Внешность не играет никакой роди, главное — те мысли, которые вы, увы, не поняли. Но тут уж поезд ушел...))
Давайте повнимательнее посмотрим на мысли:
Оливер спал. Сквозь сон что-то странное беспокоило его.
Голод. Жажда. Тоска? Нетерпение последних мгновений до… До чего? Не знает… Но рвется, тянется изо всех сил! К чему? Возвращается память… Ощущение, что это уже было — такое тянущее напряжение и чувство необходимости… Нужности. Кто он? Или он это она? Собственная суть казалась сейчас неважной. Всё это сейчас неважно. Вспыхнула радость: возвращаются чувства и понимание. Стремление становится осознанным. Но к чему стремиться? Куда это тянет, с такой силой, что, кажется, прорвется окружающая тьма или разорвется собственное «я»? Острые, кусающие обрывки памяти вывалились из небытия, накрыли оползнем, сковали страшной тяжестью и в то же время освободили, дали цель, осветили дорогу. Свет! Сильнее к свету!
Это мысли? По-моему, это бред. Бред в бреду — связанными мыслями такое назвать язык не повернётся
)) для данного сюжета опять же не принципиально. Ваши претензии находятся вне цели/плоскости сюжета. Это может быть коматозный сон или повторяющийся бред — суть при этом остается та же.
Какова суть? Если не раскаешься в убийстве, то убьёшь ещё раз, а потом восставший из ада убьёт и тебя? Кгм, однако…
Тут я вам тоже не помогу. Если убийство друга не есть мотивация, то попробуйте сходить на ЭГЭ…
Т.е., по-вашему, если убил друга, то сразу оказался во временной петле? Больше никаких объяснений не надо? Жили-жили, случайно выстрелил другу в спину, и вот она — петля, чтобы покаяться! Восхитительно
Спасибо, я всё понял, пойду почитаю, что-нибудь ещё
Голод. Жажда. Тоска? Нетерпение последних мгновений до… До чего? Не знает… Но рвется, тянется изо всех сил! К чему? Возвращается память… Ощущение, что это уже было — такое тянущее напряжение и чувство необходимости… Нужности. Кто он? Или он это она? Собственная суть казалась сейчас неважной. Всё это сейчас неважно. Вспыхнула радость: возвращаются чувства и понимание. Стремление становится осознанным. Но к чему стремиться? Куда это тянет, с такой силой, что, кажется, прорвется окружающая тьма или разорвется собственное «я»? Острые, кусающие обрывки памяти вывалились из небытия, накрыли оползнем, сковали страшной тяжестью и в то же время освободили, дали цель, осветили дорогу. Свет! Сильнее к свету!