Салфетки 84. Второй тур

Дорогие жители Мастерской, на ваш суд представлены 11 замечательных миниатюр и одна для внеконкурса.

Пожалуйста, поддержите участников — проголосуйте за 3 миниатюры, которые, на ваш взгляд, самые лучшие.

ПАМЯТКА УЧАСТНИКАМ: Вам обязательно нужно проголосовать. За себя голосовать нельзя.

Итак, конкурс:

  1.

Паттерн

В детстве я восхищаются прихотливым танцем блестящих узоров в калейдоскопе. Я сломал этот калейдоскоп, чтобы поймать хоть пару таких узоров и вдоволь наиграться ими, а не глазеть сквозь маленькую дырочку. И давно меня не мучает горечь разочарования, что вся эта волшебная красота оказалась горсткой цветных стекляшек. Потому что теперь я знаю, что это был паттерн, хоть маленький и детский.

Паттерн – закономерная регулярность мира, его элементы предсказуемо повторяются. Эти шаблоны – везде. Но я подозревал, что есть Самый Большой Единственный Паттерн, и мне страшно захотелось до него добраться. Считайте это моим хобби. Я хотел увидеть шаблон, по которому создана вселенная и насладиться им, как в детстве буйной мишурой калейдоскопа.

В наше время, когда вся информация, собранная человечеством за тысячелетия, помещается в маленький кристаллик, а я, в свою очередь, могу оказаться внутри него, задача не столь невыполнима, согласитесь? Даже не понимаю, почему за это раньше никто не взялся…

И я вошёл внутрь кристалла. Почему-то мне предстало гигантское помещение древней библиотеки, когда книги ещё печатали на бумаге – я знаю про такие места, потому что поглотил много информации по истории. Здесь были миллионы заваленных книгами столов, за которыми прилежно читали миллионы людей. Стены вселенского читального зала обрамляли теряющиеся в небесной мути стеллажи с книгами. Но я знал, что читать в древнем смысле тут не надо – достаточно поглядеть на книгу, и в клеточках мозга отпечатается всё её содержание.

Я познавал каждую книгу, чувствуя, что все они – частицы паттерна, но никак не мог уловить его весь. Не стало столов и людей, была лишь мириада книг, сложившихся в огромный город. Я бродил по его улицам, заходил в дома, взбирался на башни. Когда залез на самую высокую и окинул взглядом этот Град, решил, что вот он передо мной – Большой паттерн, и возрадовался ему. Но тут же заметил – очень далеко – какой-то блеск, который от Града сего был явно отделён. И я должен был идти туда, потому что понял, что Град – это паттерн, но не Большой.

Наверное, я шёл тысячелетия, пока не попал на берег безбрежного моря. Я зашёл в тёплую, как кровь, воду и плыл – много тысяч лет. Далеко остался Град, когда я доплыл до острова, где ничего не было – только три пальмы, увешанные кокосами, и тысячи ползающих по белому песку мелких крабов.

Я упал на песок навзничь, увидел необъятное сияющее небо и растворился в Большом Паттерне.

2.

Архивариус

Было это давно и неправда…

М. Успенский

Давным-давно, и, быть может, и не у нас вовсе, был Великий Архив. В нём была собрана вся информация, про то, что было, есть и будет, про тайны мира, про мысли каждого. Был Архив, как ни странно, магический. Каждый мог туда попасть, если это ему дано, выбраться, опять же – если ему это дано. Так он не мог прочесть скрытые от него лично записи, но это всё мелочи.

Управлял Архивам угадайте, кто? Правильно – Архивариус. Он был когда-то великий маг, толи тёмный, толи светлый – кто его знает. Но в том, что он великий – никто не сомневался.

