирна.
– Т-туда.
Они двинулись к невысокому песчаному гребню, как мушками усеянному окалиной. Один из богов упал здесь и разлетелся на мелкие кусочки.
– А что там?
– Увидишь, – сказал Юржик, чувствуя, как ему передаётся тепло от ладошки. – Если скажу, уже не то будет.
– Хорошо, не говори, – согласилась Сирна.
Жужжал привод. У Юржика разболтался и посвистывал пневмопоршень. Вроде и надо бы подтянуть, а не удобно.
Небо вдруг озарилось вспышкой, и огненный шар, прорвав облака, прочертил дымную дугу к холмам Чумной свалки. Они вместе следили за ним, пока он не исчез. Грохота слышно не было – далеко.
– Ещё один, – сказал Юржик.
– Ага, – кивнула Сирна. – Так жалко их.
– Кого? Богов? – удивился Юржик.
– Конечно.
– Говорят, они раньше на нас охотились.
– Я не верю. Они где-то там. А здесь умирают.
Юржик ничего не сказал. Но подумал, что зато их можно разобрать на массу полезных штук. И батареи у них опять же ёмкие.
За вывалом спёкшейся земли потянулась низинка, полная щебня и бетонных обломков.
– А ты знаешь, что если бог падает, то можно загадать желание? – спросила Сирна.
– Пустые разговоры, – сказал Юржик, пытаясь незаметно закрепить поршень.
– Ты нисколько не романтичный.
– Почему же? Я очень даже…
– И что бы ты загадал?
Показалось, что органический глаз Сирны за блистером весело блеснул.
– Ну, – помялся Юржик, – чтобы было вдоволь всего, батарей, генераторов, катушек, кабеля, чтобы можно было провести в Посёлок обменную сеть.
– И с кем бы ты общался по обменной сети, с Туолем?
Сирна расхохоталась.
Будто в ответ ей громыхнуло в небесах. Порыв ветра дохнул пылью и пеплом. Юржик втянул голову.
– Ну почему с Туолем? – буркнул он. – С тобой.
– А-а.
Они дошли до овражка, который вёл прямо к воронке с цветами. Юржик помог Сирне спуститься. Из стенок оврага торчали щётки арматуры, будто где-то под землёй сдохло семейство стальных ежей.
– У тебя поршень сейчас выскочит, – сказала Сирна.
– Ну, похромаю так. У меня их по четыре на ногу.
– Всё равно.
Она остановила Юржика и, как он не сопротивлялся, повернула его спиной.
– Стой спокойно.
Юржик услышал несколько позвякиваний, пальчики Сирны мягко подкрутили патрон, обжали хомутиком, щекотно задели проводки, затем зашипела фиксаж-пена.
– Ну, вот, – отстранилась Сирна, – сколько-то продержится.
– Всё равно менять хотел.
– Так и поменяешь. Я тебе помогу. Плимп, если что, по размеру сварит.
Они дошли до воронки. Показались плита и лоскут отражающей ткани.
– Теперь закрой глаза, – попросил Юржик.
– Какая таинственность!
Сирна подала ему руку.
Юржик перевёл её, неуверенно покачивающуюся, через земляной бортик и остановил у самого края полянки. Золотистые стебли зашелестели у ног.
Теперь ткань – долой.
– Смотри!
– Ох, небо…
Какое-то время Сирна стояла неподвижно, словно в перепрошивке, потом повела ладошкой над стеблями, едва касаясь усиков, обмахивающих красные бутоны.
– Они настоящие? – прошептала она.
– Вроде бы, – сказал Юржик.
Сирна присела.
– Нет, точно настоящие.
А в следующее мгновение Юржик был стиснут манипуляторами, и обнят, и поглажен по голове, и даже не понятно, как у него ничего не треснуло, не выскочило и не потекло.
– Юржик! – Сирна приподняла его над землёй. – Спасибо, спасибо тебе! Ты очень славный! А они живые! Я никогда раньше такого не видела. Честное слово. Это так прекрасно, что я тебя люблю!
– Что? – выдохнул Юржик.
– Мы будем приходить сюда вместе.
Юржик хотел сказать: «Я тебя тоже люблю, Сирночка. Хочешь, будем жить одной семьёй?», но не успел произнести ни слова. Небо снова громыхнуло. Облачная ткань осветилась и прорвалась, а сквозь прореху прямо над ними с низким гулом прошёл дымящий черный бог. Сначала он летел параллельно земле, но скоро завилял и свалился в штопор, оставляя в воздухе жирную, медленно тающую копоть.
Баммс! Земля слабо дрогнула у Юржика под ногами.
