1) Мааэринн… это не псевдоним, это никнейм, имечко для интернета. А вообще это персонаж одной моей недописанной игрухи. Хороший парнишка, мне нравится, хоть и злой немного.
2) Давно. Конкретно пишу, стараясь, чтобы это походило на литературу хоть каким-то боком, с 15-16 лет, наверное. Жанр. Больше всех люблю фэнтези и сказку, но пишу почти во всех. Исключение — детектив и ужасы. Не мое.
3) Оооо… все стараюсь, чтобы как-то эта норма образовалась. Она не хочет.
4) План не составляю, он убивает все напрочь. Просто продумываю концепцию произведения.
Обычно у меня два типа творчества. Первый: появляется идея и с ней как-бы финал, потом — сюжет от конца к началу по ключевым точкам. Тут главное, чтобы все на идею работало. Ключевые точки в уме отмечены — можно писать. А есть второй: ролевая игра. Тогда рождается персонаж, и я за него просто живу, играю в него. Ну… какой-нибудь финал тогда будет ))
5) Читаю что-то вдохновляющее. Или переключаюсь между игрой и идейным творчеством.
6) Сейчас пишу романы-фэнтези. Один идейный и один ролевой. Хочу детектив.
7) Детектив. Потому что не умею ))
8) Сложный вопрос. По сути вдохновить, наверное, может что угодно. Но больше всего вдохновляет личное открытие, озарение, внезапное понимание каких-то мировых законов. Этим очень хочется поделиться, отсюда вдохновение.
9) Любимый классик — Лермонтов. Современники — тут сложнее. Могу сказать, какие произведения нравятся, но их будет много. А чтобы прямо все творчество автора любить… разве что своего соавтора? ))
10) Публикация, которую стоит считать — это то, за что заплатили. Таких нет. Но и не особо стремлюсь-то.
11) Пишу для таких, как я.
12) Реальная моя семья? Нет и нет. И не нужно.
13) Мне все мое нравится, ибо я гений (или не нравится, потому что бездарь) — в зависимости от настроения. Но если надо что-то, то вот:
Скрытый текстРавден стоял на берегу небольшого залива, огражденного с запада острой косой, полого выдающейся далеко в море. С этого пляжа был отлично виден маяк, торчащий одинокой свечой среди серовато-зеленой водной глади.
Там, где вырос Мааэринн, тоже был мыс с маяком, но совсем не такой. Берега Майордана — красные гранитные скалы, твердые и неприступные, как клыки морского чудовища. Маяк на оконечности мыса был сложен из того же гранита, сам словно отросток его каменного тела. На заре эта башня раньше всех ловила солнце, окрашиваясь в кровавые цвета. Первая Кровь, так ее звали…
Это имя имело для Эри совсем иное, особое значение.
На третьем году пребывания на псарне — Эру тогда едва исполнилось семь — щенкам решили устроить настоящее испытание. Двум командам по пять человек нужно было влезть на скалу к подножью маяка и удержать высоту за собой, сбросив в море противника. На пути от лагеря мальчишки с азартом обсуждали предстоящую задачу. «Нам подсунули Дохлого Риша, а им достался Маха-Бык! Попробуй-ка, скинь его...» — им все еще казалось, что это — увлекательная игра и повод отличиться.
Риш, маленький и тощий, ежедневно битый всеми своими товарищами на любой тренировке, оказался отменным скалолазом. Как он находил эти уступы, щели и трещины, за которые можно зацепиться, никто не понимал, но он бодро полз по почти гладкой скале первым, показывая дорогу. Команда Эра уже успела расположиться у маяка, когда показались первые противники. Завязалась драка. Юные псы со всей самоотверженностью, на какую только способны семилетние мальчишки, защищали свою высоту: в первую же минуту боя каждый украсился разбитым носом или подбитым глазом, разодранные локти и колени, порванная одежда в счет не шли. Двое самых проворных противников Эри отправились в воду, прихватив одного защитника… и тут у подножья маяка появился Маха. Маха был на голову выше и чуть не вдвое сильнее любого из своих сверстников. Его звали Бешеным Быком, и он страшно этим гордился — те, кто попадал к нему в пару на тренировке, частенько потом отправлялись к лекарю, а порой и в постель на пару дней.
Двое мальчишек сразу бросились в атаку, но, как тогда показалось Эри, Бык только повел плечами — и оба они исчезли где-то за пределами площадки. Потом он легко, как игрушку, схватил Риша и швырнул в сторону. «Не туда! Море не там!..» успело мелькнуть в мыслях Эра, прежде чем Маха сгреб в объятия и его… Что было дальше — он совершенно не помнил, помнил только дикие глаза одного из двух оставшихся противников: мальчишка взвизгнул и сам кинулся в воду.
В следующий миг он почувствовал, как выламываются и трясутся пальцы, впиваясь в твердый камень, и обнаружил себя висящим на отвесной стене высотой куда большей, чем самое высокое дерево в окрестностях, а огромный Маха мертвой хваткой вцепился в его плечи. Далеко внизу торчали острые камни, между которыми шипело и пенилось море. «Конец» — подумал Эр, а потом невероятно извернулся и отчаянно вцепился зубами в толстые пальцы Бешеного Быка. Здоровяк вскрикнул и отцепился. Треск рвущейся ткани… и Эр остался на скале один.
