Если нужна популярность и издание, как итог, — то этим очень даже пользуются. И не только, существует ещё несколько правил, которыми никогда не пренебрегают издающиеся авторы, чтобы удержать интерес аудитории. О них знают все самиздатовцы, достаточно только понаблюдать.
А те, кто ждёт новый шедевр, ничего дождаться не могут. А ведь этих ребят очень много.
Читала Звездную, у нее есть интересные книги, так что не удивлена ее популярности.
Того же поля ягодка Ирена Сытник. Если она написала бы любовный роман с фэнтезийным уклоном, то я бы её даже не заметила, а так почитала Алмостский меч. Назвать эротикой — не реально. Порнуха низкого пошиба, годная лишь в качестве сценария к порно фильму снимаемому в подпольной киностудии. А то, что она обозначила этот роман, как фэнтези, меня возмутило, ведь нарушены все каноны жанра. Поразило лишь одно. Пишет женщина в возрасте, а не малолетка. Прочла такое, и возникло ощущение, словно в дерьме выкупалась. Не воительница, а портовая шлюха…
ОффтопикЛоис Алмостский Меч была самой красивой девушкой в выпускной группе крепости Святой Лианны — закрытого учебного заведения, где готовили воинов, стражников и телохранителей. Туда брали как мальчиков, так и девочек не старше девяти лет, в основном, подбирая их на улицах городов Ландии, на территории которой находилась крепость. Обучение длилось десять или двенадцать лет — в зависимости от способностей ученика.
Лоис прошла двенадцатигодичный курс обучения, и считалась лучшей ученицей. Она была умна, расчётлива, хладнокровна и безжалостна, к тому же упряма и горда, за что и получила своё прозвище. Её можно было сломать (с большим трудом), но нельзя было заставить покориться. Лоис преуспела во всех видах боевого и тактического искусства, и была прекрасной боевой машиной, если позволено такое сравнение. Единственным недостатком, как считали её наставницы, была страстность девушки. Дочь портовой шлюхи, погибшей во время уличной драки, Лоис унаследовала броскую красоту и ненасытное тело матери, которому мужчины требовались так же регулярно, как еда и питьё. Начав заниматься любовью в двенадцать лет, к выпуску, она переспала со всеми мальчиками и юношами крепости, особо не задерживаясь ни на ком. Мораль виолок — женщин-воинов, которые обучали учеников, — поощряла такое отношение к мужчинам, как к самцам, нужным лишь для удовлетворения похоти или продолжения рода. «Возьми, попользуйся и выбрось», — гласил неписанный закон. Лоис так и поступала. Она брала мальчиков, как наложников, спала с ними, пока они ей не надоедали, а затем безжалостно давала отставку. И это получалось у неё легко, потому что Лоис обладала броской, вызывающей и влекущей красотой, и мало кто мог устоять перед её чарами, особенно, когда она призывно покачивала бёдрами, томно прикрывала глаза и выпячивала свою большую соблазнительную грудь, так очаровательно контрастирующую с высокой стройной фигурой. К тому же, у Лоис была золотисто-розовая кожа, которую она старалась не портить излишним загаром, пышные густые волосы цвета червонного золота, контрастные тёмные брови и выразительные карие глаза в обрамлении густых длинных ресниц. Она тщательно следила за своей внешностью и пользовалась косметикой, в отличие от других воспитанниц, отчего ярко выделялась на их блёклом фоне.
Но вот обучение осталось позади — двенадцать долгих и жестоких лет, годы тренировок и учёбы, закалки духа и тела. Лоис получила в подарок настоящий боевой меч — алмостский, в знак её особых заслуг. Её вывели за ворота, пожелали счастливого пути и оставили одну. Выпускников всегда отпускали по одному: отныне они сами должны пробивать себе дорогу в жизни, надеясь лишь на себя и свой меч.