Он создал Архив. Многие люди заходили туда через многие входы, бродили меж стеллажей, и начинали читать. Для посетителей Архивариус сделал многое – оживил половину книг, строил из них целые города… Сделал для себя даже помощника из пособий по бухучёту и менеджменту – всё равно их читать ни кто не будет (это он в будущем вычитал), для тех, кто куда-то спешит сделал машину, поворачивающую время вспять, и те, кто забежал на минутку остаются на всю жизнь…

И идёт он по своему городу, расставляет книги мановением руки на свои места… Люди ходят и ищут книги, что бы отнести к себе в дом города из книг…

Вдруг Архивариус умер. Люди отвлеклись от чтения. Были организованы пышные похороны и все сильно горевали. Вернулись они в свои книжные дома, читать не хотелось, люди поняли, что голодны, хотят спать…

Рассыпался Помощник Архивариуса, заклинило временной механизм, пришёл дождь и все книги промокли. В итоге Архив рухнул, погребя под собой десяток человек, погружённых в чтение до сих пор. Они выжили, и сейчас читают где-то в недрах земли книги, упавшие на них.

Во всём вина не смерть архивариуса, и рассеивание чар, а то, что книги не ставились на место, вот и случился дезбаланс, машину постоянно надо смазывать… А люди по своей воле за так это делать не будут.

3.

Запах книг разносится по помещению, навевая особое настроение. Здесь есть все: от древних манускриптов до только вышедших в печать экземпляров. А иногда можно встретить и те, что еще не написаны даже – такое вот волшебство. Ведь это самая большая Библиотека Вселенной. И я здесь работаю, одна из многих. Большую часть сотрудников я и не встречала ни разу, представляете себе масштаб нашего учреждения?

В мои обязанности входит следить за книгами в моем секторе: они должны быть на своих местах, читатели не могут их уносить даже в другой раздел, ну и, конечно же, все экземпляры должны сохранять свой изначальный вид. Вроде ничего сложного, но только если не знать, что в каждом секторе около пятисот тысяч книг, и это минимум. Со временем привыкаешь, конечно, запоминаешь, что есть, где находится, но этого еще сколько ждать.

Я очень люблю свою работу. В общем, тут только таким и место. Людям, которые больше всего на свете любят книги. Этот запах, эти цвета, эти ощущения – все дарит нам настоящее наслаждение, от которого мы не готовы отказаться. Вот и набирают таких книжных червей (маньяков, наркоманов – как только нас ни называют) в Библиотеку. Только так, с большой буквы. И мы, несомненно, счастливы теперь.

Но больше всего мне нравится наблюдать, как кто-то читает. Вот мальчик десяти лет взял новую сказку, он уже открыл книгу и я могу посмотреть, что происходит у него в голове. Такая особенность здешних библиотекарей – мы видим, о чем вы читаете. У него за спиной вырастают крылья, а на небе сгущаются тучи – это «Путешествие Ангела». Хорошая книга, ему понравится.

А вот девушка села читать «Историю о Принцессе», в этом возрасте ее все девочки любят. Позади из пола вырастает самый настоящий замок, его окна горят, словно где-то там зажгли свечи в ожидании Прекрасного Принца. И он придет, я-то точно знаю. Но не скоро, увы, красавица, тебе придется потерпеть.

Молодой парень усиленно готовится к экзамену – за его спиной то и дело возникают призрачные уравнения, чертежи. Он кажется усердным, но иногда цифры сбиваются в кучу, а чертежи перестраиваются в странные фигуры. Парень устал, он уже несколько часов сидит за этой книгой.

Порой мне кажется, что смотреть, какие миры рождаются в голове людей гораздо интереснее, чем читать самой. Мы все очень-очень разные, у каждого возникает что-то свое, от чего появляется ощущение, что ты никогда эту историю не читал. Представьте теперь, что каждую из пятисот тысяч книг открывают в среднем тысячу раз. И мы все это видим. Это ли не счастье?

4.

Повелители слов

Мы поднялись на самый высокий холм, дедушка велел мне смотреть на закат, а сам присел на траву немного позади. Алые перья облаков разлетелись по небу, легли на розовеющие шапки заснеженных скал и отразились в глянце озёрной воды. Я смотрел на оранжевое солнце без интереса: тогда мне было всего пятнадцать лет, а в этом возрасте красота воспринимается иначе.

— Каким бы ты хотел видеть закат? – вдруг спросил дедушка.

Я оглянулся. Его строгий взгляд в тёплом свете угасающего дня казался мягким, и мне вдруг захотелось, чтобы закат стал ярче.

