Блиц Министров "Без галстуков" - 2018. Министерия. Новогодний.

Снег падал большими, пушистыми хлопьями, налипая на ветки, превратив совсем недавно чернеющий, унылый лес в цветущий яблоневый сад.

Старая чертиха обстучала копытца на пороге, прошлась по поношенному тулупу кисточкой хвоста, будто щёткой, и вошла в избу, где сразу же была облеплена вновь, но уже шумной ватагой маленьких бесенят.

— Бабушка пришла! Ура! Бабушка пришла! – весело заверещали они.

— Ах, вы мои нечистенькие, ах, вы мои, страшненькие, — ласково заулыбалась чертиха, стаскивая их с себя, — а, ну-ка, дайте бабушке немножко отдохнуть с дороги.

Чертиха сбросила тулуп, вместе с оставшимся на нём самым маленьким бесёнком, и полезла на печь.

— А сказку? – заныли бесенята. – А как же сказку-то? Бабушка, расскажи!

Чертиха лишь вздохнула, спорить с внучатами было бесполезно. А уважения к старости у бесов отродясь не было.

— Ладно, так и быть, — нехотя согласилась она, — но только – марш по кроваткам! – и чтобы ни гу-гу!

— Гу-гу! Гу-гу! – весело засмеялись бесенята и полезли в свои кроватки.

— Сказку… — задумалась бабушка, — а вот вам и сказка!

Жили-были дед и бабка. И испекла однажды бабка большой и румяный колобок. Колобок был горячий, и поставила она его на окошко, чтобы немножко остудить, прежде чем съесть с дедом.

А колобок скатился вниз – да и был таков! Катится по лесной дорожке, и тут ему навстречу выходит заяц. Увидел колобок зайца и говорит:

— Заяц, заяц, я тебя съем!

— Не ешь меня, колобок, — заплакал заяц, — я тебя научу язык показывать!

И научил!

Катится колобок дальше, языком болтает! Вдруг, видит, волк стоит на дорожке. Подкатился к нему колобок, показал язык и говорит:

— Волк, волк, я тебя съем!

— Не ешь меня, колобок! Я тебя ругаться научу!

И научил!

Покатился колобок дальше – языком болтает, ругается, а ему навстречу мишка косолапый выходит. Колобок обругал его, а потом и говорит:

— Медведь, медведь, я тебя съем!

Испугался медведь и стал просить:

— Не ешь меня, колобок! Я научу тебя хулиганским частушкам!

И научил!

А колобок покатился дальше. Частушки поёт, ругается, языком болтает во все стороны!

И тут наскочил на кого-то. Смотрит – лиса перед ним. Колобок ей и говорит:

— Лиса, лиса, я тебя съем!

А лиса ему:

— Не ешь меня, колобок, я тебе песенку спою! – и запела.

Услышал колобок песенку, плюнул даже:

— Плохая, — говорит, — у тебя песенка, ни одного ругательного слова даже нет!

Взял и съел лису, а потом покатился назад в деревню, надавал деду с бабкой за то, что те съесть его хотели, а после стал учить всю деревню дразниться и петь хулиганские частушки!

— Ура! – закричали весело бесенята. – Молодец колобок! Ещё сказку хотим!

— Ладно, — говорит бабушка, — будет вам и ещё.

Жили-были дед и бабка. И была у них рябая курица. И однажды снесла она яйцо – золотое, да и только! Как увидели яйцо дед с бабкой – возрадовались! А потом чуть не подрались из-за него. И решили его пополам разбить. Да только руки у обоих уже дрожат от старости, по яйцу и попасть не могут. А в избе мышей водилось видимо-невидимо! Кошки-то у них не было – только курица и была. И один мышонок залез на стол, смахнул хвостом яичко, а оно возьми, да и упади на пол. Упало яйцо на пол и разбилось на кусочки.

Как пошли тут дед с бабкой рыдать во весь голос!

А курица бегает по избе, хохочет и дразнится:

— Так вам и надо, дураки-простофили! Ишь, губы-то раскатали, понадеялись, что я буду нести вам золотые яйца!

От этих слов пуще прежнего заплакали дед с бабкой – тут их и хватил удар.

— Ой, — подал голосок самый маленький бесёнок, — а что они ревели-то?

— А ты подумай, — усмехнулась бабушка. А остальные бесенята смотрят на него, уже дразнить собрались.

— Понял! – закричал бесёнок. – Понял! Яйцо-то было не золотое! Будь оно золотым – разве бы могло разбиться, упав на пол? Оно, наверное, просто жёлтое было!

— Правильно, — улыбнулась бабушка, — курица может, наклевалась где-то сусаля, вот и позолотила яичко.

— Расскажи ещё сказочку! Ещё! А то все сказки у тебя короткие, расскажи их побольше! – снова стали кричать бесенята.

— Ну, хорошо, будь, по-вашему, — согласилась чертиха, — расскажу, но это будет последняя сказка! А потом – спать!

— Как последняя?! – возмутились бесенята. – Это тогда три сказки будет! А все знают, что три – самое плохое число!

— И то верно… — испугалась бабушка, — тогда – предпоследняя…

Посадил дед репку. И репка выросла просто огромная! Обрадовался дед и стал её тянуть. А она никак не хочет вылезать.

— А я знаю! – крикнул кто-то из бесенят. – Это потому что её снизу черти держали!

— Всё так и было, — засмеялась бабушка, — черти держат, а дед тянет. А куда ж ему одному супротив чертей-то? Он и позвал бабку. Бабка вцепилась в него – стали вместе тянуть. Да только репка не вылезает. Тогда прибежала и внучка – уже втроём тянут, а воз, как говорят, то есть, репка – и ныне там! Позвали они Жучку – это собака у них была, но и Жучка мало чем помогла. Тут и кошка прибежала, уцепилась за жучкин хвост, снова тянуть стали, взмокли все – а репка так и сидит в земле. Пришлось и мышке прибежать на помощь.

— На счёт «три»! – крикнул дед. – Раз… два… три!

И как дёрнули репку! Ботва, за которую тянул дед и оторвалась! Упал дед на бабку, бабка на внучку, та – на Жучку… в общем, попадали все друг на друга, как в том самом домино, где костяшки друг на друга валятся, да и передавили друг друга. Один дед только в живых и остался. Лежит сверху с ботвой в руках.

Хохочут бесенята, аж повизгивают от смеха!

— Ой, какая сказочка весёлая! Бабушка, давай ещё! Ты обещала!

— Расскажу, расскажу, — смеётся и бабушка, — но, как и обещала, последняя будет.

Жили-были сестрица Алёнушка да братец Иванушка. У деда с бабкой жили. И пошла однажды Алёнушка на работу и взяла с собой братца. А братец был очень воспитанным: и капризный, и нытик. Про таких говорят – хоть святых из избы выноси!

И вот идут они по дорожке, а Иванушка и стал ныть. Пить просить. А воды они с собой и не взяли.

«Сейчас, — говорит ему сестра, — дойдём до колодца, там и попьёшь». Но куда там! Стал он реветь и ножками топать! А потом видит – лужица на земле. Кто-то след оставил на дорожке – водичка и набралась в него. Подбежал он к лужице, Алёнушка увидала, испугалась, оттащила братца: «Ты что? – говорит. – Телёнком стать хочешь? Это же коровье копыто!»

Пошли они дальше, а Иванушка ноет и ноет! Не даёт ему пить сестра из копыт – и всё тут! Оттаскивает от лужиц, да ещё и пугает: то жеребёнком станешь, то козлёнком… а сама за руку его крепко держит. А тут и ещё одно копытце на дороге. Укусил Иванушка сестру за руку, вырвался и бегом к лужице!

