Битвы на салфетках №290. Голосование.

Как страшно перечитывать письмо давно ушедшего, но до сих пор любимого, человека. Когда читаешь последние слова, обращённые к тебе, боль такой силы, что кажется сердце не выдержит. А иногда хочется, чтобы так и случилось. И вот: пожелтевшая от времени бумага, свернутая треугольником. Конвертов на войне было не достать. Ровным почерком выведен адрес, кому. Открываешь. Каждый раз, нежно и бережно. Так чтобы не потерять последнюю возможность побыть с частицей самого дорогого и любимого… А дальше… дальше слова, которые знаешь наизусть, но все равно читаешь… «Любимая доченька, я был очень счастлив, когда почтальон принёс мне твоё письмо. Теперь оно меня греет, каждый день, когда иду в атаку. Лежит у самого сердца и спасает от всех опасностей. Я хвастался боевым товарищам, что моя дочурка написала мне письмо, первое, но самое дорогое. Я знаю, что мама прочитает тебе эти строки и ты сохранишь моё письмо, как я твоё. Мне грустно лишь оттого, что не могу обнять вас с мамой и сказать главные слова. Но скоро войне конец и я вернусь к вам обеим. Только ждите меня и я преодолею все невзгоды».

Каждый раз кажется, что эти строки читает он в слух, говорит эти слова… но это просто мои мысли.

Здравствуй, дорогая внученька, Красная Шапочка!

Пишет тебе в твоя бабушка. Очень соскучилась я по вам, сил нет больше терпеть. Ужас как кушать хочется. Ну, в смысле соскучилась я по тебе и пирожкам. А потому зову в гости. Дорога к нам старая, тобой уже хоженая. Только ты внученька по короткой дороге-то не иди, сама знаешь, времена поменялись. На той дороге не ровен час и лихих людей можно повстречать, вооруженных к тому же – охотников всяких, дровосеков. Кто же знает, что у них на уме? Проводят совсем не в ту сторону. Да и пирожки могут съесть, а я тогда как же? Ты лучше по-старинке, по тропке, в лесу-то сейчас безопасно, был волк, да и кончился, помнишь, что с ним стало? А сам ведь виноват, мог бы и до сего дня жить-поживать, пирожки поедать, вряд ли бы отказали… Так что приходи сегодня после обеда, я буду ждать. Постучишь два раза в дверь, она и откроется. И пирожки, пирожки не забудь, с печенкой… Жду. Твой волк бабушка.

«О, светоч глаз моих, любимый господин мой, дарующий пробуждение солнцу!

После долгих метаний и бессонных ночей, я решилась написать Вам, ибо мой голос не был услышан в шумных беседах остальных наложниц.

А сердце рвётся на части, видя Вашу холодность ко мне. Пусть тогда моё письмо – безмолвное, но несущее крик души, коснётся не ушей Ваших, но Ваших ясных очей.

Осмелюсь Вам напомнить, что долгое время я была самой любимой и главной женой в Вашем гареме. О, какие слова Вы мне говорили! Я была чудесным благоухающим пионом, белоснежной, сияющей жемчужиной, что вы раскопали среди прогорклых зёрен, что я благодатный источник самой любви!

Ответьте же мне, ради всего святого, чем же Вас так привлекла эта, простите за выражение, блёклая курица без рода и племени?

Вспомните же мой род – славный род леггорнов!

Не смея оскорбить Вас, осмелюсь лишь предположить, что Ваша к ней благосклонность не более, чем доброта души и милосердие, а не дурной вкус.

Жду Вас сегодня на нашем любимом месте с букетом нежности, которому необходим глоток Вашей любви, чтобы он не завял, а расцвёл ещё пуще.

Ваша, надеюсь, любимая, как прежде, жена.

Курица Лилу!».

Петух долго крутил письмо, тщетно пытаясь разобрать написанное. Нет, он был обучен грамоте, да вот беда – письмо-то писала курица лапой…

" Дорогой дедушка, прошел месяц, и я не знаю сколько продлится твоя поездка, мама и папа говорят, что ты очень далеко, они часто ссорятся, мир и уют, что процветали, когда ты был рядом, теперь их нет. Они часто винят друг друга, что ты уехал. Почему ты не взял меня с собой? Это очень далеко, даже самый быстрый трехмачтовый корабль не сможет доплыть туда? Возвращайся, поскорее! Пожалуйста, поскорее! А пока я расскажу, как мои дела. Помнишь, гордого гнедого Ричара, теперь он ест яблоки у меня с рук, думаю, мы с ним сдружились, и я пусть и неумело, но держусь в седле! Еще я смог достроить модель трехмачтового корабля, я смог найти нужную деталь! Знаешь, вместе с письмом, я собрал тебе подарок. Посмотри его! И приезжай, я очень скучаю"

«Дорогой мой Оливер, юный и любознательный. Я получил твое письмо, просто невероятно такое чудесное море на листе нарисовал, но стоило добавить чуточку фиолетового цвета для придания тени и грозности, ведь море не всегда тихое и спокойное, оно может бунтовать и реветь, как голодный и ненасытный зверь. И цвета – ты написал карандашами, цвета которых я люблю.