ОффтопикПосле все трое завалились в ближайший кабачок и заказали вино и ужин. Лоис ела, пила, смеялась над шутками подруг и отвечала на расспросы. Со временем, к ним присоединилось ещё несколько «меченых» — мужчин и женщин. К концу посиделок Лоис была настолько пьяна, что её пришлось тащить в гостиницу чуть ли не волоком. На это вызвался один из парней, как смутно помнила девушка, весь вечер сидевший рядом. Он провёл её в номер, раздел и уложил в постель. Затем девушка осознала, что находится в кровати не одна, и, открыв глаза, увидела рядом своего провожатого. Ей почему-то это показалось смешным, и она громко расхохоталась. Парень привлёк Лоис к себе и закрыл смеющийся рот поцелуем. Любовный жар, дремавший в её теле, охватил девушку, и она со стоном прижалась к сильному мускулистому телу. Их обнажённые разгорячённые тела сплелись в любовном экстазе, и долго в комнате слышалось только тяжелое прерывистое дыхание, сладострастные вскрики и стоны. Наконец, обессиленные, они затихли, погрузившись в глубокий сон, так и не выпустив друг друга из объятий.
Утром Лоис проснулась с тяжёлой головой, но, как всегда, рано. Увидев рядом обнажённого мужчину, вначале она не могла сообразить, как он здесь оказался, а, вспомнив прошедший вечер, не могла припомнить его имени.
Умывшись и одевшись, Лоис не очень вежливо растолкала своего безымянного любовника и сказала:
— Эй, красавчик, тебе пора на службу.
Открыв заспанные глаза, парень с удивлением посмотрел на девушку и спросил:
— Ты кто?
— То же самое я могу спросить у тебя.
— Меня зовут Вир… А тебя?
— А я Лоис. — Она улыбнулась. — Славное знакомство после такой бурной ночи…
— Лоис? — Парень нахмурился, что-то припоминая. — А, Лоис… — вспомнил наконец он. — «Птенчик». Новенькая.
— После вчерашнего вечера я чувствую себя старенькой… — пожаловалась девушка. — И ты, бесстыжий кобель, воспользовался беспомощностью пьяной девушки. Да тебя надо кастрировать за это!
— Потише! Не шуми… — поморщился парень. — Ты сама мне весь вечер строила глазки и гладила бёдра под столом.
— Разве? — не очень удивилась девушка. — Не помню такого… Хотя это на меня похоже. Когда мужчина мне нравится, я беру его.
— Это я взял тебя! — возразил Вир.
— Не будем спорить о таких пустяках… У меня голова сейчас лопнет от боли! Не хочешь ли ты сводить меня куда-нибудь поправить здоровье?
— Я сам не в лучшем состоянии, — пробормотал парень, но встал и оделся. По-видимому, перейдя в вертикальное положение, он почувствовал себя лучше, потому что, окинув фигурку девушки сладострастным взглядом, сказал:
— Знаешь, есть лучший способ лечения… Намного приятнее, чем шатание по кабакам… Может, испробуем его?
— Это какой же? — с подозрением спросила девушка.
— Постельный… Закажем вино и еду в номер и займёмся лечением… До вечера ещё далеко, у нас полно времени.
— Да ты развратник похлеще меня! — засмеялась Лоис. — Ну что ж, давай испробуем твой метод, а если он не поможет, тогда попробуем мой.
— Какой же?
— Хорошая драка!
— С кем будем драться?
— Я с тобой… Я буду бить тебя, пока хмель полностью не выйдет из твоей глупой башки.
— Ну-ну… — насмешливо протянул парень. Открыв дверь, он позвал хозяина. Тот прибежал быстро, зная, что «меченые» не любят ждать. Заказав еду и вино, Вир повернулся к девушке.
— Ты ещё одета?
— Конечно. Я не люблю раздеваться сама. Вчера я была пьяна и ничего не помню. Сейчас я хорошо соображаю и от того, как ты меня разденешь, зависит, продолжим ли мы лечение по твоему способу или сразу перейдём к моему.
