Кто-то пожалел его и накрыл чем-то, сильно пахнущим, человеческим потом. Стало легче, но всего лишь на несколько мгновений. Боль от причиненного солнцем увечья (СНОВА??) врезалась во все тело, и мучения начались снова (СНОВА?).

чтобы жесткая сеть не тревожила раны, пахнущие горелой плотью.

Кто-то пожалел его и накрыл чем-то

Накрытый чем-то тяжелым

постепенно, начал чувствовать сильную тряску. Наверное, куда-то везут.

Скуля и тяжело дыша, он постарался выбраться из сети, отчаянно дергая корявыми пальцами жесткую нить. Каждое движение причиняло боль, но страх перекрывал телесные муки. Сеть не поддавалась, выбраться не получалось, отчего гровел начал истерить, и еще больше причинял себе увечья.
Наконец, смог просунуть обе руки в отверстия в сети и кое-как отодвинуть вонючее покрывало. В глаза тут же ударил яркий солнечный свет. Гровел, пискнув, вернул защиту на место, но успел заметить, что лежит в открытом кузове машины.
Какая удача!
Прячась под покрывалом, на руках, он подобрался к борту кузова и приготовился ждать.

Тяжело шлепнувшись на траву, теряя сознание от боли, он сумел перекатить свое тело, замотанное в сеть, под куст, и там отключился.

Мария Кожанкина, прозванная в деревне Машкой — дурой, была инвалидом детства. Не закончив ни одного класса сельской школы,

Мать, сраженная болезнью сердца, «сгорела» меньше чем за неделю.

— Оделась бы ты, что ли, купила платье новое.

— Ехать же надо! — отмахнулась Машка. — На рынок в соседнее село, а на чем ехать?

— Нет! — соврала она. — А чего бояться? Кому я тут нужна?

Его корабль взорвался в воздухе, сбитый земным оружием,

подходящую для земной атмосферы плоть, н

Когда их посылали на эту планету, не подумали о местных защитных системах от внеземных вторжений.

Одно хорошо — он сумел уйти от охотников

Гровел попытался напугать пришельца, вытаращив глаза и вытянув дрожащие руки. Еще, он хотел зарычать, но из горла вылетел лишь слабый писк.

Машка посмотрела по сторонам, ожидая увидеть того, кто смог запутать в сеть и выбросить страшненького ребеночка.

У Машки, по понятным причинам, никогда не было детей,

Но хорошо могла поднимать поросят и телят.

Она достала банку молока из холодильника, налила в кружку

— Больной, наверное, — сделала она заключение, заметив сквозь грязь и молочные потеки, ожоги на его теле.

Поставив корзинку в шкаф, чтобы ненароком никто его не обнаружил,

— Ни кому!

Иваныч уже знал, как провернуть дело. Если срядится, то и зверушку им продать удастся, и от Машки избавиться. Больно уж домишко у нее хороший, скотина ухоженная, а ей, дудоре, многовато на одну харю будет! Перебьется, дурочка!

гровел перекусил грубую ткань отросшим клыком,