И почему все и всегда начинают танцевать от печки? Особенно когда танцуют половецкие танцы. Или пляски. Нет, пляски пляшут, а танцы танцуют. Но всё равно от печки.

Есть женщины в русских селениях, а в половецких селениях есть половцы. И половицы. И они пляшут половецкие пляски. От печки.

В польских селениях есть поляки. И польки. И они тоже польку от печки отплясывают. Правда я никогда не был в польских селениях, и не знаю есть ли у них печки, может у них там очаги или камины. От камина особенно не потанцуешь. Очаг же – он вообще какой-то нарицательный образ, такой примерно, как у папы Карло в каморке был нарисован.

Но в русских селениях то есть русские печки, а в голландских – голландки. От голландки очень удобно танцевать и даже половецкие пляски отплясывать очень удобно.

Зато на русской печке удобно лет эдак тридцать лежать и ещё три года. Тогда и половица не скрипнет.

Если скрипнет, тогда начнутся половецкие пляски.

Половецкая степь или Де́шт-и-Кыпча́к, или вообще دشت قپچاق раскинулась от Средней Азии до Дуная, есть где пляски плясать и танцы танцевать. Печку только трудно в степи найти, чтобы от неё плясать. То ли дело в русских селеньях. Емеля ездит на печке по щучьему веленью, кони скачут, избы горят, половица не скрипнет, и есть, есть женщины в русских селеньях. Там где есть женщины – там есть танцы. Как я им сочувствую.

Давайте тогда мы все тоже будем танцевать. От печки.

По щучьему веленью.

 

Герой – специалист «Зооспаса»