– Побежали? – спросила Сирна.
– А цветы?
– Так бог же! И упал совсем рядом.
Юржик почувствовал укол обиды.
– Не, ну если бог…
Но Сирна, не слушая его, уже забиралась наверх по склону воронки. Юржик вздохнул, включил тепловизор и пополз за своей любовью.
– Смотри!
В трёхстах метрах от них плевалась искрами и отчаянно дымила яма.
– А если он взорвётся? – спросил Юржик.
– Значит, всё, – спокойно сказала Сирна.
Они скатились в яму, держась за руки.
– Сейчас вот ещё Жизнью накроет… – проворчал Юржик, стараясь что-либо разглядеть в дыму.
– Ой, – вдруг произнесла Сирна, – какой он маленький.
Бог был шар с дырой в боку.
Три магнитых кольца по экватору, соски датчиков снизу и сверху, несколько выемок, похожих на миниютюрные сопла, броневые пластинки и тонкие повисшие дреды щупалец. В дыре что-то пульсировало и стучало шторками.
Бог попискивал и искрил.
– Надо ему батареи выдрать, – сказал Юржик.
– Не смей! – выставила руку Сирна. – Видишь, он какой? Он же подраненый. Я возьму его к себе. Я его вылечу.
– Что?
– Юржик, он же маленький, он как ребёнок.
– Сирна.
– Ты мне поможешь?
Глаз под блистером посмотрел просительно.
– Если он меня не убьёт.
– Ну как он может? Он же сам при смерти. Берись.
Скрепя атомное сердце, Юржик взялся.
Пока они несли его, бог слабо шевелил щупальцами, но искрил уже меньше. Пах он сладковато.
У самой Сирниной норы их догнал старик Туоль, развернулся на гусеницах, тараща большие фасеты.
– Это вы чего это?
– Это мой бог, – гордо сказала Сирна.
– Дети, вы совсем с ума сошли, – рассердился Туоль, топорща воздухозаборники. – Переплавить его, и конец.
– Нельзя, я его вылечу.
– Дура! – сказал Туоль, и изрезанный протез его воткнулся в землю.
Юржик встал на защиту любимой.
– Вы не можете, – он заслонил Сирну от старика. – Это наш бог, мы его нашли.
– Да не бог, а борг, – Туоль стукнул наконечником протеза в Юржикову грудь. – Исковеркали всё. Борг означает биотический организм.
– И что?
– И ничего, – Туоль сплюнул машинным маслом. – Натерпитесь, позовёте.
Он развернулся, оставляя глубокие следы траков.
– Под Жизнь не попадите! – крикнула ему Сирна.
– Не Жизнь, – донеслось до нас, – а жесткое излучение… Всё переврали!
Сирна рассмеялась.
– Какой он смешной!
– Он, наверное, раз двадцать мозги перепрошивал, – сказал Юржик. – Там столько всего намешалось.
В норе Сирна добавила света.
Бога они положили на один из верстаков, ссыпав прямо на пол железки и детали плат.
– Ой, – сказал Юржик, заметив, что щупальце бога, обвившись, заползло Сирне под пластину, – он что там?
– Питается, – мягко произнесла Сирна, – нашёл разъём.
– Ты что, и спать с ним будешь?
– Надо, так буду, – с вызовом сказала Сирна.
На глазах у Юржика ещё одно щупальце бога, дрогнув, устремилось в Сирну.
– Ох, – вздохнула она, – как сосёт. Юржик, подвинь генератор, пожалуйста. И включи.
– Он тебя выпьет!
Подтащенный генератор взвыл, втягивая воздух. Юржик набил ему глотку электронной требухой. Сирна одной ногой ступила на зарядный половичок.
– Вот увидишь, мы с ним подружимся.
– А я? – спросил Юржик.
Сирна не ответила. Она была сосредоточена на своём боге и лишь постанывала от его жадности. Органический глаз смотрел в потолок.
– Я пойду, – сказал Юржик.
Ноги сами понесли его к полянке.
Он не знал, что на него нашло, он носился по пятачку и топтал стебли, рвал их, слабо отвечающих электричеством, и выламывал твёрдые бутоны. Пять, шесть, семь.
Вот, значит, как?
Я зачем… я ведь ради тебя… А тебе, оказывается, только бог нужен. А я? Ну и не будет цветов. Вот им, вот! Пусть ничего не будет!
Мысли, будто отстреливаемые пневматикой, звонко били в голову, Юржику было горько и больно, он бы, наверное, заплакал, но не знал, как это делается. Обессилев от беготни, от ярости, от глупой траты ресурсов, он поплёлся к себе домой, в зарытое в землю ответвление трубы. Подумав, выбросил «кислые» батареи – чего праздновать-то?