— Стой! – кричит ему Алёнушка. – Стой! А то…

А след-то и незнакомый, вроде бы и на козлиный похож, да побольше будет.

И пока она придумывала всякие страсти-мордасти, Иванушка и напился! А как написался – сразу чёртом и стал.

Как увидела Алёнушка – в кого братец превратился, побежала на речной бережок, да и утопилась с горя.

— Ура! – заверещала бесенята. – Вот так Иванушка, вот так молодец! И сам чёртиком стал и сестру русалкой сделал!

— Всё! – шикнула на них бабушка. – Теперь спать!

Но куда там! Все снова стали требовать сказки. Бесенята шумели, вопили, плакали… а самый маленький бесёнок, визжа, упал на пол, и стал бить по нему копытцами и даже хвостиком.

Глянула на них бабушка с ужасом, потом обвела глазами стены и сплюнула: «Тьфу ты! И святых-то нет, чтобы вынести…»

Летела по небу Тучка и даже не летела, а тихонько плыла. Маленькая такая, пушистая, пухлая. А на небе не было не только ни одной тучки – ни одного облачка, только солнышко раскинуло свои лучи. Тучке было жарко и скучно, но искать своих родственников ей не хотелось. И причина на то была. Совсем недавно маленькая Тучка слышала, как ее бабушка большая-пребольшая Туча ворчала, ругалась и даже грохотала. Сердилась в общем, да так, что маленькая Тучка испугалась и поторопилась сбежать туда, где тихо и спокойно. Вот потому-то она сейчас и была одна на всем небе. Но одной скучно, и Тучка стала разглядывать, что там внизу под ее животиком делается. А внизу росли большие лохматые деревья. Тучка спустилась к ним пониже – разглядеть и, может быть, пообщаться. Деревья с радостью начали с Тучкой шептать-разговаривать, даже пытались ей что-то показать, размахивая ручками-ветками. Про погоду, про майские грозы, про виды на урожай шишек, про вредных гусениц, которые пытаются съесть все листочки. Но ответить Тучка не могла, просто потому что тучки не умеют стоять на месте долго, они все время должны двигаться. Так что с деревьями не получилось хорошо поболтать. И тут Тучка заметила внизу на зеленой траве такую же тучку. Она так удивилась, что спустилась еще ниже, чтобы разглядеть, может, показалось? Нет, не показалось. По лугу над травой медленно летела, можно даже сказать ползла махонькая пушистая белая тучка. Она тоже была одна, других таких рядом не наблюдалось.

-Что же такое творится? – подумала Тучка, — когда это тучи стали по земле ползать? Что же такое случилось?

И спустилась еще пониже. Узнать, а вдруг помощь нужна?

— Эй, там внизу! Ты что там делаешь? – закричала Тучка.

Та маленькая тучка на лугу остановилась, и тут Тучка увидела, что у нижней малышки есть голова и четыре ноги. И вообще это вроде бы и не тучка, но очень похожа.

— Ты кто? – спросила Тучка. Малышка посмотрела на тучку и дрожащим голоском ответила, что не знает, кто она.

— Как это ты не знаешь? А где твоя мама? – продолжала вопрошать Тучка.

— А мне мама еще не успела сказать, кто я. Я не знаю, где все. Сначала рядом была мама, братья и сестры, тетки и много-много других родственников. И было хорошо. А потом как загрохочет откуда-то сверху, как заворчит – громко, страшно. И все куда-то как побежали. А я не умею еще быстро бегать… Вот и одна теперь…

Малышка уже совсем собралась было плакать. Но Тучка этого не могла допустить, она поняла, кто недавно грохотал, она и сама от этого шума сбежала.

— Я знаю, кто ты, — заявила тучка, — я — тучка, а ты на меня очень похожа, такая же пушистая и мягкая, значит тоже тучка. Только я небесная, а ты земная!

— Я тучка? – мелкое создание внизу обрадовалось, — а где моя мама, ты знаешь?

— Маму мы сейчас полетим искать!

— А я не умею летать, — земная тучка вопросительно глядела на свою небесную родственницу.

— Ну, ты иди, а я полечу, — разрешила тучка. Она поднялась повыше и осмотрелась. И увидела впереди, не так уж и далеко большое белое облако. Это облако состояло из множества таких же земных тучек.

— Ага, вот они! – обрадовалась Тучка. – Значит наша мама точно там где-то.

Тучка вновь спустилась пониже к одинокой малышке, шагающей по траве, и рассказала, что мама недалеко, нужно только еще немного пройти вперед. И они пошли. Ну, кто-то полетел, но это не так уж и важно. И совсем скоро впереди показалось большое облако, от него отделился кусочек и бросился к маленькой земной тучке. Это и была тучкина мама.

Небесная тучка смотрела вниз и радовалась. Найти маму – это очень хорошо. Земная тучка-мама была очень благодарна и много-много раз сказала спасибо небесной тучке за спасение своей потеряшки.

Татьяна верила преданьям…

Только я пришла на работу в свою смену, успела раздеться, причесаться, как Пашка перехватил меня:

— Здорово, Карин! Слушай, тут с Танькой чуть ли не истерика! Может, ты с ней поговоришь как женщина? А то реально не знаю, что с ней делать?

— Здорово, Пашка! А что случилось?

— Да приснилась какая-то фигня! Теперь сидит, плачет. Говорит: не хочу умирать!

А надо сказать, у моей коллеги такие закидоны – не редкость. Слишком уж фанатично в приметы верит. Может опоздать на работу только потому, что увидела чёрную кошку и повернула назад, чтобы пойти другим маршрутом. Или что-то скажет, и чтоб не сглазить, плюёт три раза через левое плечо и стучит по столу. В общем, как её пушкинская тёзка, которая «верила преданьям простонародной старины, и снам, и карточным гаданья, и предсказаниям луны». Впрочем, справедливости ради стоит сказать, что карточными гаданиями она не шибко увлекается, и лунным языком предсказаний не владеет. А вот насчёт снов… Есть у неё большой сонник, в который она заглядывает каждый раз, когда что-то снится. То сны обещают ей удачу, то, наоборот, неприятности. Конечно, и то, и другое когда-нибудь сбывается. И тогда Танька припоминает тот или иной сон: ну вот, я же говорила! Что же ей на этот раз приснилось, что она всерьёз думает о смерти?

— Ладно, попробую. Но ничего не обещаю. Сейчас только заказ приму.

Клиент, явившийся с утра пораньше на завтрак, надолго не задержал – заказал яичницу, кофе. После этого я отправилась на кухню. Танька сидела вся в слезах.

— Привет, Танюх! – сказала я как можно бодрее. – Что случилось?

— Ой, Карин, не хочу умирать! – всхлипывала та. – У меня ж родители старые, дочка маленькая, кто о них позаботится, если меня не станет? Да и молодая я ещё – жить хочется!

— Ну, а с чего ты должна умереть?

— Понимаешь, мне приснилось, будто с Натальей Эстемировой по воде гуляю и о чём-то разговариваю. Уже не помню, о чём. В общем, какие-то острова, и мы идём по морю между ними. Как посуху.

— А Эстемирова — это кто? – спросила я, потому как у меня не было знакомых с такой фамилией.

— Это правозащитница из Грозного. Её убили в июле 2009-го. Она предложила мне прогуляться. А когда покойник во сне куда-то зовёт, нельзя идти. Это значит, сам умрёшь.

— Слушай, наши сны могут быть отражением реальности. Может, было что-то наяву, где была твоя Наталья, и вода?