— Ладно, — согласился мужчина. — Подождём заказ, чтобы нас не прерывали…
Вскоре служанка принесла накрытый салфеткой поднос. Вир налил в кубки вино, и они выпили. Съев немного солёного печенья, Лоис вызывающе посмотрела на мужчину. Тот понял молчаливый намёк и начал раздеваться. Разоблачившись донага, он стал перед девушкой — высокий, подтянутый, мускулистый — играя выпуклыми мышцами, чтобы она могла по достоинству оценить его мужскую красоту.
— Начинай, не тяни, — насмешливо произнесла девушка и расслабилась в предвкушении удовольствия.
Вир расстегнул её пояс и сбросил на пол, одновременно целуя шею и губы. Затем медленно расстегнул и стянул куртку и рубашку, лаская губами и языком плечи, руки, грудь и живот. Щекоча языком пупок, он расстегнул штаны и стянул их до колен. Его губы скользнули ниже, а руки обхватили тугие ягодицы, лаская их и пощипывая. По телу девушки прокатилась сладострастная дрожь, и она со стоном выгнулась, подаваясь навстречу настойчивому языку Вира. Пальцы её вцепились в волосы мужчины.
Поласкав девушку некоторое время, видя, что Лоис уже возбуждена до предела, Вир встал, поднял её на руки и швырнул на кровать. Стащив сапоги и штаны, он подобрал с пола шёлковый шнурок девушки, и ловко связал ей руки, прикрутив их к спинке кровати. Затем навалился на неё и грубо, по-солдатски, взял её разными извращёнными способами, проделав с нею всё, что только взбрело ему в голову. Это походило бы на жестокое насилие, если бы он, время от времени, нежными искусными ласками, не доводил девушку до сладкого безумия. Лоис извивалась и билась на кровати, то от ярости, то от экстаза, пока обессилено не затихла. Только тогда Вир тоже бессильно растянулся рядом.
Немного придя в себя, Лоис попросила:
— Развяжи меня…
— Только в том случае, если ты поклянёшься не убивать меня.
Лоис слабо рассмеялась.
— Если бы это был кто-то другой, я бы убила его на месте, но ты такой же, как я, брат мой… К тому же, это послужит мне хорошим уроком, чтобы в следующий раз не зазнавалась. И — нечего правды скрывать — ты доставил мне массу наслаждения. Думаю, после сегодняшнего дня, я не скоро захочу мужчину.
Вир довольно засмеялся и ласково провёл рукой по обнажённому телу девушки.
— Ты тоже настоящая женщина, не в пример этим холодным рыбам, затянутым в кожу и увешанным золотыми побрякушками. В тебе столько огня, что его следует опасаться недостаточно опытным… — Он развязал руки девушки и покрыл их нежными поцелуями. — Ты тоже доставила мне столько удовольствия, что я буду помнить об этом всю жизнь, королева любви…
После таких слов, Лоис, которая хотела всё-таки ударить Вира, передумала и прижалась к его сильному прохладному телу.
И совершенно другое чувство при прочтении Анны Чижовой.
ОффтопикЯ скользила по ледяным коридорам замка Фарзтет в надежде, что успею придти вовремя. В начале зимы ничто не могло защитить замок от холода, и пронзающий ветер развивал за моей спиной серебряный плащ — мое клеймо, притягивающий к себе взгляды всех людей, встречающихся на моем пути. Я не отводила взгляды, как это было во время моего последнего визита в эти стены. В этот раз я смотрела прямо им в глаза, зная, какую власть обрету в следующие минуты.
Семнадцать месяцев, ровно столько длилось мое заключение вдали от стен дворца. Почти полтора года затворницей в храме замка Пернетте, где даже летом температура не поднимается выше пяти градусов. Здесь же, в княжестве Камдаззе, столице Северной земли климат был совершенно другим. Летом вся равнина вокруг королевского замка покрывалась высокими травами, плодоносили экзотические деревья, а солнце грело так жарко, словно отдавая все то тепло, которое мы не знали зимой.