На небе снова включили Жизнь, и она невидимыми лучами жгла участки местности.
Ночь и день Юржик провёл взаперти. Тихо разряжались аккумуляторы, основные, затем резервные, в глазах медленно темнело. Пищал зуммер тревоги. Ему с фырканьем думалось: ребёнка нашла, сожрёт её ребёнок, и всё.
Впрочем, убить себя у Юржика так и не получилось. Система безопасности переключилась на второй контур, и он потерял сознание. А когда очнулся, мысли его были лёгкие, как пух. Окрас горечи и обиды ушёл из них, и даже щупальце бога, заползшее в Сирну, не вызывало уже щемящего ощущения чего-то непоправимого.
Юржик выбрался из норы наружу.
Было утро. Отблески грозы перекатывались по небу. Недалеко копались Гельм с Колой – видимо, что-то там упало.
Сирне, пусть для починки бога, но нужна его помощь, подумал Юржик и поспешил к ее холмику. Поршень опять начал посвистывать.
Сканер сработал.
-Сирна, прости меня, пожалуйста.
Пригнувшись, Юржик протиснулся в центр помещения и обомлел.
Раскинув манипуляторы, Сирна лежала на двух составленных в одно верстаках, а бог устроился у неё на животе, будто вылупившийся младенец. Почти все его щупальца уходили в Сирну, дыра поблёскивала свежей заплаткой, сопла, раскрываясь, пофыркивали плазмой. Но больше всего убило Юржика то, что Сирна была не целой. У нее отсутствовала правая нога с приятно жужжащим приводом, лицо темнело пустой глазницей, а грудная пластина была раскурочена, и за острыми краями, казалось, что-то хрипло клокочет.
– Сирна…
На звук Юржикова голоса Бог открыл злой красный глазок, а Сирна с трудом повернула голову. На щеке её белели пропилы.
– Смотри, Юржик, – улыбнулась она, – я вылечила бога.
– Да он же… это же…
Юржик попятился.
– Это не страшно, – тихо произнесла Сирна. – Он же как ребёнок, он не знает, что больно… Но мне и радостно… Он опять попадёт на небо, и часть меня попадёт на небо, я буду жить там, где он, а то здесь… трудно.
Несколько минут Юржик стоял как оглушённый.
Грозное, тяжелое что-то ворочалось внутри, грызло контакты, замыкало связи в мозгу. Я ведь не смогу без неё. А оружие, где достать оружие? Я убью, я смогу. Но простит ли меня она потом?
Тьма. Свет. Он и сам не понял, сколько прошло времени и как оказался у берлоги старика Туоля. Полуразрушенный каземат был полон звуков капающей воды. Она сочилась с потолка, нависавшего неровными квадратами.
Туоль выкатил на Юржика из темноты, слепя фарой.
– Зачем пришёл? Ну-ка брысь отсюда, любитель коверкать смыслы!
Его протез провёл черту по бетонному полу.
– Там бог, – сказал Юржик.
– Борг! – рявкнул Туоль.
– Борг. Его нужно убить.
– Ха! – Туоль, подъехав, хлопнул Юржика по плечу. – Вот он, голос разума. Наконец-то. А девушка твоя?
– Он её… разбирает.
– Так, – тут же нахмурился старик, – где-то у меня был разрядник.
Они выдвинулись через полчаса. Туоль нахлобучил на Юржика комплекс пассивной защиты, тяжелый и громоздкий, а сам взял разрядник и элементы питания к нему.
– Мы всё-таки люди, – говорил Туоль, медленно перемалывая грунт гусеницами. – Пусть механическая эволюция и забралась в чёрт-те какие дебри, но людьми-то мы остались. А люди должны помогать друг друга в беде. А борги – это изначально механизмы. Да, тоже эволюционировавшие, нашедшие себе какие-то интересы в небе… Собственно, на земле теперь только люди и способны выживать, а не эти… Её тут с орбитальной группировки гвоздят почём зря. Знаешь такое слово «гвоздить»?
Юржик мотнул головой из-под комплекса.
– Ничего, и объясню, и научу.
К Сирне Туоль решил лезть в одиночку.
– Ты растеряешься, – сказал он, – ещё и мне помешаешь. Лучше следи отсюда. И да, – в ладонь Юржику плюхнулся крошечный пистолет, – стрельни, если что.
– В кого?
– В белый свет! Или в бога, – сказал Туоль и скрылся в образовавшемся провале.
Вернулся он скоро, выполз, тарахтя гусеницами и помогая себе протезом, мрачный, отводящий фасеты в сторону.