Он долго там висел на окостеневших пальцах, со всей силы зажмурив глаза и повторяя: «Во имя Света и Тени!.. Во имя Света и Тени...», и это были самые страшные минуты его жизни — ни до, ни после он уже так не пугался.
А потом кто-то из старших отцепил его, на руках спустил вниз и поставил перед старшим наставником. Буст отлупил по щекам, говоря что-то, чего Эри не слышал и не понимал, протянул свой нож и показал на Маху. Маха лежал на камнях. Неподалеку Эри увидел и Риша: что было у Заморыша с головой, смотреть не хотелось, одно было ясно — это не может быть живым. Но Маха был жив, хоть и совершенно неподвижен — глаза полнились ужасом и мольбой, в мыслях он, наверное, тоже поминал Свет и Тень. Эри зашел сзади, взял Быка за кудри и провел ножом по горлу. Потом кто-то поздравлял его с победой. И с первой кровью.
Тогда он уже ничего не чувствовал.
Там, где вырос Мааэринн, тоже был мыс с маяком, но совсем не такой. Берега Майордана — красные гранитные скалы, твердые и неприступные, как клыки морского чудовища. Маяк на оконечности мыса был сложен из того же гранита, сам словно отросток его каменного тела. На заре эта башня раньше всех ловила солнце, окрашиваясь в кровавые цвета. Первая Кровь, так ее звали…
Это имя имело для Эри совсем иное, особое значение.
На третьем году пребывания на псарне — Эру тогда едва исполнилось семь — щенкам решили устроить настоящее испытание. Двум командам по пять человек нужно было влезть на скалу к подножью маяка и удержать высоту за собой, сбросив в море противника. На пути от лагеря мальчишки с азартом обсуждали предстоящую задачу. «Нам подсунули Дохлого Риша, а им достался Маха-Бык! Попробуй-ка, скинь его...» — им все еще казалось, что это — увлекательная игра и повод отличиться.
Риш, маленький и тощий, ежедневно битый всеми своими товарищами на любой тренировке, оказался отменным скалолазом. Как он находил эти уступы, щели и трещины, за которые можно зацепиться, никто не понимал, но он бодро полз по почти гладкой скале первым, показывая дорогу. Команда Эра уже успела расположиться у маяка, когда показались первые противники. Завязалась драка. Юные псы со всей самоотверженностью, на какую только способны семилетние мальчишки, защищали свою высоту: в первую же минуту боя каждый украсился разбитым носом или подбитым глазом, разодранные локти и колени, порванная одежда в счет не шли. Двое самых проворных противников Эри отправились в воду, прихватив одного защитника… и тут у подножья маяка появился Маха. Маха был на голову выше и чуть не вдвое сильнее любого из своих сверстников. Его звали Бешеным Быком, и он страшно этим гордился — те, кто попадал к нему в пару на тренировке, частенько потом отправлялись к лекарю, а порой и в постель на пару дней.
Двое мальчишек сразу бросились в атаку, но, как тогда показалось Эри, Бык только повел плечами — и оба они исчезли где-то за пределами площадки. Потом он легко, как игрушку, схватил Риша и швырнул в сторону. «Не туда! Море не там!..» успело мелькнуть в мыслях Эра, прежде чем Маха сгреб в объятия и его… Что было дальше — он совершенно не помнил, помнил только дикие глаза одного из двух оставшихся противников: мальчишка взвизгнул и сам кинулся в воду.
В следующий миг он почувствовал, как выламываются и трясутся пальцы, впиваясь в твердый камень, и обнаружил себя висящим на отвесной стене высотой куда большей, чем самое высокое дерево в окрестностях, а огромный Маха мертвой хваткой вцепился в его плечи. Далеко внизу торчали острые камни, между которыми шипело и пенилось море. «Конец» — подумал Эр, а потом невероятно извернулся и отчаянно вцепился зубами в толстые пальцы Бешеного Быка. Здоровяк вскрикнул и отцепился. Треск рвущейся ткани… и Эр остался на скале один.
Он долго там висел на окостеневших пальцах, со всей силы зажмурив глаза и повторяя: «Во имя Света и Тени!.. Во имя Света и Тени...», и это были самые страшные минуты его жизни — ни до, ни после он уже так не пугался.
А потом кто-то из старших отцепил его, на руках спустил вниз и поставил перед старшим наставником. Буст отлупил по щекам, говоря что-то, чего Эри не слышал и не понимал, протянул свой нож и показал на Маху. Маха лежал на камнях. Неподалеку Эри увидел и Риша: что было у Заморыша с головой, смотреть не хотелось, одно было ясно — это не может быть живым. Но Маха был жив, хоть и совершенно неподвижен — глаза полнились ужасом и мольбой, в мыслях он, наверное, тоже поминал Свет и Тень. Эри зашел сзади, взял Быка за кудри и провел ножом по горлу. Потом кто-то поздравлял его с победой. И с первой кровью.
Тогда он уже ничего не чувствовал.