Столица была еще очень молода — лишь тридцать лет прошло с тех пор, как король Коркоран Властитель вместе со всем двором перебрался на самый юг своего королевства. Прежняя столица, Клентон, была воплощением Северной земли. Суровый край, лишенный какой-либо растительности. Вечные льды и громада старинного замка, в котором огонь зажигали лишь для того, чтобы приготовить пищу. Говорят, что мой прадед, король Эннис Второй, спал совершенно раздетым в этом замке льда и стужи, и ни разу за всю свою жизнь не болел.
Так ли это или всего лишь выдумка потомков неизвестно, но с каждым поколением истинная сила королевского рода рассеивалась. Больше короли севера не участвовали в войнах и не вели коварные игры с правителями других стран. Даже в войне за престол Западных и Восточных и даже Срединных земель они не приняли участия, верно полагая, что кто бы ни пришел к власти, вряд ли его заинтересует обширная ледяная Северная земля.
Но одно не изменилось за долгие века правления – суровый характер властителей. Любое ослушание воли владыки жестоко каралось, и от его гнева не мог укрыться никто – ни конюх, ни единственная наследница.
В свой четырнадцатый день рождения я узнала, что жду ребенка от графа Риваллона Маннского. В своей глупости, я имела неосторожность сообщить эту радостную для меня весть отцу.
Следующие месяцы беременности превратились для меня в сплошной кошмар – в одиночестве, запертая в своей комнате я могла лишь с замиранием сердца ожидать тот момент, когда дверь откроется и немой стражник принесет мне очередную порцию еды. Лишь его появление, его сочувствующие взгляды помогали мне продержаться еще один день.
Роды были тяжелыми. Я не могла разрешиться от бремени трое суток, надеясь лишь на то, что Ледяной бог будет ко мне так милостив, что заберет как можно быстрее от этой нескончаемой боли. Наконец, мое дитя появилось на свет, а я провалилась в глубокий сон.
Прошло около трех недель после родов, прежде, чем я смогла подняться на ноги и покинуть стены своей тюрьмы. Все это долгое время я ни разу не видела отца, но в этот день он сам изъявил волю увидеться со мной, для чего пригласил на открытую площадку крыши замка.
Я пришла туда, для того, чтобы примириться с отцом, а вместо этого увидела, как мое дитя и моего возлюбленного поглощает пламя, и их крики сливаются в один. Я должна была сгореть вместе с ними, но слезные просьбы придворных уговорили отца сменить костер на изгнание.
Замок княжества Пернетте. Руины посреди ледяных скал. Сюда уходили лишь самые возвышенные жрецы или те, чья смерть подошла слишком близко. Здесь я и жила до того дня, когда граф Салливан Отли не приехал в Пернетте для того, чтобы сообщить печальную новость о моем отце. Король Эннис Третий доживал свои последние дни. Давняя брюшная болезнь вновь поразила его, и в этот раз все было куда хуже, чем прежде.
Опозоренная, лишенная семьи, отосланная на верную гибель, спустя семнадцать месяцев я возвращалась домой для того, чтобы водрузить стиану на свою голову, править теми, кто из жалости спас мою жизнь, а позже презрительно отводил взгляд в сторону. Я была единственной, кто мог возглавить королевство. Последней из рода Мидира Основателя. Молодая жена отца так и не подарила ему сына или хотя бы дочь, чтобы она правила место меня. Ох, как бы он сейчас смеялся, осознавая, что собственными руками убил дитя, которое стало бы залогом продолжения нашей кровной линии. Говорят, что женщина, побывавшая так далеко на севере, в самой Пернетте, не способна более родить дитя. Север забирает все живое, оставляя за собой лишь лед и стужу.
Два разных уровня. В одном случае главная героиня вызывает брезгливость, а в другом случае, не смотря на противоречивость характера, к героине привязываешься.