– Что там? – дёрнул его Юржик.
– Улетел ваш бог. Починился и улетел, – сказал Туоль, задрав лицо к облакам.
– А Сирна?
– Дурочка она, – вздохнул старик. – Всё для него сделала… Только ты не ходи.
Он заслонил от Юржика вход.
– Пустите, – Юржик направил на Туоля пистолет.
– «Пассивку» сними, не влезешь.
– Сами вы дурак!
В норе всё было перевёрнуто, по углам, кажется, недавно горело, а затем заливалось пожарными автоматами, кучами лежали зарядники и панели. То, что осталось от Сирны, свешивалось с верстака. Скелет, титановая ладошка без пальца, безглазая половинка черепа.
Что-то жуткое, чёрное вспенилось в Юржике, размазало мир по сторонам, вынесло наверх, вон, под глухое, застывшее небо.
– Всё-всё, – сказал ему кто-то, прижимая, усмиряя бег и стремление тела, – так бывает, боги – они такие.
– Почему? – вырвалось из Юржика. – Почему?
– Потому что мы – люди, – сказал Туоль. – И в нас слишком много жалости.
Ту полянку Юржик приметил давно. Ещё когда на северном склоне Курай-горы отрыли норы прошмыги. Из-за них, чтобы добраться до Чумной свалки, пришлось закладывать крюк к самой границе Стеклянных полей, которые дышали жаром, будто Плимп после «кислой» батареи. Там, на границе, было полно всяких оврагов, ложбинок и осыпавшихся воронок с того времени, как боги воевали на земле. Скользнув тогда в одну из них, кривую, иззубренную, как Туолев протез, Юржик по пути и наткнулся на усеянный золотистыми стеблями пятачок, удачно прикрытый сдвинувшейся набекрень каменной плитой. Стебли покачивались, словно от невидимого ветра, а на двух или трёх алыми камешками горели бутоны.
Это была такая красота, что Юржик сел и сидел, пока не запищала сигналка о разряде основных аккумуляторов.
На всякий случай, вдобавок к плите, он растянул над пятачком несколько метров отражающей ткани, пряча его от всевидящих небесных глаз, и потом ещё несколько раз наведывался, проверяя, не погибли ли цветы.
Юржик думал подарить эту красоту Сирне на день рождения.
Он знал, Сирна обрадуется. Он даже хотел после этого предложить ей жить вместе. А что? Плимп с Дичкой живут, Гельм с Колой сошлись в прошлом месяце. Сам Юржик не последний старатель в этих местах, и бур у него есть, пусть и барахлящий, и спектрограф имеется. Батарей, слава падающим богам, он на сезон вперёд набрал.
В общем, полянка была основным подарком.
По мелочи Юржик ещё схемами да электронными чипами нагрузился. Взял и две «кислых» батареи – отпраздновать.
К полудню Жизнь уже пощипала холмы – в инфра-диапазоне было видно, как жарко алеют, засвечивая фильтры, развалины на вершинах. Поэтому Юржик пошёл прямиком под магистральной трубой в крошащемся бетонном кожухе – раз Жизнь отстрелялась, то безопасно.
Ему думалось – вот он скажет Сирне: «Давай жить вместе», а Сирна ответит: «Давай». И улыбнётся. И так станет тепло на душе, что можно испугаться сбоя в температурном режиме атомного сердца.
Сирна, Сирна!
Юржик сразу выделил её, едва она появилась у них в Посёлке. Во-первых, у неё очень мило жужжал привод правого колена. Во-вторых, дом себе она выкопала сама, используя съёмный набор землеройных клешней, сама же замаскировала и поставила защитные кожухи. А в-третьих, в ней было немного органики.
В Юржике органики не было.
Нет, он был стопроцентный человек, но как бывает – эволюция да война потихоньку вытеснили из людей всякий скоропорт. Даже мозг, и тот у Юржика был синтетический. Каркас полимерный, манипуляторы – углеродистая сталь и сверхпрочный пластик. Таких уже не делают. Собственно, и людей уже, наверное, не делают. Кончились люди.
А боги всё воюют между собой в небе.
Туоль говорил как-то, что мы же богов и создали. Но Юржик не понимал, как это возможно. Туоль старый, он может и путать.
В Сирне из органики были: полоска кожи на щеке, палец-мизинец на руке и один глаз. Несмотря на обожженную роговицу, глаз был необыкновенно-синий и смотрел всегда строго на собеседника. Менять его Сирна не хотела ни в какую, хотя Юржик и нашёл ей как-то вполне сносный объектив с разъёмом.