— Ага, чтобы наяву гуляла по воде! Ну, ты, Карин, скажешь тоже!

Однако плакать перестала. А клиенты тем временем постепенно подтягивались. Приходилось принимать заказы, обслуживать. Танька вроде взяла себя в руки и, надев фартук, отправилась в зал. Горести-горестями, а работа – святое. Пашка, сидя за барной стойкой, то и дело кидал влюблённые взгляды на Таньку. Эх, тоже мне Ромео – свою девушку не может утешить!

И вот, наконец, наша смена подошла к концу. Мы с Танькой стали снимать фартуки. Я заметила, что она уже не выглядела такой несчастной.

— Слушай, Карин, я поняла, почему мне такое снилось. Дело в том, что я один раз видела Наталью Хусаиновну. В том же 2009-м, на митинге в память Маркелова. Тогда был февраль, слякоть, и я промочила ноги. В общем, гуляла по воде. А острова… Я вчера смотрела «Орла и решку». Ну, про путешествия.

— А, типа, мозг подсунул более приятные ассоциации с водой? Бывает! Ну, и хорошо! Значит, умирать пока не собираешься?

— Да вроде нет, — голос Таньки неуверенный, однако в нём появляется надежда, что можно считать хорошим признаком.

Пашкина смена тоже закончилась, и он, как обычно, пошёл Таньку провожать. А я смотрела им вслед и думала: почему мне уже третью ночь подряд снится, будто я на старой даче собираю клубнику, и её набирается большая корзина? Конечно, умом я понимаю, что это воспоминания о лете. Однако хочется верить, что клубника снится к большой любви.

Море — хранитель неведомых тайн прошлых лет. Было утро. Небо из черного звездного покрывала превратилось в калейдоскоп красок. Красные, багряные полосы пронзали небо. Две стихии превратились в шкатулку драгоценных камней: янтарные рубиновые лучи солнца отражались в сапфирофой глади моря.

Я стоял на палубе корабля «Энмелоди». Море было спокойным и тихим. Юго-восточный легкий ветерок поднимал небольшие волны. Чайки и буревестники реяли над открытым морем, касаясь грудью воды и шумно хлопая крыльями. Наш корабль мирно плыл по лазурному морю — гладкому, как кристалл, в котором отражалось глубокое дно, сотканное из кораллов.

Царили мир, тишина и умиротворение. В изумрудных водах были видны медузы, похожие на зонтики, сделанные из тонкого и хрупкого стекла.

Я совершенно случайно научился управлять пространствами. Забавлялся с формулами, числовыми и текстовыми, набрасывал их, как Бог на душу положит, и сам был удивлен, когда в беспорядочном нагромождении вдруг проступила сеть логических взаимосвязей. Теперь я мог изгибать и скручивать пространства, как мне заблагорассудится. Привет тебе, старина Евклид!

А если я подчинил себе пространства, значит, мне подвластно и время.

Как только я понял, что создал нематериальную, но полноценную машину времени, меня тут же обуяло желание отправиться в путешествие. Но инстинкт самосохранения возобладал. Стихийно катапультироваться в другое измерение нельзя. Можно причалить в незнакомой точке и наследить так, что потом не найдешь себя в будущем. Теорию эффекта бабочки я твердо усвоил еще в школьные годы. Тогда же я понял, что деление на гуманитариев и технарей на данном этапе развития уже не актуально. Наука стала эклектичной и новые открытия ждут человечество на стыке разнородных дисциплин.

Значит, в этом муравейнике формул я должен нащупать путеводную нить, с помощью которой смогу отрегулировать прибытие в запланированное место и в запланированный час.

Теряя драгоценное время, я бился над этой задачей два года. Проделал грандиозную работу, почти подобрался к результату, но каждый раз что-то от меня ускользало… какая-то мелочь, деталь… Я не мог понять, что…

Дальше тянуть не было никаких сил. Я назначил время для старта и постарался как можно точнее подгадать пункт назначения. Глубоко в века пока ввинчиваться не стану, апробирую свои достижения на начале 20 века. Всегда интересовала Великая Октябрьская и личность засушенного на манер бабочки Владимира Ильича.

Я закольцевал цепь формул на полу лаборатории и встал в середину круга с ноутбуком в руках. Камера отразила на экране мою клетчатую рубашку. Внезапно клетки стали размываться, и возникло ощущение, будто кто-то пытается вытянуть меня из кожи…

Собравшись с силами, я набрал на клавиатуре комбинацию символов. Монитор показал пространство в виде изогнутого листа бумаги. На левой стороне в густой сетке координат возле верхнего края мерцала красная точка. Мое местоположение. Две половины листа неумолимо сближались.

Меня слегка мутило, но сердце колотилось от адреналина. Удачное начало эксперимента вселило безумное ликование. Я, именно я подарю человечеству ключ ко всем загадкам. Меня признают величайшим умом, а может быть, и возведут в ранг небожителя. Ни один ученый не одарил человечество тем, чем наделю его я.

Я видел вокруг только серую мглу, но экран показывал, что края пространства почти сомкнулись. Когда по моему лицу хлестнул соленый петроградский ветер и сквозь пелену мелькнул красный бант на черном лацкане, я понял, что нахожусь у цели. Но тут меня резко отбросило назад. Картинка на экране стала резко меняться.

Противоположная сторона листа вывернулась вокруг продольной оси и теперь пространство выглядело скрученным посередине фантиком от конфет. Или гигантской бабочкой с крошечным тельцем. Два крыла опять сблизились почти вплотную.

На той стороне из тумана вышла женщина. Странное место, странное время. Странная женщина со странной улыбкой.

Через мгновение я узнал ее.

— Эмма! – крикнул я, — Эмма, уезжай оттуда! Ты слышишь меня?

Эмма с той же улыбкой ласково кивнула. Крылья бабочки сомкнулись, и теперь я стоял рядом с ней. С моей старшей сестрой, страдавшей задержкой умственного развития и 30 лет назад убитой озверелой толпой.

Из-за своих отклонений Эмма страдала водобоязнью. Каждое ее купание было мукой для мамы. Но хуже всего было то, что в нашем городе ничего не могло остаться тайным. И я стеснялся ее… Как же я ее стеснялся!

Я, золотой ребенок, уже в детском возрасте проявлявший недюжинные способности, по настоянию родителей должен был таскаться по городу с дебильной сестрой, делая вид, что не замечаю насмешливых взглядов женщин. Еще отвратительнее было наблюдать за плотоядными поползновениями мужчин. На физическом развитии сестры ее отклонения никак не сказались. Она была хорошо сложена, с ослепительно белой, чистой кожей, не загоравшей на солнце. Довершал ангельский облик детский взгляд и абсолютная наивность. Легкая добыча для подонков всех мастей.

В первый раз она убежала из дома в 16 лет, с мужчиной на 15 лет старше. Родители с большим трудом вернули ее домой, но мать после того случая перенесла инфаркт.

Через год побег повторился. На этот раз с ровесником, и даже изъявившим желание на ней жениться. Снова вмешались родители. Они отшили босяка и заперли Эмму дома.

Бесполезно.

После малолетки пошла нескончаемая череда любовников разных возрастов и уровней материального благосостояния. Попадались среди них и мужчины с серьезными намерениями — их бросала сама Эмма, чтобы упорхнуть на поиск новых приключений.

Я вмешался, когда понял, что ее очередной загул добьет родителей, вынужденных терпеть порицание возмущенной общественности. Подождал, когда она придет домой, втащил в комнату и прошипел:

— Еще раз узнаю, что ты с кем-то шлялась, прибью, как собаку!