Лоис прошла двенадцатигодичный курс обучения, и считалась лучшей ученицей. Она была умна, расчётлива, хладнокровна и безжалостна, к тому же упряма и горда, за что и получила своё прозвище. Её можно было сломать (с большим трудом), но нельзя было заставить покориться. Лоис преуспела во всех видах боевого и тактического искусства, и была прекрасной боевой машиной, если позволено такое сравнение. Единственным недостатком, как считали её наставницы, была страстность девушки. Дочь портовой шлюхи, погибшей во время уличной драки, Лоис унаследовала броскую красоту и ненасытное тело матери, которому мужчины требовались так же регулярно, как еда и питьё. Начав заниматься любовью в двенадцать лет, к выпуску, она переспала со всеми мальчиками и юношами крепости, особо не задерживаясь ни на ком. Мораль виолок — женщин-воинов, которые обучали учеников, — поощряла такое отношение к мужчинам, как к самцам, нужным лишь для удовлетворения похоти или продолжения рода. «Возьми, попользуйся и выбрось», — гласил неписанный закон. Лоис так и поступала. Она брала мальчиков, как наложников, спала с ними, пока они ей не надоедали, а затем безжалостно давала отставку. И это получалось у неё легко, потому что Лоис обладала броской, вызывающей и влекущей красотой, и мало кто мог устоять перед её чарами, особенно, когда она призывно покачивала бёдрами, томно прикрывала глаза и выпячивала свою большую соблазнительную грудь, так очаровательно контрастирующую с высокой стройной фигурой. К тому же, у Лоис была золотисто-розовая кожа, которую она старалась не портить излишним загаром, пышные густые волосы цвета червонного золота, контрастные тёмные брови и выразительные карие глаза в обрамлении густых длинных ресниц. Она тщательно следила за своей внешностью и пользовалась косметикой, в отличие от других воспитанниц, отчего ярко выделялась на их блёклом фоне.
Но вот обучение осталось позади — двенадцать долгих и жестоких лет, годы тренировок и учёбы, закалки духа и тела. Лоис получила в подарок настоящий боевой меч — алмостский, в знак её особых заслуг. Её вывели за ворота, пожелали счастливого пути и оставили одну. Выпускников всегда отпускали по одному: отныне они сами должны пробивать себе дорогу в жизни, надеясь лишь на себя и свой меч.
Утром Лоис проснулась с тяжёлой головой, но, как всегда, рано. Увидев рядом обнажённого мужчину, вначале она не могла сообразить, как он здесь оказался, а, вспомнив прошедший вечер, не могла припомнить его имени.
Умывшись и одевшись, Лоис не очень вежливо растолкала своего безымянного любовника и сказала:
— Эй, красавчик, тебе пора на службу.
Открыв заспанные глаза, парень с удивлением посмотрел на девушку и спросил:
— Ты кто?
— То же самое я могу спросить у тебя.
— Меня зовут Вир… А тебя?
— А я Лоис. — Она улыбнулась. — Славное знакомство после такой бурной ночи…
— Лоис? — Парень нахмурился, что-то припоминая. — А, Лоис… — вспомнил наконец он. — «Птенчик». Новенькая.
— После вчерашнего вечера я чувствую себя старенькой… — пожаловалась девушка. — И ты, бесстыжий кобель, воспользовался беспомощностью пьяной девушки. Да тебя надо кастрировать за это!
— Потише! Не шуми… — поморщился парень. — Ты сама мне весь вечер строила глазки и гладила бёдра под столом.
— Разве? — не очень удивилась девушка. — Не помню такого… Хотя это на меня похоже. Когда мужчина мне нравится, я беру его.
— Это я взял тебя! — возразил Вир.
— Не будем спорить о таких пустяках… У меня голова сейчас лопнет от боли! Не хочешь ли ты сводить меня куда-нибудь поправить здоровье?
— Я сам не в лучшем состоянии, — пробормотал парень, но встал и оделся. По-видимому, перейдя в вертикальное положение, он почувствовал себя лучше, потому что, окинув фигурку девушки сладострастным взглядом, сказал:
— Знаешь, есть лучший способ лечения… Намного приятнее, чем шатание по кабакам… Может, испробуем его?
— Это какой же? — с подозрением спросила девушка.
— Постельный… Закажем вино и еду в номер и займёмся лечением… До вечера ещё далеко, у нас полно времени.