Я посмотрел подарок, что ты мне собрал. Молодчина, Оливер, ты очень упорный и трудолюбивый, запомни, что я сейчас напишу тебе, пусть мои пожелания станут для тебя девизом! Ты смог достроить корабль „Эплей“, я верю, что когда ты повзрослеешь, ты сможешь плыть на настоящем корабле, быть его капитаном и стать опорой для людей, той опорой, которую некоторые не могут найти на протяжении десятков лет! Бороздить бескрайние просторы, наслаждаться закатным небом и встречать рассвет, и помни рассвет – это личное, и нужен человек, который разделит с тобой твою жизнь, у тебя добрая душа и открытое сердце, но вольное и непокорное, как море! Но я верю, что найдется та, которая станет твоим островом!

Ты смышленый не по годам, у тебя есть тяга к знаниям, это поможет тебе узнавать и открывать новые границы, познавать, что невозможно увидеть с первого взгляда. В тебе невероятная сила, которая пока не раскрылась, но запомни, не трать зря свои знания, не верь пустым словам, и не позволяй им угнетать себя. Ты сильный, помни, и твоя сила, это не власть, достаток, богатство, твои качества – твое самое ценное и незаменимое сокровище!

Родители не виноваты, ни папа, ни мама, будь для них опорой, береги и храни семейные отношения, ты не сможешь приехать ко мне, поскольку я живу в другом… Теперь это мой дом, и помни, Оливер, я вижу твои успехи, горжусь тобой, люблю и буду всегда в твоем сердце! »

Сегодня мои, Николая Ивановича Березкина, семидесятые именины. По обыкновению, в такие дни именинники собирают за столом самых близких, я же — поднимаюсь на чердак своего деревенского домика и перебираю «осколки прошлого», придаваясь воспоминаниям. Вот и сейчас сижу в старом кресле-качалке с очередной коробкой в руках и сухими непослушными пальцами ворошу её содержимое, проговаривая вслух что и откуда мне досталось. Дойдя до пожелтевшего картонного дна, я обнаружил чуть помятый конверт — о нём я совершенно не помнил. Внутри оказалось письмо, написанное детской рукой:

«Привет тебе! Что, не узнаешь? Я — это ты, только маленький. Должно быть, уже забыл и обо мне, и о тех немногих веселых днях, что прошли. Забыл и о том, как написал себе же письмо-желание: иметь большую дружную семью, которой никогда не было, завести много друзей, о которых мечтал еще со школы. В детстве ты хотел стать путешественником, и, скорее всего, стал им, ведь нельзя предать свою мечту. Правда? Я бы точно не предал! Помнишь, как, засыпая, ты представлял просторы Африки, как выслеживаешь львов или слонов, чтобы сфотографировать их? Сейчас-то ты побывал не только в Африке, да? И огромный дом, который рисовал когда-то, построил. Знаю, что все, чего тебе хотелось, когда был ребенком, исполнилось, и ты стал самым счастливым человеком на свете. По-другому не может быть, и сейчас, читая это письмо из прошлого, ты улыбаешься, понимая, что все у тебя хорошо. Лучше, чем было в детстве. Коля Березкин. Двенадцать лет.»

Я тихонько отложил письмо в сторону и огляделся: вокруг был лишь неприбранный чердак разваливающегося домика, оставшегося от бабушки, тишина и полное одиночество. А среди этого я, больной и никому не нужный старик-затворник. На выцветших глазах проступили слезы, которые немедленно побежали по морщинистым щекам: ни друзей, ни жены, ни детей — один как перст всю жизнь, и только собственная тень была моим вечным спутником. А мечты о захватывающих странствиях — они были когда-то похоронены под нескончаемыми проблемами, и так никогда и не воскресли. Я предал сам себя. Во рту вдруг пересохло, и почувствовал, как в потяжелевшей груди будто чья-то костлявая рука сжимает уставшее сердце. Тук-тук… тук… Не хватает воздуха, а перед глазами — мутный образ ещё полного жизни и надежд мальчишки. Меня. Тук…

Директору завода «Урожай» по производству минеральных сельхоз удобрений господину Чебурашкину.

Уважаемый, господин Чебурашкин, бьют Вам челом жители села Менделеевка.

Ведомо нам, что это не первое письмо-жалоба, полученное Вами за последнее время.

Намедни отобедал у нас заморский дракон. Лишь толику откушал овощей да фруктов, опосля чего не смог воротиться на родину, ибо нынешнее его обличье перестало походить на прежний портрет — заместо одной головы у него их теперь целых три. А богатыри в нашей области, кто бы сумел помочь его беде, перевелись.

А до него были у нас заморские актёры, представления показывали разные. Так сынишка директора театра угостился нашей клубничкой, и вырос у него такой носище, что ему теперь и на людях показаться совестно. С таким носом одна дорога — в циркачи, народ веселить.

Но у того лишь нос, а взять Мальчика-с-пальчик — так он целиком вырос, великаном стал, а ведь у них с Дюймовочкой была назначена свадьба.