— Пусть он будет цветным! – воскликнул я. – Как радуга.

— Тогда мы должны правильно выбрать слова, — улыбнулся дедушка. – И поскольку в мире всё должно быть в гармонии, то для радуги нам понадобится небольшой дождик.

— Но тучи скроют солнце! – возмутился я.

— Ты прав. Значит, придётся обойтись без них. Возьмём немного воды из озера. Ты видишь, как маленькие капли поднимаются в воздух и наполняют пространство от земли до самых облаков?

— Вижу, — кивнул я.

— А что происходит теперь?

— Теперь капли искрятся в лучах заходящего солнца, блестят, словно звёзды в ночном небе…

Я не успел закончить предложение, но капли, повинуясь моим словам, вспыхнули и наполнили темнеющую долину мерцающим белым светом.

— Нет, так не пойдёт, — тихо произнёс дедушка, и звёзды исчезли.

— Прости, — угрюмо пробормотал я.

— Теперь ты знаешь, насколько велика сила каждого слова.

Дедушка поднялся на ноги, взглянул на парящие в воздухе капли воды и произнёс:

— Капли искрятся в лучах заходящего солнца, отражённый ими свет сплетается в прозрачное полотно многоцветной ленты.

Так в небе появилась радуга.

Дедушка улыбнулся, растрепал мне волосы и велел навсегда запомнить этот урок. Он сказал, что разрушать легко – достаточно всего пары слов, но чтобы создать нечто прекрасное, слова приходится выбирать аккуратно, со вкусом, иначе все старания обернутся «пшиком», или вспышкой, как это случилось со мной.

5.

Я – творец.

По нескольку часов в день я погружаюсь в свой мир. Он огромен. Даже беспределен. Мне бы так хотелось думать. Мир фантазии не имеет границ, он простёр угодья от той черты, где кончается реальность и до бесконечности. Я сажусь за стол, будто открываю дверь в неизведанное, погружаюсь в него. Праздник начинается. Калейдоскоп сюжетов мелькает перед внутренним взором. Я прохожу по извилистым улицам вымышленного города. Здесь есть главный проспект сочинений, парк идей весь укрытый яркой зеленью, голубые фонтаны вымысла, бьющие в небеса. Это придумал я. Это мой город, состоящий из написанных книг.

Но я не один. Нас таких много. И есть иные строения, созданные творцами. В блеске своей славы. В тихом великолепии. Я встречаюсь и беседую с их создателями, и долгие разговоры затягивают, и тогда наступают те удивительные мгновения, когда ты видишь их города. Там есть те же проспекты и улицы, фонтаны и парки, но они не похожи на мои. Они неповторимы.

Никто не обвинит меня в добровольном остракизме, не укорит за то, что я проживаю скучную жизнь. Нет, она прекрасна. Мои творения. Мои книги. Их не перечислить, и не сосчитать количество жизней, что проходят сквозь моё сердце.

Ибо я – творец.

6.

Мечтай и читай

Я люблю читать! А вы?

По-моему книга единственная вещь, которая помогает мне, погрузится совсем в другой мир. На этих белых страницах скрывается много интересного и сказочного. Читая, каждый переносится в другую вселенную, в другой мир. В мир, в котором все возможно. Летать или колдовать. Увидеть русалку или даже превратится в нее. Каждый может создать свой мир. Добрый и сказочный или фантастический. Мир будущего и науки. Большой город или маленькую деревушку.

Именно книга дает полет фантазии и помогает мечтать. Я вот, например, мечтаю стать маленькой птичкой и облететь весь мир за одну ночь. Может в обычной жизни это не возможно, но в моих мечтах я могу сотворить все, что душе угодно. Я могу долго, долго летать в облаках и всю ночь любоваться на звезды!

А в заключении я скажу, что если вы хотите, раскрасит свою жизнь, то просто сходите в библиотеку, и прочтите интересную книгу.

7.