— Да ты развратник похлеще меня! — засмеялась Лоис. — Ну что ж, давай испробуем твой метод, а если он не поможет, тогда попробуем мой.
— Какой же?
— Хорошая драка!
— С кем будем драться?
— Я с тобой… Я буду бить тебя, пока хмель полностью не выйдет из твоей глупой башки.
— Ну-ну… — насмешливо протянул парень. Открыв дверь, он позвал хозяина. Тот прибежал быстро, зная, что «меченые» не любят ждать. Заказав еду и вино, Вир повернулся к девушке.
— Ты ещё одета?
— Конечно. Я не люблю раздеваться сама. Вчера я была пьяна и ничего не помню. Сейчас я хорошо соображаю и от того, как ты меня разденешь, зависит, продолжим ли мы лечение по твоему способу или сразу перейдём к моему.
— Ладно, — согласился мужчина. — Подождём заказ, чтобы нас не прерывали…
Вскоре служанка принесла накрытый салфеткой поднос. Вир налил в кубки вино, и они выпили. Съев немного солёного печенья, Лоис вызывающе посмотрела на мужчину. Тот понял молчаливый намёк и начал раздеваться. Разоблачившись донага, он стал перед девушкой — высокий, подтянутый, мускулистый — играя выпуклыми мышцами, чтобы она могла по достоинству оценить его мужскую красоту.
— Начинай, не тяни, — насмешливо произнесла девушка и расслабилась в предвкушении удовольствия.
Вир расстегнул её пояс и сбросил на пол, одновременно целуя шею и губы. Затем медленно расстегнул и стянул куртку и рубашку, лаская губами и языком плечи, руки, грудь и живот. Щекоча языком пупок, он расстегнул штаны и стянул их до колен. Его губы скользнули ниже, а руки обхватили тугие ягодицы, лаская их и пощипывая. По телу девушки прокатилась сладострастная дрожь, и она со стоном выгнулась, подаваясь навстречу настойчивому языку Вира. Пальцы её вцепились в волосы мужчины.
Поласкав девушку некоторое время, видя, что Лоис уже возбуждена до предела, Вир встал, поднял её на руки и швырнул на кровать. Стащив сапоги и штаны, он подобрал с пола шёлковый шнурок девушки, и ловко связал ей руки, прикрутив их к спинке кровати. Затем навалился на неё и грубо, по-солдатски, взял её разными извращёнными способами, проделав с нею всё, что только взбрело ему в голову. Это походило бы на жестокое насилие, если бы он, время от времени, нежными искусными ласками, не доводил девушку до сладкого безумия. Лоис извивалась и билась на кровати, то от ярости, то от экстаза, пока обессилено не затихла. Только тогда Вир тоже бессильно растянулся рядом.
Немного придя в себя, Лоис попросила:
— Развяжи меня…
— Только в том случае, если ты поклянёшься не убивать меня.
Лоис слабо рассмеялась.
— Если бы это был кто-то другой, я бы убила его на месте, но ты такой же, как я, брат мой… К тому же, это послужит мне хорошим уроком, чтобы в следующий раз не зазнавалась. И — нечего правды скрывать — ты доставил мне массу наслаждения. Думаю, после сегодняшнего дня, я не скоро захочу мужчину.
Вир довольно засмеялся и ласково провёл рукой по обнажённому телу девушки.
— Ты тоже настоящая женщина, не в пример этим холодным рыбам, затянутым в кожу и увешанным золотыми побрякушками. В тебе столько огня, что его следует опасаться недостаточно опытным… — Он развязал руки девушки и покрыл их нежными поцелуями. — Ты тоже доставила мне столько удовольствия, что я буду помнить об этом всю жизнь, королева любви…
После таких слов, Лоис, которая хотела всё-таки ударить Вира, передумала и прижалась к его сильному прохладному телу.