А уж вспомнить нашего соседа Емелюшку — так тот седой стал, как лунь, после того, как порыбачить сходил. Накопал червя у себя на огороде, а огород-то удобрен был. Поначалу он самого червя испужался — уж больно огромен был, а опосля того, как щука, съевшая этого червя, заговорила человечьим голосом — он и поседел.

А теперича уже и наша семья пребывает в великом унынии. Засеяли мы целое поле репкой, да и удобрили. А вытянули токмо одну…

Подсобите нам с бульдозером!

С уважением

Бабка, дедка, внучка, Жучка, кошка и мышка…

Здравствуй, мама.

Знаешь, сегодня поймал себя на том, что начинаю забывать твой голос. Даже лицо… закрываю глаза и хочу представить тебя, но вместо этого видится отец. Он тоже в последнее время очень занят, весь в заботах по дому и по службе, поэтому нечасто заходит ко мне. С его женой я так и не сблизился, да не очень-то и хотелось. Она вежлива и даже временами приветлива со мной — можно ли желать большего от мачехи? Тем более сейчас, когда она вот-вот разрешится от бремени и наконец-то подарит отцу наследника. Законного сына, а не бастарда, как я…

Нет, мама, не думай, мне хорошо с отцом и дедушкой Антонио. Отец учит меня разным наукам и искусствам. Мне легко даётся ученье, особенно арифметика, механика и рисование. Недавно к отцу приходил его друг, известный скульптор и живописец, господин Андреа Верроккьо. Ему понравились мои рисунки, и он даже милостиво согласился взять меня в скором времени учеником к себе в мастерскую, во Флоренцию. По крайней мере, так сказал мне отец. Я весьма этому рад. Конечно, я вряд ли стану столь знаменитым, как господин Верроккьо, но всё равно обучиться на скульптора — моя давняя мечта. Так что у меня всё прекрасно. Но я всё равно часто думаю о тебе, мама.

Вот уже несколько ночей подряд мне снятся крылья. Совсем как у тех маленьких зверьков, что крестьяне зовут Pipistrelle— но только громадные, намного больше, чем мой рост. И будто бы они прикреплены к моим рукам. Я стою на вершине высокого холма, а потом разбегаюсь, взмахиваю несколько раз крыльями — и лечу. Лечу над нашим городком, над виноградниками, над отцовским домом… лечу к тебе, мама. Я проснулся и тут же сделал набросок этих крыльев, но он, — как и всё, что человек творит наяву, а не во сне, — получился несовершенным и ущербным. Таким, что мой учитель механики лишь посмеялся, увидев его. Хотел бы я посмотреть на его лицо, когда построю эти крылья и на его глазах взлечу. Я верю, что люди когда-нибудь будут так летать. И знаю, что ты бы не стала смеяться надо мной, мама.

Я пишу тебе письма и складываю их в ящик стола. Отправлять не имеет смысла — ты не умеешь читать. Конечно, фра Бартоломео мог бы за несколько сольдо читать их для тебя вслух и даже писать ответы, но я не хочу, чтобы ты тратила деньги понапрасну — вы и так живёте небогато. Твои родные наверняка будут недовольны. А ещё меньше я хочу, чтобы ты тосковала по мне. Лучше думай, что я тебя забыл. Так тебе будет легче, мамочка.

Твой Леонардо, сын Пьеро из Винчи.

Письмо-жалоба

«Здравствуйте, уважаемые родители – бабушка и дедушка.

Пишет Вам Колобок.

Вы, наверное, были сильно удивлены, не найдя меня на окошке. Но и я был удивлён не меньше Вашего, когда меня посетила страшная догадка о моей дальнейшей участи.

И удивлён я был, и напуган, да и обижен – нечто так родители поступают со своими детьми? Ведь скушать же меня хотели!

Потому и ушёл.

И какие только испытания не выпали на мою долю! И Заяц-то хотел меня съесть, и Волк, и Медведь, и Лиса… а уж о птицах надо ли говорить? Они наипервейшие враги хлеба!

Ведомо мне и то, что одна из них – Сорока, принесла Вам на хвосте весточку обо мне, что погиб, дескать, Колобок в пасти Лисы.

Но разве можно верить сорокам? Да, поначалу ей удалось заманить меня обманным путём себе на нос, но только рот-то у всех под носом находится. А потому скатился я меж ушей, да по спине, да на землю – а там поминай, как звали!

Живу я теперь хорошо, спокойно – в музее русских народных сказок, откуда и посылаю Вам весточку.

До меня здесь был уже Колобок, но из глины, как и всё тут. Скатил я его на пол, а сам его место и занял. С тех пор и стою на окошке на радость большим и малым. Знаменитым стал. Уж сколько раз сказку о себе услышал – и не счесть. А один экскурсовод с таким выражением сказку рассказывал, что не только детишки, но даже я сам всплакнул над своей участью.

Но, к счастью, это всего лишь сказка, а сам я, как видите, жив и здоров, чего и Вам желаю.

Колобок».