Суббота. «Ботаник» Василий сидел в читальном зале библиотеки. Было тихо и спокойно. Никто не тормошил, не приставал и не доставал. Вася спокойно читал умные книжки, готовя очередной «интересный» доклад. В свое занятие он был погружен так, что вообще не обращал внимания на то, что творится вокруг. А зря. Несмотря на то, что зал был пуст, посмотреть в тот момент было на что.

Стеллажи, те, что стояли у стены, вдруг разъехались в разные стороны. В стене образовалось нечто вроде арки, из которой показался странный человек. Невысокого роста, в черной мантии и остроконечной шляпе. Борода и усы довольно комично смотрелись на его, еще вполне детском, лице. С самым сосредоточенным видом коротышка в мантии направился к Васе.

— Кхе, кхе… Здравствуйте.

Тишина. Василий даже не повел ухом.

— Здравствуйте!

— А?

— Здравствуйте, говорю!

— Здрасти…

— Вы Суслов Василий?

— А?

— Вы, говорю, Вася Суслов?

— Ну, типа я… — прозвучал ответ, и парень снова уткнулся в книгу.

— Очень хорошо! Позвольте представиться – Драгомир Вячеславович Бульонский. Я рад вам рассказать, что вас, Василий, приглашают в школу волшебства Трахтибидох. И я, как представитель…

— Можно вас попросить?

— Да, конечно! Я очень рад оказать вам любую услугу…

— Вы не могли бы замолчать и дать мне спокойно работать? А?

— Да, конечно…

Обиженный до глубины души, Драгомир Бульонский уселся стул рядом и стал ждать…

Время шло, а Василий даже не думал вставать из-за стола. Он лихорадочно листал уже сотую, наверное, за этот день книгу. «Видно, что-то важное ищет» — зевая, подумал Бульонский. Постепенно представитель школы Трахтибидох заснул прямо за партой, а когда проснулся… А когда проснулся Василия и след простыл!

Директор школы волшебства Трахтибидох Антеус Ефграфьевич Малюткин был вне себя от бешенства.

— Бульонский! И ты туда же? Ну как? Как, скажи мне, можно пять раз упустить потенциального ученика? Как? Ладно, Дибилкин не смог. Черт с ним, не получилось у Тупикина. Но ты? Как ТЫ мог? Да ты понимаешь, что у нас, таким образом, никто учиться не будет! Это раньше все только и мечтали учиться волшебству, а сейчас это никому не нужно! Сейчас все менеджерами хотят стать… Эх… Уйди с глаз мох долой, Бульонский!

И снова суббота. Вася Суслов, как обычно, пришел в читальный зал библиотеки, для того, что бы подготовить очередной реферат. Ему нравилась тишина и спокойствие библиотеки. Нравилось листать книги и вычитывать из них умные мысли. Нравилось узнавать что-то новое.

8.

Антимаг

В эту минуту, когда вы читаете этот текст, тысячи магов творят новые вселенные. Они живут рядом с нами и строят мир из того, что попадется под руку. Присмотритесь внимательно к окружающим, вы безошибочно определите чародеев по сосредоточенному выражению лица и пристальному, почти научному интересу к вещам, которые выпадают из нашего поля зрения.

Заслуживают особое внимание кастрюли? Бытовая функция не в счет.

Мне доводилось встречать мага, который строил мир из кастрюль. Пятилетний мальчик доводил до исступления мать и бабушку, вытаскивая из шкафов кухонную утварь: сковороды, ковши, жаровни. Из них он строил теряющие равновесия башни. Пизанскими наклонными они нависали над кухонным паркетом. Сияющие мосты из вилок тянулись меж кастрюльных зданий.

Самое удивительное, этот ненадежный мир, готовый рухнуть в любой момент, работал: автомобили проносились по салфеточным дорогам, маленькие человечки выходили из домов, ложки поднимались над городом, осуществляя перевозки.

Чудо-творца звали Петя. Освоив манипуляции с предметами, он подобрался к оперированию пространством. За счет изменения гравитации увеличил размеры кухни. Крошечным жителям мегаполиса нужен был загородный поселок, где они могли бы отдыхать в выходные дни. Так в квартире появилась аномальная зона.