Обычно на все упреки Эмма отвечала легкомысленной улыбкой. Но на этот раз она отшатнулась и закрыла руками лицо. Я был младше нее на 10 лет, и любила она меня беззаветно.

Беспорядочные связи прекратились, и через полгода Эмму выдали замуж. Она не хотела уезжать в чужой дом, но родители настояли, и ей пришлось переселиться к мужу.

Тот недолго терпел красивую, но проблемную женщину. За ней требовался уход, вплоть до собственноручного купания, ведь она могла мыться, только держа кого-то за руку. Через некоторое время, оставив ее одну, он уехал в другой город.

Первые волнения случились как раз в том пригороде, где жила Эмма. Люди бежали оттуда, сломя голову. А мы с отцом бежали туда. При встрече с погромщиками нам грозила неминуемая смерть, но мы с ними разминулись. Высшие силы сохранили жизнь нам, но не уберегли Эмму.

Мы нашли ее под домом. На этот раз она не проявила свою обычную доверчивость – когда в дверь квартиры ворвалась орда, она шагнула вниз с перил балкона.

Я гладил нежные руки сестры и уговаривал:

— Беги, Эмма, умоляю, беги отсюда! Здесь будет опасно, смертельно опасно! Спасайся!

Эмма ласково перебирала мои волосы. Потом поцеловала в макушку и сделала то, чего я меньше всего ожидал – из-за всех сил толкнула. Я упал навзничь, но удара не почувствовал — потревоженное пространство мягко приняло меня в свои объятия. Земля под ногами заколебалась и крылья бабочки разомкнулись.

— Эмма, беги! – я кричал до хрипоты, а женщина на другом крыле смотрела мне вслед и махала руками, как крыльями.

— Эффект бабочки, — перевел я, — Я всего лишь больная женщина, а ты – гений. Но не это главное, а то, что я люблю тебя больше жизни. И кто знает, что будет с тобой, если я изменю ход событий?

Я сидел в своей лаборатории и тупо разглядывал формулы. В них требовалось сделать поправку на такую простую вещь, как человеческие чувства. Я думал, что к открытию меня привела любовь к науке, а оказалось, что двигало мной застарелое чувство вины.

«Серега»

Игорь, открывая подъездную дверь на улицу, пропустил Серёгу вперёд.

– Пошли деньгу зарабатывать, – и они вдвоём двинулись к старенькой ауди. Серёга молча забрался на переднее сиденье. Игорь, прогревая машину, приговаривал: «Сейчас нагреется и будет нам хорошо».

Раннее зимнее утро, а словно сумерки, освещена только дорога. Пустынно, свободно, так чиркнет лучом света встречный собрат на колёсах, и снова одни. Город ещё спит.

– Смотри-ка, Серёга, наш клиент – мужчина увидел вывернувшуюся из переулка женщину с большой сумкой. – Поможем дамочке?

Дамочка явно торопилась.

– На московский автобус спешим, сударыня? – спросил Игорь, автомобиль мягко притормозил перед женщиной, – А мы можем помочь. Прошу!

Та обрадовано закивала, открыла переднюю дверь машины и застыла.

– Серёга, пересядь, – попросил таксист.

– Да, что вы, не надо, – отказалась женщина, – я и на заднем сиденье посижу. Ничего страшного.

Сумку Игорь положил в багажник. И поехали. Дамочка косилась на переднее сиденье, но расспрашивать стеснялась, зато рассказала про себя. Мол, к дочке в столицу едет, первое день рожденье не дома, студентка, решила сюрприз устроить. Подарков везёт домашних. А у будильника батарейка села, и вот она опаздывает. Игорь усмехнулся:

– Точно, сюрприз будет! Вы не переживайте, успеем, а если что, то и автобус догоним.

Первый клиент на автобус успел. Но пассажиров ранним утром не так уж и много, и потом долго стояли. Серёга пел незамысловатую песенку, в салоне автомобиля было тепло и уютно, и он даже немного подремал. День вступил в свои права. И понеслось. Кому-то в магазин, кому-то в больницу, кому-то в гости. Довезти, привезти, отвезти, подбросить, доставить… Множество дел и множество людей. И почти все торопятся. Новый год на пороге, последний день старого года. Всё всем надо успеть.

– Братан, мне в Заречье надо, подкинешь? – а что не подкинуть, работа у них такая.

– Новый год сегодня, будем отмечать! – заметно уже наотмечавшийся мужик воззрился на сидящего впереди Серёгу и долго соображал, но от машины всё же не отошел, а загрузился назад. Тихо сидел всю дорогу и, только выходя, пробормотал: «Спасибо, братаны! Вот вам. Вы там держитесь!» – и укатился, не дожидаясь сдачи.

– Так вдвоём и ездите? – а это уже удивленный дедок попытался занять переднее сиденье. – Не, не тревожь, мне всё равно где сидеть. Куда же ваша хозяйка-то смотрит?

А на ответ, что хозяйки у них нет, только скорбно покачал головой. А под конец поездки выдал, что вот у него племянница есть, хорошая девка, добрая. Может поспособствовать?

Игорь смеялся, отшучиваясь, сами, мол, справимся. Серёга молчал.

Последний вечер года, дверь только хлопает. Один клиент за другим. Некогда даже попить, обед был давным-давно, и Серёга уже начинает беспокоиться, устал от людской круговерти, поглядывает на Игоря и тихонько вздыхает.

– Ты потерпи ещё чуток, вот последнего клиента отвезём и всё! Домой! – уговаривает Игорь, искоса глядя на спутника. – Вот этих довезём, и домой, точно говорю!

На обочине дороги стояла парочка, но как-то отстранённо так держались. «Поругались что ли?» – подумал Игорь и остановился.

– Может подвезти, молодые люди?

Молодой человек явно не хотел, а вот его спутница обрадовалась.

– Да, да, да! Отвезите меня, пожалуйста! – и подошла к двери. Парень с хмурым видом следовал за ней.

– Извините нас, но переднее место занято. – Игорь кивнул на заднее сиденье, – да вам и там будет удобно. Садитесь.

Глаза у девчонки, увидевшей Серёгу, сначала стали в пол-лица, а потом засияли восторгом, и она уселась в машину. И всю дорогу болтала без умолку, поглядывая то на Серёгу, то на Игоря, задавая вопросы и рассказывая, и призывала в свидетели своего спутника, совершенно забыв, что только что на что-то или кого-то сердилась. А тот, кивая головой, тихо сидел, соглашаясь со всем, и крепко держал её за руку. Серёга молчал. Парочка вылезла из машины у подъезда. Девушка пошла к двери, а парень, открыв переднюю дверь ещё не уехавшего такси, сказал:

– Серёга, спасибо! – и протянул руку. И на человеческую ладонь легла серая в черную полоску кошачья лапка: «Муррр!»

Тоннель был наполнен миксом звуков, проникавших извне, из верхнего мира, – грохотом трамваев, шумом грузовиков и легковушек, и своих, местных, – звоном капели, падающей с потолка, журчанием ручейка и возней немногочисленного зверья, нашедшего пристанище в подземных коммуникациях. Для путников, в первый раз участвующих в заглублении, как называют диггеры спуск в подземный мир, здесь все было в диковинку – и многократное эхо в длинных коридорах и причудливые узоры на стенах, оставленные водой, и плантация ярко-желтых грибов. Конечным пунктом их похода был красивейший грот на краю земли, одно из популярных мест, привлекающих толпы туристов. Природа подземелий скромна, но на стыке миров иногда рождается настоящая красота.