Фух! Юржик свернул от трубы налево и через пятьдесят метров остановился у небольшого холмика серо-коричневой земли. Сканер-опознаватель, камень камнем, лежал как бы и ни при чём. Юржик пошевелил его вделанным в ножной манипулятор колёсиком.
– Сирна, эй, это Юржик.
– Входи, – шепнул холмик и едва не весь провалился внутрь себя, открывая дыру входа, отделанную железом.
– С днём рождения.
Юржик, пригнувшись, заполз в темноту и сухие запахи электричества и в невысоком помещении сразу столкнулся с Сирной. Над головой проблёскивали светодиоды, вокруг толпились зарядные аппараты и заваленные всякой мелочью столы, а любовь жужжала приводом, и в синем глазу ее дрожали огоньки.
– Не искри, Юржик, – сказала она и щелкнула по звонкой Юржиковой голове органическим пальцем.
– Да я что? – заволновался от близости Юржик. – Я это… С днём рождения, говорю. – Он вытряхнул из накопителей собранную электронную требуху и вручил Сирне. – Вот. Поздравляю.
– Ух ты! Спасибо.
Сирна на мгновение благодарно прижалась к Юржику.
О, это было так сладко, что Юржик пообещал себе разрыть и Мутную, и Далёкую свалки, только бы это повторилось.
Несколько минут Сирна сортировала подарки, а Юржик смотрел, как изгибается ее спина и как плавно, по выверенной дуге ходят манипуляторы. Спину украшали оспинки старения, будто родинки.
Я её люблю, подумал Юржик.
– Но это ещё не всё, – сказал он, унимая дрожь в голосе.
– Что? – остановила движение руки Сирна.
– Есть ещё кое-что, – сказал Юржик, щупая «кислые» батареи в пазухах. – Только надо выйти. Это не здесь.
– А где? – повернулась Сирна.
Пальцы её быстро скрутили оплётку с медных проводков.
– Ну, ты же любишь всё такое… Это у Стеклянных полей. Растёт… – выдохнул Юржик.
– Ой, это же здорово! Далеко идти?
– Полчаса.
– Ура! – обрадовалась Сирна. – Жизнь уже прошла?
– Ага, опять по развалинам на холмах.
– Тогда… нет, подожди, я чуть-чуть приоденусь…
Жужжа приводом, она отошла к дальней стене и зазвякала железками, несколько раз взвизгнула дрель, брызнули светлячки сварки. Чуть отсвечивающая зелёным пластина придала Сирне объём.
– Ну, вот.
Она вышла к Юржику, ослепительная и необычная, с острыми плечиками сервотяжей. Блистер на органическом глазу и напалечник на мизинце. Щека прикрыта полумаской.
– Как выгляжу?
– Красота, – прошептал Юржик.
Ему уже не хотелось никуда идти, вот оно чудо, здесь, рядом, а стебли с бутонами по сравнению с ним – тьфу!
Сирна фыркнула, будто учуяв его настроение.
– Пошли, пошли.
Она вытолкала Юржика наружу, в перепаханный серо-коричневый пейзаж с редкими чёрными вкраплениями обожжённого металла.
Небо было сплошь облачное, темно-синее, в разных местах оно разрождалось сполохами и высверками электричества – это бились боги.
Юржик подумал: как им не надоест? Бьются, бьются, с самой Юржиковой жизни, или даже раньше, а за что?
И спросить не у кого.
– Куда идти? – невесомой титановой ладошкой взяла его за руку Сирна.
– Т-туда.
Они двинулись к невысокому песчаному гребню, как мушками усеянному окалиной. Один из богов упал здесь и разлетелся на мелкие кусочки.
– А что там?
– Увидишь, – сказал Юржик, чувствуя, как ему передаётся тепло от ладошки. – Если скажу, уже не то будет.
– Хорошо, не говори, – согласилась Сирна.
Жужжал привод. У Юржика разболтался и посвистывал пневмопоршень. Вроде и надо бы подтянуть, а не удобно.
Небо вдруг озарилось вспышкой, и огненный шар, прорвав облака, прочертил дымную дугу к холмам Чумной свалки. Они вместе следили за ним, пока он не исчез. Грохота слышно не было – далеко.
– Ещё один, – сказал Юржик.
– Ага, – кивнула Сирна. – Так жалко их.
– Кого? Богов? – удивился Юржик.
– Конечно.
– Говорят, они раньше на нас охотились.
– Я не верю. Они где-то там. А здесь умирают.
Юржик ничего не сказал. Но подумал, что зато их можно разобрать на массу полезных штук. И батареи у них опять же ёмкие.