Я приготовился к вмешательству. Жителям четырехмерной реальности для их же безопасности запрещены вторжения в первоосновы бытия, которыми являются пространство и время. Но Петин отец раньше меня переключил внимание отпрыска на более прозаические вещи.

– Парню не место на кухне! – сказал он и отдал сына в хоккейную секцию.

Петя забыл, что он маг. Спортивные высоты манили мальчика. А что страшнее всего для мага? Забыть о способностях. Забыл – стал обычным человеком.

Долгое мне встречался ни один маг. Радоваться бы. Ведь я призван в этот мир для того, чтобы превращать чародеев в обычных людей. Но я заскучал. Унылым призраком скользил по улицам города, сетуя на то, что люди разучились играть, пока не зашел в студенческую библиотеку.

Молодые люди и девушки читали книги за столами, на которых был выстроен город из книг: большой театр из толстых томов энциклопедии, Эйфелева башня из глянцевых журналов, площади, сады и парки из брошюр.

Люди не замечали чудесного города. Они почти никогда не замечают. А я, обрадованный, сел на стул и принялся искать среди них своего Мага.

9.

В детстве мне мама говорила: «Мир состоит из книг. Книги делают нас такими, какие мы есть, влияют на наши поступки. Поэтому читай больше, малыш, от этого зависит, насколько ярким будет мир вокруг тебя».

И я читал захлебываясь чужими жизнями и историями, и мир вокруг меня был не похожим ни на один другой. Я не мыслил свое существование без книг, именно поэтому, когда я вырос, стал библиотекарем. Отныне меня окружали только книги и люди, которые пришли их читать, и я не чувствовал себя одиноким.

Со временем я понял и то, что книги влияют на людей, но именно люди преображают мир через книги. Так через людей книжный мир плавно прорастает в реальный. Настолько плавно, что границы незаметны. И я подумал: «Почему бы не использовать это знание, почему бы не попробовать изменить мир?»

С этого времени на книжных столах библиотеки появились как бы невзначай забытые книги, иногда закрытые, иногда открытые на какой-то странице и аккуратно прижатые закладкой. На полках некоторые книги стали выглядывать вперед из-за остальных или стоять чуть неровно, как бы приглашая – возьми меня, посмотри, поставь правильно или, если захочется – открой и прочитай. Выдавая книги, я вкладывал между страниц как бы забытые вырезки из детских журналов, со смешными историями.

И постепенно я начал замечать, что людей в библиотеке стало больше, сидевшие раньше за разными столами, они все чаще стали подсаживаться друг к другу, что-то обсуждая или молча каждый о своем. Выходя прогуляться по городу, я видел улыбчивые лица, и даже тучи перестали задерживаться над городом надолго, лишь освежали землю и дома легкими дождями и улетали куда-то дальше.

Мир состоит из книг. Книги делают нас такими, какие мы есть, влияют на наши поступки.

И, если все вокруг вдруг начинают читать хорошие книги, мир просто не может остаться прежним. Он просто обязан стать чуточку лучше.

10.

Рик Тавен обвел взглядом столы и полки Прощального Города. Хрупкие книги, лежащие на них — те, что удалось собрать с развалин, оставшихся с Последней Войны. Ломкие, легко воспламеняющиеся, едва ли не рассыпающиеся в руках — пережитки прошлых веков, как говорили люди совсем недавно; но вместе с тем — их спасение.

После Войны не осталось заводов. От человечества тоже почти ничего не осталось: миллион? два? Сколько сейчас наберется на всей планете? Никто не считал. До Прощального Города добралось двадцать тысяч; большая же часть людей превратилась в дикарей, бродящих по окрестностям и изредка нападающих на Город. Тим Брэндон, самопровозглашенный правитель, одним из первых понял, что может спасти бывших работников уже не существующих конвейеров. «Человечество не должно эволюционировать заново, — говорил он. — Люди обладают ценностью, способной воскресить погибающий вид».

Население Прощального Города разделили на две части: охотников и Хранителей Знаний. Первые — едва ли не три четверти выживших — добывали пищу, дерево и ткань, а также искали самое важное — книги. Хранители же старались найти информацию о том, как жили люди до заводов.