Во главе крошечной группы из трех человек шел диггер, известный среди своих как Сталкер. Пройдя определенный отрезок пути, он останавливался, чтобы свериться с картой. Их местонахождение не вызывало сомнений, но он был опытный, осторожный диггер. Сталкер знал, что один неверный поворот – и они уйдут не в том направлении, затерявшись в паутине подземных коммуникаций, переходов и тоннелей, из которых не всегда бывает шанс выбраться. Популярность подземного мира растет и число любителей прошвырнуться по подземельям и катакомбам увеличивается. Ты начинаешь путь в России и заканчиваешь где-нибудь еще, например, в Бразилии. Это быстрее и дешевле, чем обычный перелет на самолете. Тоннели пещеры и подземелья – непривычная, неисследованная область. Неизвестно, что ждет тебя за поворотом, кто притаился в глубине пещерного озера, кто скрывается в складках сталактитов, свисающих со стен. Саспенс – вот в чем привлекательность подземного туризма.

Сталкер вел группу привычным маршрутом, начав в водоотводном городском коллекторе, незаметно трансформировавшемся в сеть подземных ходов, расходившихся в разные стороны. Они долго шли по нескончаемым переходам, погружаясь вглубь земли. Затихали звуки верхнего мира, наступала тишина, изредка прерываемая журчанием воды и капелью.

Первой “изюминкой” их маршрута была небольшая пещера. Здесь было много летучих мышей, устроивших убежище на стенах. Потревоженные нетопыри неохотно срывались со стен и, взмахивая перепончатыми крыльями, вылетали в отверстие на потолке. Турист с претенциозным именем Горыныч, увешанный с ног до головы современной фотоаппаратурой, суетился, присаживался на корточки, становился на одно колено, вытягивался в струну, чтобы найти удачный ракурс и сделать фотографии редких для России животных.

-Говорили, что там делать, что там делать. Нет ничего, кроме труб и нечистот. А тут вон какая живность живет, прямо как в фильмах ужасов! – сказал он, блестя глазами, любовно поглаживая камеру. Сталкер взглянул в крошечный дисплей цифровика, на котором один за другим появлялись и исчезали, зловеще растопырив крылья нетопыри, и усмехнулся. Горыныч, безусловно, был мастером своего дела и умел превратить безобидных зверюшек в злобных чудовищ.

-Коммуникации проходят под городами, – сказал Сталкер, время от времени развлекавший путешественников рассказами о подземном мире. – Однако кроме этих пустот весь нижний мир пронизан катакомбами, где добывали материал для строительства домов и стен. Лабиринты каменоломен протянулись под городами на многие километры. Есть естественные пещеры и гроты тоннели. Их еще предстоит исследовать или…

-Или? – Горыныч вдруг заинтересовался и подошел к диггеру.

-Или не исследовать, – закончил Сталкер. Он колебался, не зная, стоит ли делиться со случайными людьми знаниями о нижнем мире. Маршрут, по которому они шли, был исхожен вдоль поперек, но туристов следовало держать в ежовых рукавицах, не давая ни на миллиметр отклониться от запланированного пути. В прошлый раз… Нет, решил он. Лучше подождать до тех пор, пока не станет ясно, с кем он имеет дело.

-А если идти другим маршрутом? Кого мы можем встретить? Инопланетян? Гоблинов? Орков? Ты бывал когда-нибудь в других тоннелях?

-Не бывал и не стремлюсь. Мне и тех маршрутов, по которым хожу, хватает. Меньше знаешь – крепче спишь, – Сталкер нахмурился, раздумывая над шуткой фотографа.

-Ну и ладно. Тогда идем в грот! – Горыныч улыбнулся диггеру и сделал еще один снимок нетопыря, висевшего на потолке вниз головой. За стеной раздался дружный взрыв смеха. Там находилась еще одна группа туристов. Но им не суждено с ней встретиться, в подземном мире маршруты расписаны по минутам. Сталкер снова сверился с картой. Их путь был обозначен тоненькой короткой стрелкой, но в действительности займет километры. За красной чертой с тремя восклицательными знаками начиналась неизученная территория. Им придется быть аккуратными, чтобы не попасть в один из неисследованных тоннелей, путешествие по которым не рекомендовалось. Сталкер осторожничал, предпочитая обходить те места стороной. Он внимательно осмотрел ориентиры на карте, хотя помнил их наизусть, – заваленный тоннель, подземный водопад и колонию сталактитов. Сталактиты, сталактиты… Прекрасные, как цветы, они свисают гроздьями в пещерах, которые им предстоит пройти. В подземном мире не работает интуиция и время течет по-другому, то растягиваясь, то сжимаясь. Тебе кажется, что ты идешь несколько часов, а на деле прошло минут двадцать. Здесь всегда ночь, независимо от того, что показывают твои часы.

Они сделали запланированный привал, перекусили сэндвичами, захваченными из дома. Короткая передышка – и снова в путь. Они отдохнут как следует, когда доберутся до грота. В верхнем мире их ждет номер в гостинице и вкусная еда и полноценный отдых, которым они насладятся прежде, чем пуститься в обратный путь.

После еды полагался короткий сон. Сталкер уснул мгновенно, едва голова коснулась земли. Он увидел, как его спутники совещаются, склонившись над картой. Не придав этому значения, он перевернулся на другой бок и спал без сновидений. Он вспомнил об этой мелочи много позже, когда после долгих хождений по узким коридорам они попали в узкий темный тоннель, вход в который закрывала решетка. Сталкер сверился с картой и убедился, что они двигаются в правильном направлении. Они миновали пещеру с узкими, похожими на женские пальцы, сталактитами, а потом водопад, служившие ориентирами. Никакой решетки там не было и в помине. Позже Сталкер решил, что карта подделана, но в тот момент он стоял в раздумье, не зная, как поступить. Любая мелочь в подземных путешествиях имеет смысл. От правильной интерпретации зависит жизнь путников. Сталкер осмотрел решетку и отметил, что она слабо держится в пазах. Убрать ее не составит труда. Значит, решетка – предупреждение, что туда ходить не следует.

-Что стоим? – голос Горыныча звучал иронически. Остановившись напротив возившегося с решеткой диггера, он пристально смотрел на него. Он горел желанием сделать серию фотографий, которые по возвращении в верхний мир произведут сенсацию. Кроме этого, он заключил пари с приятелем, журналюгой из желтой прессы, что принесет материал, который произведет эффект разорвавшейся бомбы. Пари сулило немеряный кусок бабла, и он намеревался получить и то и другое. Горыныч погладил упругий ствол объектива, прикрученного к тушке Кэнона, висевшего у него на груди. Он был уверен, что их ждут необычайные открытия, недаром диггер так хмур и торжественен и чуть что хватается за свой истрепанный талмуд. Ни шагу не сделает без того, чтобы не свериться с картой. Пока он спал, Горыныч одним штрихом подправил стрелку, закруглил кончик вправо и они пошли в коридор, один из тех, что диггер боялся как огня.

-А куда спешить?

-В грот, о котором говорится в твоей брошюре! – Горыныч вытащил из кармана свернутый в трубочку яркий красочный буклет. – А может, куда-нибудь еще…

Он был в прекрасном расположении духа, довольный тем, что ему удалось направить события в нужном направлении.

-Так что там с решеткой? Не хватает силенок, чтобы выдернуть из пазов? Давай помогу!

-Спасибо. Справлюсь как-нибудь сам.

Сталкер поставил было решетку возле стены, но затем, повинуясь интуиции, всегда предупреждавшей его об опасности, вернул на прежнее место. Чем меньше они “следят”, тем спокойнее.