За вывалом спёкшейся земли потянулась низинка, полная щебня и бетонных обломков.
– А ты знаешь, что если бог падает, то можно загадать желание? – спросила Сирна.
– Пустые разговоры, – сказал Юржик, пытаясь незаметно закрепить поршень.
– Ты нисколько не романтичный.
– Почему же? Я очень даже…
– И что бы ты загадал?
Показалось, что органический глаз Сирны за блистером весело блеснул.
– Ну, – помялся Юржик, – чтобы было вдоволь всего, батарей, генераторов, катушек, кабеля, чтобы можно было провести в Посёлок обменную сеть.
– И с кем бы ты общался по обменной сети, с Туолем?
Сирна расхохоталась.
Будто в ответ ей громыхнуло в небесах. Порыв ветра дохнул пылью и пеплом. Юржик втянул голову.
– Ну почему с Туолем? – буркнул он. – С тобой.
– А-а.
Они дошли до овражка, который вёл прямо к воронке с цветами. Юржик помог Сирне спуститься. Из стенок оврага торчали щётки арматуры, будто где-то под землёй сдохло семейство стальных ежей.
– У тебя поршень сейчас выскочит, – сказала Сирна.
– Ну, похромаю так. У меня их по четыре на ногу.
– Всё равно.
Она остановила Юржика и, как он не сопротивлялся, повернула его спиной.
– Стой спокойно.
Юржик услышал несколько позвякиваний, пальчики Сирны мягко подкрутили патрон, обжали хомутиком, щекотно задели проводки, затем зашипела фиксаж-пена.
– Ну, вот, – отстранилась Сирна, – сколько-то продержится.
– Всё равно менять хотел.
– Так и поменяешь. Я тебе помогу. Плимп, если что, по размеру сварит.
Они дошли до воронки. Показались плита и лоскут отражающей ткани.
– Теперь закрой глаза, – попросил Юржик.
– Какая таинственность!
Сирна подала ему руку.
Юржик перевёл её, неуверенно покачивающуюся, через земляной бортик и остановил у самого края полянки. Золотистые стебли зашелестели у ног.
Теперь ткань – долой.
– Смотри!
– Ох, небо…
Какое-то время Сирна стояла неподвижно, словно в перепрошивке, потом повела ладошкой над стеблями, едва касаясь усиков, обмахивающих красные бутоны.
– Они настоящие? – прошептала она.
– Вроде бы, – сказал Юржик.
Сирна присела.
– Нет, точно настоящие.
А в следующее мгновение Юржик был стиснут манипуляторами, и обнят, и поглажен по голове, и даже не понятно, как у него ничего не треснуло, не выскочило и не потекло.
– Юржик! – Сирна приподняла его над землёй. – Спасибо, спасибо тебе! Ты очень славный! А они живые! Я никогда раньше такого не видела. Честное слово. Это так прекрасно, что я тебя люблю!
– Что? – выдохнул Юржик.
– Мы будем приходить сюда вместе.
Юржик хотел сказать: «Я тебя тоже люблю, Сирночка. Хочешь, будем жить одной семьёй?», но не успел произнести ни слова. Небо снова громыхнуло. Облачная ткань осветилась и прорвалась, а сквозь прореху прямо над ними с низким гулом прошёл дымящий черный бог. Сначала он летел параллельно земле, но скоро завилял и свалился в штопор, оставляя в воздухе жирную, медленно тающую копоть.
Баммс! Земля слабо дрогнула у Юржика под ногами.
– Побежали? – спросила Сирна.
– А цветы?
– Так бог же! И упал совсем рядом.
Юржик почувствовал укол обиды.
– Не, ну если бог…
Но Сирна, не слушая его, уже забиралась наверх по склону воронки. Юржик вздохнул, включил тепловизор и пополз за своей любовью.
– Смотри!
В трёхстах метрах от них плевалась искрами и отчаянно дымила яма.
– А если он взорвётся? – спросил Юржик.
– Значит, всё, – спокойно сказала Сирна.
Они скатились в яму, держась за руки.
– Сейчас вот ещё Жизнью накроет… – проворчал Юржик, стараясь что-либо разглядеть в дыму.
– Ой, – вдруг произнесла Сирна, – какой он маленький.
Бог был шар с дырой в боку.
Три магнитых кольца по экватору, соски датчиков снизу и сверху, несколько выемок, похожих на миниютюрные сопла, броневые пластинки и тонкие повисшие дреды щупалец. В дыре что-то пульсировало и стучало шторками.
Бог попискивал и искрил.
– Надо ему батареи выдрать, – сказал Юржик.
