Можно я тут тоже немного с судьей пополемизирую? С чем-то поспорю, а что-то мне очень приятно, что он тоже понял так, как я.

Поспорю:

«Замкнуть ограду»

Я уже это в ветке рассказа писал, и тут напишу еще раз.

Проблема не в сюжете, а в пресловутой ментальности героев и рассказа в целом. Дело в том, что рассказ этот не про Ягу и воеводу, а что называется «про московских менеджеров», то есть это не этническая сказка, а ЖЮФ в этническом антураже. Это для ментальности московских менеджеров нужно, чтобы стерва рулила своими партнерами и оргазмами и ни в коем случае не залетала, а для ментальности Яги как раз все правильно.

Предположим, все, что я напишу дальше — это некая этнографическая и культурологическая теория, которая мне очень нравится (не знаю, насколько доказанная, но она есть, это точно))

Во-первых, весь мир язычника волшебный, вся жизнь пронизана колдовскими ритуалами, и сам язычник, пусть даже колдун, ведун и жрец, этими ритуалами колдовством как таковым не управляет, а больше использует уже и так данное: заручается поддержкой мира, так сказать. То есть, Яга не хозяйка своему колдовству, а лишь та, кто умеет попросить у мира милости правильно. То есть, попасть под влияние своего колдовства — не косяк, а прямая ее обязанность.

Во-вторых, в мире язычества есть колдовство мужское, а есть — женское. Это все от полового разделения труда идет, я думаю, а еще дальше — от разных ролей в воспроизводстве. То есть, мужчины по жизни колдуют по-своему, а женщины — по-своему, и вмешиваться противоположному полу нельзя. А если брать крайнюю степень этого дела — колдовство и служение богам как профессию — то противоположному полу там вообще делать нечего, разве что подарить потомство и убраться, пока не поздно. Вспомним хотя бы весталок всяких и амазонок или то, что православными священниками до сих пор могут быть только мужчины, а высшими — даже только монахи. По этой логике Яге как раз нужна продолжательница — дочь но при этом совсем не нужен муж, только достойный производитель.

Так что все она сделала очень правильно, нигде ни разу не лоханулась.

На фоне всех приведенных доводов это воевода себя странно повел — обиделся. Обидеться ему — это тоже логика манагерского менталитета. Язычник бы гордился.

(Но все эти нюансы в «Бесовом следе» читаются, а в этом рассказе, к сожалению, едва-едва.)

 

А теперь по поводу радости согласия:

«Утоли моя печали»

Да! Я тоже так думаю, этим мне рассказ и понравился.

И еще я очень рад, что судья отметил в рассказе сатиру. Не знаю, что там автор закладывал, но именно сатирический момент мне очень приглянулся.

 

И еще хочу поблагодарить Евгения Бермана за развернутые отзывы.