За решеткой, разом и бесповоротно отделившей их от людского мира, напоминавшего о себе капелью, журчанием ручьев, была тьма. Не та привычная темнота, что бывает в безлунную ночь в лесу или поле, где чувствуется жизнь, шелестят листья и шуршат бесчисленные лесные обитатели, а полнейшая непроглядная тьма. Слабый свет фонариков освещал барельефы стен, создавая неожиданные сюжеты – из темноты на идущих пялился злобный тролль, недовольный вторжением на его территорию, или гном пристально следил за идущими людьми, гадая, что им понадобилось в чужом для них мире. Они пугались видений и замедляли шаг, пока не убеждались, что их видения призрачны.

Свет фонаря выхватил черную область, лежавшую впереди, и Сталкер схватил за плечо Горыныча. Перед ними зияла пропасть. Горыныч застыл на ее краю, зачарованно глядя вниз. Черное безмолвие наплывало, искушая, предлагая попробовать на вкус, изведать новое неизвестное ощущение. В Горыныче, обычно таком самоуверенном и дерзком, рождался древний страх перед неизвестным, вечностью и смертью. Рука невольно потянулась к ножу, прихваченному на всякий случай. Не то чтобы он верил в чудовищ, населявших фэнтезийные миры, однако вся атмосфера этого места навевала мысли о неизбежном конце и кратковременности человеческой жизни, предлагала испытать везение.

-Я считаю, что нам не следует искушать судьбу. Надо возвращаться! – сказал Сталкер, стараясь звучать твердо.

Однако его слова подтолкнули Горыныча к действию.

-Я иду. Кто со мной? – Горыныч подошел к полуразрушенным, высеченным в камне ступенькам, ведущим в бездну, и стал спускаться вниз. Сталкер, хотевший было крикнуть: “Назад!” замешкался и опоздал. За Горынычем вниз двинулся Серега. Сталкер вынужден был подчиниться. Путь оказался не таким бесконечным, каким казался, и вот Горыныч спрыгнул на грунт и посветил фонариком впереди себя. Перед его глазами была привычная картина – коридор, уходящий в темноту. Горыныч, ожидавший чего-то другого, был разочарован. Стоило забираться так глубоко под землю, чтобы блуждать по бесконечным лабиринтам коридоров и тоннелей. Не желая признавать поражение, Горыныч двинулся вперед. Он шел и шел – и вот коридор нырнул вниз под уклон и раздвинулся, трансформировавшись в огромный зал. Перед ними во впадине пещеры раскинулся древний подземный город.

— Вот это да! – Горыныч направил луч фонаря на группу фигур из черного камня, преградивших им путь.

Часть этих фигур была гуманоидами, однако здесь присутствовали и наги, чья человеческая верхняя часть тела покоилась на аккуратных змеиных кольцах. Были среди них и другие, о которых молчат легенды, дошедшие до наших дней. Тела этих существ блестели в скудном свете фонарей, узкие глаза равнодушно взирали на путников. Кем они были? Богами? Представителями древних неизвестных рас, проигравших битву за место под солнцем? Или это были еще более древние существа, чуждые человеку?

-Смотрите! – Горыныч повернулся к Сереге и Сталкеру. Его голос дрогнул от волнения. Он кивнул на табличку в длинных когтистых руках одного из существ.

-Это древние йоты, охраняющие вход в подземный город. О них говорится в сказаниях кумутов, цивилизации, предшествующей майя, по неизвестной причине спрятавшихся под землю, а потом просто исчезнувших с лица земли

Он вынул табличку из рук йота и, обдув с нее пыль, убрал в рюкзак.

-Представляете, какое открытие мы совершили? Мы нашли древнюю цивилизацию кумутов, существование которых оспаривалось учеными.

Горыныч улыбнулся и, не обращая больше внимания ни на йотов, ни на своих спутников, достал штатив из чехла, установил на него камеру и стал подбирать настройки. Он сделал несколько снимков стражей и отправился по одной из улочек вперед. Ему не терпелось приступить к изучению древнего города.

-Подождите! — крикнул ему вслед Сталкер. – Вы говорите, йоты охраняют город. А вы уверены, что нам ничего не будет за своевольное вторжение?

-Что могут нам сделать эти каменные изваяния? – Горыныч пожал плечами. – Нет, господа, их время прошло. Однако эти монстры помогут нам совершить переворот в науке

Сталкер молча шел следом за фотографом, досадуя, что попался как кур во щи. Работа диггера становится все более опасной. Контингент туристов меняется. Прежде большинство из его подопечных были искатели приключений. Теперь это – сумасшедшие ученые, ищущие доказательств своим не менее сумасшедшим теориям. Или не менее сумасшедшие фотографы, чья цель прославиться в наземном мире. Он угрюмо брел за фотографом, поглядывая по сторонам. Вдоль улиц стояли дома, изваянные из цельного черного камня. В них не осталось ничего, что могло бы рассказать, как и чем жил древний город и его обитатели. Камни и пыль, пыль и камни. Путники шли вперед, окутанные темным облаком. Дышать становилось все труднее. А сумасшедший фотограф был здесь в своей стихии, забираясь, как таракан, в любую мало мальски доступную щель и без конца фотографировал, фотографировал, фотографировал.

Вскоре город был исхожен вдоль и поперек. Горыныч любовался лаконичной архитектурой города, потрясающей правильностью улиц, сходившихся лучами в одной точке. Серега отстал, дотошно осматривая каждый дом. У Сталкера было подозрение, что тот ищет сокровища. Однако эта человеческая слабость была ему понятнее, чем граничащее с сумасшествием исступление фотографа.

Наконец они вернулись к ступенькам. Прежде чем начать восхождение наверх, Сталкер обернулся, чтобы взглянуть в последний раз на йотов, все так же стоявших на страже лежавшего у их ног города. Ему показалось, что мерцающие глаза изваяний смотрят прямо на него. Он обратил внимание на то, что их тени вытянулись в длину и простираются до самых ступенек, сливаясь с его собственной тенью. Чувствуя страх перед неведомыми обитателями подземелья, Сталкер поспешил наверх к своим спутникам, которые уже поднялись и ждали его наверху.

До грота они добрались без приключений. Глядя со смотровой площадки на бирюзовое озеро пещеры Тхо и подземный водопад, сталактиты самых разных оттенков, занавесы и натеки, Сталкер находил успокоение в привычных, милых сердцу картинах. Он любил подземный мир за его неизменность и стабильность и доверял ему. Позже, устроив компаньонов в гостиницу, он сидел в кресле на крылечке собственного домика, с улыбкой глядя на солнце, спускавшееся за горизонт.

Что-то смутило его и показалось странным, однако он не сразу понял, что именно. Присмотревшись, он обратил внимание на свою тень. Его удивило, что тень была как бы двойная, причем внешняя оболочка тени росла за счет поглощения меньшей по размеру. Одновременно с этим открытием он почувствовал слабость и страх от понимания того, что происходит. Очевидно, он принес с собой из подземного мира частицу вымершей цивилизации, которая собиралась взять реванш за счет братьев по разуму, попав в наземный мир.