Очень редко им удавалось отыскать нечто, стоящее внимания. Однако Рик верил, что будь у них еще двадцать, тридцать лет — и удалось бы найти способы выживания. Не только жителям Города, но и одичавшим, бродившим по стальным джунглям Внешнего Мира остаткам человечества. Еще несколько десятков лет — и удалось… бы.

Тим Брэндон тронул Рика за плечо, заставив обернуться.

— Сожалеешь? — спросил у друга правитель Прощального Города.

— О книгах или о людях? — усмехнулся Тавен, но, заметив отчаявшийся взгляд Тима, ответил: — Уже нет. Мы беспокоим мертвецов, вычитываем их записанные откровения, чтобы помочь живым. Может быть, всё это — наше наказание?..

— Перед смертью все становятся набожными, — тихо хмыкнул Брэндон, всматриваясь в подбирающиеся к Городу десятки тысяч дикарей. — Думаешь, эта «армия» — посланники мертвых? Их месть нам?

— Думаю, что знания — для всех, — грустно возразил Рик Тавен. — Ты ограничил им вход в Город, сделав местных жителей чем-то вроде элиты. Мы получаем по заслугам.

— Эти дикари здесь ради еды, а не книг. Они сожгут все, что не смогут съесть. И тогда человечество погибнет.

Правитель Прощального Города отошел, оставив друга в одиночестве доживать последние часы перед гибелью человечества.

11.

Смысл жизни

Дурманящий запах старого дерева, бумаги, типографской краски, будоражит воображение, отсылает в далёкое прошлое. Я вижу себя мальчишкой, который целыми днями просиживал в отцовской библиотеке. Объёмистые томики заставляли сердце трепетать от встречи с головокружительными приключениями. Я мечтал стать моряком, астронавтом, конструктором. Учился, как проклятый, смог попасть в лучший университет. И здесь в университетской библиотеки потратил много часов на поиски информации для моей работы: хотел осчастливить человечество лекарством от неизлечимой болезни. И здесь же, в библиотеке, познакомился с Линдой, очаровательной шатенкой с глазами цвета зелёной мяты.

Нет, надо взять себя в руки, стряхнуть воспоминания и вернуться к работе. У меня не так много времени. Я открываю глаза и вижу холодное неуютное помещение, тесно стоящие ряды столов и стульев; рассохшиеся от времени стеллажи, которые упираются в низкий потолок. И чёрный параллелепипед картотеки у входа. Я провожу здесь все свободное время. Работаю, как проклятый. Я и есть бывший «проклятый», чудом избежавший отполированных подлокотников «Старины Разряда».

Глаза слезятся, рука устала списывать из фолианта один параграф за другим. Но в душе необыкновенная радость: я нашёл очень важную информацию. Надеюсь, это поможет мне.

— Теллер, шесть часов! Закругляйся! Пошли!

Рядом стоит мрачный охранник в чёрной форме с дубинкой на поясе. Мы проходим длинным коридором, и я возвращаюсь в камеру — узкий каменный «мешок», закрытый толстыми прутьями. Здесь с трудом умещается застеленная серым пледом койка с металлической спинкой, унитаз и крошечный столик. Темно и сыро. Солнечные лучи попадают сюда лишь ранним утром.

Мне надо немного передохнуть и написать очередную апелляцию. Думаю, сегодня в библиотеке я смог найти пару убедительных аргументов. Это радует, чёрт возьми. За несколько лет, проведённых здесь, я стал квалифицированным юристом. Моя жизнь схлопнулась, как створки раковины устрицы, в безнадёжно узкий мирок. Но я убеждён, что смогу выбраться отсюда и отомстить тем, кто лишил меня самого дорого для меня существа — моей жены Линды. Тем, кто поленился найти настоящих убийц и засадил меня сюда. Тем, кто глумился надо мной в суде: обвинителю, требовавшему смертной казни; присяжным, которые вынесли вердикт: «Виновен» через двадцать минут обсуждения.

Но я обязательно выберусь и воздам по заслугам всем. Это стало смыслом жизни.

Внеконкурс

Стопки книг, как дома, и я думаю: «Если бы дома были из книг, какими бы мы были в них персонажами?»