Семнадцать месяцев, ровно столько длилось мое заключение вдали от стен дворца. Почти полтора года затворницей в храме замка Пернетте, где даже летом температура не поднимается выше пяти градусов. Здесь же, в княжестве Камдаззе, столице Северной земли климат был совершенно другим. Летом вся равнина вокруг королевского замка покрывалась высокими травами, плодоносили экзотические деревья, а солнце грело так жарко, словно отдавая все то тепло, которое мы не знали зимой.
Столица была еще очень молода — лишь тридцать лет прошло с тех пор, как король Коркоран Властитель вместе со всем двором перебрался на самый юг своего королевства. Прежняя столица, Клентон, была воплощением Северной земли. Суровый край, лишенный какой-либо растительности. Вечные льды и громада старинного замка, в котором огонь зажигали лишь для того, чтобы приготовить пищу. Говорят, что мой прадед, король Эннис Второй, спал совершенно раздетым в этом замке льда и стужи, и ни разу за всю свою жизнь не болел.
Так ли это или всего лишь выдумка потомков неизвестно, но с каждым поколением истинная сила королевского рода рассеивалась. Больше короли севера не участвовали в войнах и не вели коварные игры с правителями других стран. Даже в войне за престол Западных и Восточных и даже Срединных земель они не приняли участия, верно полагая, что кто бы ни пришел к власти, вряд ли его заинтересует обширная ледяная Северная земля.
Но одно не изменилось за долгие века правления – суровый характер властителей. Любое ослушание воли владыки жестоко каралось, и от его гнева не мог укрыться никто – ни конюх, ни единственная наследница.
В свой четырнадцатый день рождения я узнала, что жду ребенка от графа Риваллона Маннского. В своей глупости, я имела неосторожность сообщить эту радостную для меня весть отцу.
Следующие месяцы беременности превратились для меня в сплошной кошмар – в одиночестве, запертая в своей комнате я могла лишь с замиранием сердца ожидать тот момент, когда дверь откроется и немой стражник принесет мне очередную порцию еды. Лишь его появление, его сочувствующие взгляды помогали мне продержаться еще один день.
Роды были тяжелыми. Я не могла разрешиться от бремени трое суток, надеясь лишь на то, что Ледяной бог будет ко мне так милостив, что заберет как можно быстрее от этой нескончаемой боли. Наконец, мое дитя появилось на свет, а я провалилась в глубокий сон.
Прошло около трех недель после родов, прежде, чем я смогла подняться на ноги и покинуть стены своей тюрьмы. Все это долгое время я ни разу не видела отца, но в этот день он сам изъявил волю увидеться со мной, для чего пригласил на открытую площадку крыши замка.
Я пришла туда, для того, чтобы примириться с отцом, а вместо этого увидела, как мое дитя и моего возлюбленного поглощает пламя, и их крики сливаются в один. Я должна была сгореть вместе с ними, но слезные просьбы придворных уговорили отца сменить костер на изгнание.
Замок княжества Пернетте. Руины посреди ледяных скал. Сюда уходили лишь самые возвышенные жрецы или те, чья смерть подошла слишком близко. Здесь я и жила до того дня, когда граф Салливан Отли не приехал в Пернетте для того, чтобы сообщить печальную новость о моем отце. Король Эннис Третий доживал свои последние дни. Давняя брюшная болезнь вновь поразила его, и в этот раз все было куда хуже, чем прежде.
Опозоренная, лишенная семьи, отосланная на верную гибель, спустя семнадцать месяцев я возвращалась домой для того, чтобы водрузить стиану на свою голову, править теми, кто из жалости спас мою жизнь, а позже презрительно отводил взгляд в сторону. Я была единственной, кто мог возглавить королевство. Последней из рода Мидира Основателя. Молодая жена отца так и не подарила ему сына или хотя бы дочь, чтобы она правила место меня. Ох, как бы он сейчас смеялся, осознавая, что собственными руками убил дитя, которое стало бы залогом продолжения нашей кровной линии. Говорят, что женщина, побывавшая так далеко на севере, в самой Пернетте, не способна более родить дитя. Север забирает все живое, оставляя за собой лишь лед и стужу.