Смолка наблюдал, как из вспышки возник величественный корпус межпланетного левиафана. Притянутый генерирующим полем Калишмана большой транспортник разбился о скалы и взлететь был больше не в состоянии. Опрокинулись аварийные трапы и на Калишман рекой хлынули переселенцы. Люди Холмов, такие как Смолка, жалели ничего не понимающих колонистов. Стоя на карнизе над человеческой рекой они бросали вниз еду и одежду, прикосновение к вещам материального мира успокаивало переселенцев, приносил в их жизнь и новую цель, новый смысл и энергию. Так или иначе, не осознав чёткой связи между реальностью и изменением колонисты быстро становились новыми жертвами Скользящего Города. В былые времена люди с Холмов могли попытаться отбить колонистов у работорговцев, но сейчас они были не равным по силам, слишком уж много развелось конкурентов у Диких и слишком много охотников. Загудели огромные трубы, и в стенах домов открылись жадные рты, целиком поглощавшие группы несчастных, земля под ногами превратилась в кисель, а из особых замаскированных мест вышли погонщики в масках и с электрохлыстами. Один холмовой было попытался спуститься с балкончика, на котором они наблюдали прибытие, но погонщик показал угрожающий жест и товарищу Смолки пришлось вернуться на место. Сквозь прозрачный балкон холмовой хорошо видел, как работорговцы разделили людей в три потока, и погнали к воротам Скользящего Города. Один за одним обречённые исчезали в проходе, ведущем к базару контрабандистов, в этот раз сильнейшие фракции особо нуждались в рабах и новых последователях, и колонисты отправлялись кто на фабрику, кто к некромантам, а кто к Лабиринту. Хорошо, холмовых хоть не трогали. В былые времена товарищи Смолки были сильнее, исполняя роль буфера между жестокими обитателям Глубин, и надменными обитателями Высокого Города. Впрочем, несколько высших уже были здесь, летающие машины зависли над полем, сканируя пленников тут и там, иногда летающая платформа ныряла в толпу, поднимая человека в захватах. В одном месте Смолка увидел, как погонщик сцепился с высоким за пленника. Хлыст глубинного бессильно обвился вокруг защиты летучей платформы, а высокий ударил глубинного молнией. Человеческая река на мгновение споткнулась. Это дало шанс вклиниться в бок этой реки представителями новой фракции. Одетые в тоги калишманцы, походящие на пацифистов-мыслителей, тем не менее были достаточно вооружёнными, что бы оттеснить на время высоких с глубинными. Смолка уже видел такие знаки различия, кажется, их называли народ Бургомистра, они обитали не в самых верних кварталах, а сейчас отбирали себе колонистов по одним им лишь понятным критериям. Перед лидером группы приземлились два флаера, стволы их орудий угрожаюше нацелились на Бургомистра, а за флаерами уже собиралась толпа из погонщиков, работорговцам не нравилось, когда кто-то забирал их добычу. Бургомистр поднял руку в успокоительном жесте, — я вызываю нейтрального переговорщика! — и указал на балкончик со Смолкой.

— Передай им, что за тех шестерых пленников я заплачу настоящим сукном и настоящими фруктами!

Товарищи Смолки уже спустились на землю и уже помогали тем колонистам, которых отобрал себе Бургомистр. А тот оставил высоким с глубинными прозрачный контейнер, гружённый товарами, а затем глянул на Смолку, — а ты хорошо справился со своей ролью. Могу я тебя попросить быть наставником новичков, пока они не привыкнут к Скользящему Городу?

— Хорошо. Но, я бы хотел попросить ещё кое-что от твоей фракции.

— Говори, за помощь с контрабандистами я тебя выслушаю.

— Помогите нам сегодня спасти из рук контрабандистов столько людей, сколько получится. И, я хочу знать, почему же вы отобрали именно этих?

Бургомистр чуть-чуть улыбнулся, — может быть потому, что я в них ощущаю способности, волю и храбрость? Это ремесленники, строители и учёные, именно те, кто сейчас нужен для фракции.

И тут Смолка совсем по-другому взглянул на измождённых людей, но одно лицо он запомнил особо. Так Смолка впервые познакомился с Дедриком.

Изумрудно-зеленые цвета лета незаметно сменились янтарно-медовыми красками осени.

Сентябрьское солнце мягкими лучами гладило нежную кожу и серебряные волосы маленькой эльфийской принцессы. По традиции цветочные эльфы зимой засыпали, а просыпались вместе с щебетанием птиц, радующихся приходу весны и первыми цветами, вылезающими на поверхность.

Все эльфы кроме принцессы Сильверы и ее приближенных фей уже заснули. Неугомонная Сильвера отказывалась ложиться в кровать. Она требовала у придворных все новые сказки.

— Все ваши сказки скучные и не интересные, — капризничала Сильвера. – Вы что других не знаете?

— Есть еще истории, записанные в Большую книгу сказок эльфийского королевства, — ответила ее старя няня. — Но, Ваше высочество, если вы до конца осени не заснете, то вас услышат тролли. Они как раз к этому времени просыпаются.

— Вот и отлично, — обрадовалась Сильвера. – Пусть мне кто-нибудь расскажет сказку про троллей. Может она мне понравится больше всех. И я так уж и быть, засну до весны.

Няня достала из-под перламутровой раковины тяжелую книгу, расписанную золочеными цветами, и ее открыла наугад.

— Страница 582, — няня покосилась на Сильверу. – Ваше, высочество, вы хотя бы прилягте, а то сказка длинная, устанете еще.

Принцесса нехотя присела на край кровати.

«Семейство лесных троллей, гремя глиняными горшками с червяками и мухоморами, неуклюже рассаживалось вокруг маленькой девочки, завернувшейся в длинные серебряные волосы как в меховую шубу. Она испугано вжала голову в плечи и сквозь пушистые ресницы потихоньку рассматривала похитителей. Пощады ждать было не от кого. Огромный темно-серый тролль – Глава семейства – закрывал спиной, покрытой черной кучерявой шерстью, выход из каменной пещеры. Его жена – Мама-тролль, оскалив пасть с редкими поломанными клыками, обнимала зелеными волосатыми лапами двух одинаковых дочек. Они противно взвизгивали и хрюкали как поросята, отчего их огромные бородавчатые носы подпрыгивали на ухмыляющихся мордах, делая их еще уродливее.

— Ты должна разгадать три загадки, — прогремел страшным голосом глава семейства, — если разгадаешь, мы отпустим тебя, если нет, посадим в клетку к этому паршивцу, нашему племяннику. Тролль мотнул головой куда-то в сторону.

Девочка повернулась назад и в полутемном углу пещеры разглядела за толстыми деревянными прутьями тесной клетки еще одного тролля. Ярко-рыжие уши и такого же цвета пушистый помпон на конце хвоста оттеняли светло-шоколадную шерстку. Тролль делал девочке какие-то знаки.

— Это Гешка-спасатель, — захихикали сестрички, — он глупый и наказан за то, что в прошлый раз помог сбежать человеческому детенышу. Но больше у него этот номер не пройдет.

— А после того, как я его, как следует, отлупил, — заржал, Глава семейства, — он упал и сломал себе лапу. Так что теперь даже самого себя у него не получится спасти.

Геша, улыбаясь во всю пасть, с обожанием смотрел на пленницу. Он все готов был сделать, чтобы помочь этой космической девочке с серебряными волосами сбежать от монстров. Не смотря на насмешки и издевательства всего семейства – ведь он был не таким как они, — маленький Геша постоянно помогал заблудившимся путникам найти дорогу из волшебного леса и вовремя разбудить путешественников, поевших сонных ягод.

— Три загадки, три загадки,! — злобно ревел тролль. Он вдруг схватил и опрокинул в себя лохань кваса и стал медленно заваливаться набок.

— Что с тобой? – заверещала супруга. Тролль захрипел.

— Папа! Папа! – заныли дочки. – Ты чего спать лег?

— Беги! – прошептал Геша девочке. — Беги! Главное никогда не сдаваться. Я сегодня подсыпал ему сонной травы.

— Спасибо! — Но разве бывают добрый тролли? – удивилась девочка.

— Конечно. В Золотом лесу живет мой брат. Тебе надо попасть к нему.

— А как же ты?