– Не смей! – выставила руку Сирна. – Видишь, он какой? Он же подраненый. Я возьму его к себе. Я его вылечу.
– Что?
– Юржик, он же маленький, он как ребёнок.
– Сирна.
– Ты мне поможешь?
Глаз под блистером посмотрел просительно.
– Если он меня не убьёт.
– Ну как он может? Он же сам при смерти. Берись.
Скрепя атомное сердце, Юржик взялся.
Пока они несли его, бог слабо шевелил щупальцами, но искрил уже меньше. Пах он сладковато.
У самой Сирниной норы их догнал старик Туоль, развернулся на гусеницах, тараща большие фасеты.
– Это вы чего это?
– Это мой бог, – гордо сказала Сирна.
– Дети, вы совсем с ума сошли, – рассердился Туоль, топорща воздухозаборники. – Переплавить его, и конец.
– Нельзя, я его вылечу.
– Дура! – сказал Туоль, и изрезанный протез его воткнулся в землю.
Юржик встал на защиту любимой.
– Вы не можете, – он заслонил Сирну от старика. – Это наш бог, мы его нашли.
– Да не бог, а борг, – Туоль стукнул наконечником протеза в Юржикову грудь. – Исковеркали всё. Борг означает биотический организм.
– И что?
– И ничего, – Туоль сплюнул машинным маслом. – Натерпитесь, позовёте.
Он развернулся, оставляя глубокие следы траков.
– Под Жизнь не попадите! – крикнула ему Сирна.
– Не Жизнь, – донеслось до нас, – а жесткое излучение… Всё переврали!
Сирна рассмеялась.
– Какой он смешной!
– Он, наверное, раз двадцать мозги перепрошивал, – сказал Юржик. – Там столько всего намешалось.
В норе Сирна добавила света.
Бога они положили на один из верстаков, ссыпав прямо на пол железки и детали плат.
– Ой, – сказал Юржик, заметив, что щупальце бога, обвившись, заползло Сирне под пластину, – он что там?
– Питается, – мягко произнесла Сирна, – нашёл разъём.
– Ты что, и спать с ним будешь?
– Надо, так буду, – с вызовом сказала Сирна.
На глазах у Юржика ещё одно щупальце бога, дрогнув, устремилось в Сирну.
– Ох, – вздохнула она, – как сосёт. Юржик, подвинь генератор, пожалуйста. И включи.
– Он тебя выпьет!
Подтащенный генератор взвыл, втягивая воздух. Юржик набил ему глотку электронной требухой. Сирна одной ногой ступила на зарядный половичок.
– Вот увидишь, мы с ним подружимся.
– А я? – спросил Юржик.
Сирна не ответила. Она была сосредоточена на своём боге и лишь постанывала от его жадности. Органический глаз смотрел в потолок.
– Я пойду, – сказал Юржик.
Ноги сами понесли его к полянке.
Он не знал, что на него нашло, он носился по пятачку и топтал стебли, рвал их, слабо отвечающих электричеством, и выламывал твёрдые бутоны. Пять, шесть, семь.
Вот, значит, как?
Я зачем… я ведь ради тебя… А тебе, оказывается, только бог нужен. А я? Ну и не будет цветов. Вот им, вот! Пусть ничего не будет!
Мысли, будто отстреливаемые пневматикой, звонко били в голову, Юржику было горько и больно, он бы, наверное, заплакал, но не знал, как это делается. Обессилев от беготни, от ярости, от глупой траты ресурсов, он поплёлся к себе домой, в зарытое в землю ответвление трубы. Подумав, выбросил «кислые» батареи – чего праздновать-то?
На небе снова включили Жизнь, и она невидимыми лучами жгла участки местности.
Ночь и день Юржик провёл взаперти. Тихо разряжались аккумуляторы, основные, затем резервные, в глазах медленно темнело. Пищал зуммер тревоги. Ему с фырканьем думалось: ребёнка нашла, сожрёт её ребёнок, и всё.
Впрочем, убить себя у Юржика так и не получилось. Система безопасности переключилась на второй контур, и он потерял сознание. А когда очнулся, мысли его были лёгкие, как пух. Окрас горечи и обиды ушёл из них, и даже щупальце бога, заползшее в Сирну, не вызывало уже щемящего ощущения чего-то непоправимого.
Юржик выбрался из норы наружу.
Было утро. Отблески грозы перекатывались по небу. Недалеко копались Гельм с Колой – видимо, что-то там упало.
Сирне, пусть для починки бога, но нужна его помощь, подумал Юржик и поспешил к ее холмику. Поршень опять начал посвистывать.
Сканер сработал.
-Сирна, прости меня, пожалуйста.
Пригнувшись, Юржик протиснулся в центр помещения и обомлел.
Раскинув манипуляторы, Сирна лежала на двух составленных в одно верстаках, а бог устроился у неё на животе, будто вылупившийся младенец. Почти все его щупальца уходили в Сирну, дыра поблёскивала свежей заплаткой, сопла, раскрываясь, пофыркивали плазмой. Но больше всего убило Юржика то, что Сирна была не целой. У нее отсутствовала правая нога с приятно жужжащим приводом, лицо темнело пустой глазницей, а грудная пластина была раскурочена, и за острыми краями, казалось, что-то хрипло клокочет.
– Сирна…
На звук Юржикова голоса Бог открыл злой красный глазок, а Сирна с трудом повернула голову. На щеке её белели пропилы.
– Смотри, Юржик, – улыбнулась она, – я вылечила бога.
– Да он же… это же…
Юржик попятился.
– Это не страшно, – тихо произнесла Сирна. – Он же как ребёнок, он не знает, что больно… Но мне и радостно… Он опять попадёт на небо, и часть меня попадёт на небо, я буду жить там, где он, а то здесь… трудно.
Несколько минут Юржик стоял как оглушённый.
Грозное, тяжелое что-то ворочалось внутри, грызло контакты, замыкало связи в мозгу. Я ведь не смогу без неё. А оружие, где достать оружие? Я убью, я смогу. Но простит ли меня она потом?
Тьма. Свет. Он и сам не понял, сколько прошло времени и как оказался у берлоги старика Туоля. Полуразрушенный каземат был полон звуков капающей воды. Она сочилась с потолка, нависавшего неровными квадратами.
Туоль выкатил на Юржика из темноты, слепя фарой.
– Зачем пришёл? Ну-ка брысь отсюда, любитель коверкать смыслы!
Его протез провёл черту по бетонному полу.
– Там бог, – сказал Юржик.
– Борг! – рявкнул Туоль.
– Борг. Его нужно убить.
– Ха! – Туоль, подъехав, хлопнул Юржика по плечу. – Вот он, голос разума. Наконец-то. А девушка твоя?
– Он её… разбирает.
– Так, – тут же нахмурился старик, – где-то у меня был разрядник.
Они выдвинулись через полчаса. Туоль нахлобучил на Юржика комплекс пассивной защиты, тяжелый и громоздкий, а сам взял разрядник и элементы питания к нему.
– Мы всё-таки люди, – говорил Туоль, медленно перемалывая грунт гусеницами. – Пусть механическая эволюция и забралась в чёрт-те какие дебри, но людьми-то мы остались. А люди должны помогать друг друга в беде. А борги – это изначально механизмы. Да, тоже эволюционировавшие, нашедшие себе какие-то интересы в небе… Собственно, на земле теперь только люди и способны выживать, а не эти… Её тут с орбитальной группировки гвоздят почём зря. Знаешь такое слово «гвоздить»?
Юржик мотнул головой из-под комплекса.
– Ничего, и объясню, и научу.
К Сирне Туоль решил лезть в одиночку.
– Ты растеряешься, – сказал он, – ещё и мне помешаешь. Лучше следи отсюда. И да, – в ладонь Юржику плюхнулся крошечный пистолет, – стрельни, если что.
– В кого?
– В белый свет! Или в бога, – сказал Туоль и скрылся в образовавшемся провале.
Вернулся он скоро, выполз, тарахтя гусеницами и помогая себе протезом, мрачный, отводящий фасеты в сторону.
– Что там? – дёрнул его Юржик.
– Улетел ваш бог. Починился и улетел, – сказал Туоль, задрав лицо к облакам.
– А Сирна?
– Дурочка она, – вздохнул старик. – Всё для него сделала… Только ты не ходи.
Он заслонил от Юржика вход.
– Пустите, – Юржик направил на Туоля пистолет.
– «Пассивку» сними, не влезешь.
– Сами вы дурак!
В норе всё было перевёрнуто, по углам, кажется, недавно горело, а затем заливалось пожарными автоматами, кучами лежали зарядники и панели. То, что осталось от Сирны, свешивалось с верстака. Скелет, титановая ладошка без пальца, безглазая половинка черепа.
Что-то жуткое, чёрное вспенилось в Юржике, размазало мир по сторонам, вынесло наверх, вон, под глухое, застывшее небо.
– Всё-всё, – сказал ему кто-то, прижимая, усмиряя бег и стремление тела, – так бывает, боги – они такие.
– Почему? – вырвалось из Юржика. – Почему?
– Потому что мы – люди, – сказал Туоль. – И в нас слишком много жалости.