— Ничего, как всегда, что-нибудь придумаю, — Геша подмигнул левым глазом.

Девочка неслышно скользнула к выходу».

Няня перевернула страницу и посмотрела на Сильверу. Принцесса свернулась клубочком на шелковом одеяле.

— А дальше? — сонно пробормотала Сильвера.

— А следующую страницу Большой книги сказок мы прочтем уже весной после вашего пробуждения, — няня зевнула и устроилась в большом кресле подле своей воспитанницы.

Данная миниатюра удалена за нарушение правил сайта (разжигание экстремистских настроений).

Алмаз из Зазеркалья

Жить одной в тридцать лет было несколько одиноко, а Тия давно хотела завести себе домашнего питомца — и не игуану какую, мирно прожигающую свои скучные деньки в аквариуме, а хотя бы кошку. Ведь всегда приятно, если тебя кто-то с нетерпением ждет в большой квартире, и когда ты приходишь после тяжелого трудового дня, меховое счастье радостно прыгает прямо на руки и мурчит от удовольствия просто от того, что ты чешешь за ушком. Встреча с мускулистым Алмазом у Тии произошла незадолго до рождества. Знакомство с ним было столь неожиданным, что поначалу девушка растерялась, а потом еще длительное время с непривычки удивленно озиралась в его сторону.

Однажды на выходе из гипермаркета и будучи с множеством покупок в обеих руках она увидела у входа Его — это сказочное существо, который сразу очаровал своим окрасом, крепким телосложением и очаровательной мордашкой — «глаз не отвести». Тия догадалась, что перед ней был снежный бенгал из-за леопардового принта по типу колор-пойнт, к тому же, мальчик. Как-бы странно то ни было, пол выдал взгляд и габарит животного.

Она долго смотрела на него, не в силах отвести глаза, потому что всегда хотела именно такого. Котя был достаточно взрослым и выглядел отчего-то очень одиноко: он смотрел в небо, ловя влажным носиком пушистые снежинки, и она не понимала, почему никто не останавливается рядом с таким чудом. «Неужели он невидимый для всех, кроме меня?» — закралось подозрение. Тогда, чтобы развеять его, девушка замерла и с некоторое время наблюдала за реакцией окружающих. «И правда не видят? Как странно!»

Котик, доселе не обращавший на нее внимание, вдруг устремил свои зеленые с желтым, круглые плошки и оттого мгновенно загипнотизировал. Отставив в сторону пакеты, девушка присела перед ним и попыталась взять на руки, но тут же поочередно получила по ним мускулистой мохнатой лапой. Тогда она удивленно заглянула Ему в глаза и ухмыльнулась краешком губ:

— Красавчик, а ты с характером.

Он будто человек в ответ вскинул бровью, затем взбудораженно становился на все четыре лапы и оживленно задвигал ноздрями.

— Наконец, снизошел до меня? — увидев, что Он проявляет любопытство, Тия улыбнулась. — Ты чей-то? Наверное, ждешь хозяйку?

В ответ котя встал на задние лапки и дотронулся кончиком носа ее.

— Какой ты милый. Может мне забрать тебя к себе? Пойдешь со мной? Я куплю что-нибудь вкусненькое. Ты любишь мясо?

После упоминания о мясе котя довольно потерся головой о колено, при этом что-то бурча себе под нос, будто разговаривая, и девушка радостно всплеснула руками, обхватив лицо. Она не раз слышала, что бенгальские кошки, а Он был именно из этой породы, не мяукают в принципе. Оглядевшись, Тия заметила, что привлекает к себе внимание и тогда, подавшись вперед, заговорщически прошептала:

— Пожалуй, пойдем?

Разогнувшись и неспешно сделав несколько шагов в направлении дома, она вдруг резко обернулась: новый друг мирно шагал по пятам, но заметив, что та остановилась, удивленно взглянул.

…

Прошло двенадцать дней и теперь толи у бездомного, толи у брошенного, коти появилось имя — девушка нарекла его Алмазом. Она пробовала разные другие клички — к примеру, Валентин, Лорд, Султан, но тот на них не отзывался.

Долгожданный питомец оказался просто очаровательным. И дело было не только в экзотической внешности. В моменты, когда Тия усаживалась на диван и брала книгу, чтобы читать вслух, Алмаз сидел смирно, а в местах повествования с особым накалом привычно что-то начинал бурчать и этим вызывал восхищение. Иногда они смотрели фильмы.

Алмаз не стеснялся демонстрировать свой независимый характер, когда дело касалось предложения ужина или прогулки, и в особенности, когда приходилось надевать шлейку. Тия не могла сдержать смеха при виде его горделивого сана и упрямой мордочки. Он наотрез отказывался водить себя на поводке, и волей-неволей ей пришлось с этим смириться. Будучи на прогулках по мостовой, либо парку у дома, Тия не раз отмечала его необычную физическую развитость, острый ум и сообразительность.

Еще, как и все кошки, он был озорным и любопытным. К примеру, никогда не упустит возможности заглянуть в пакет с купленной провизией, не говоря уже о том, как ему нравилось совать свою мордашку в различные шкафчики и рассматривать предметы на полках. Еще, Алмаз обожал возиться со всевозможными пакетами, либо коробками — влезал в них, чтобы спрятаться или же просто пошуршать.

В один из вечеров Тия привычно взяла в руки пульт, а котя, усевшись с правой стороны, принялся ждать, что же она выберет. На этот раз хозяйке захотелось посмотреть чего-нибудь эдакого и сказочного. Наткнувшись на фильм «Алиса в стране чудес» Тима Бёртона, она заговорщически подмигнула Алмазу а, тот в ответ смешно склонил голову вбок — так, если бы очень удивился. Он что-то довольно буркнул и проникновенно заглянул в глаза Тие. Внутри девушки все ухнуло и она, словно повинуясь неизвестному порыву, вдруг заговорила:

— Алмаз, все в тебе есть, и мужество и отвага, любовь и забота, даже предпочтения у нас одни. Эх, если бы ты обратился в прекрасного мужчину, с которым я могла быть счастлива до конца своих дней.

В тот же миг котя спрыгнул с дивана и, становившись перед ней на задние лапы, обернулся в мужчину ее мечты. Тия завороженно смотрела на него, не в силах отвести глаза — как тогда, в день неожиданной встречи. Первое, чему она удивилась, оказались человеческие ноги в белоснежных брюках. Взгляд скользнул выше, и взору предстало голое поджарое туловище с развитыми мускулами торса, груди и рук. Молодой человек был не очень высок — примерно метр семьдесят, но оттого выглядел не менее притягательно. К тому же, Тия сама имела низкий рост. Когда же она подняла глаза и столкнулась с его, выразительными и зелено-желтыми, обрамленными пухом черных ресниц, сердце будто замерло. Тогда она сделалась очарованной ленивым взглядом и чувственными губами, тут же раскрывшимися в улыбке. Он сделал шаг навстречу и, приблизившись, опустил ладонь на ее щеку:

— Скажи, какое сегодня число? — ласково спросил он и заботливо заправил спавшую прядь волос Тие за ухо.

— Двадцать пятое декабря, — часто заморгав, произнесла она.

— Значит, ты и правда меня сейчас видишь? — следующими прозвучали его слова. — Хочу представится, я — Миноч, принц из мира Зазеркалья, проклятием заточенный в вашем. — он бросил взгляд в окно и замечая там полную луну, хмыкнул: — Я ждал этого момента.

После этого он вновь перевел ленивый взгляд на Тию и, усевшись рядом, поведал свою непростую историю. Так она узнала, что на самом деле Миноч — никакой не кот, а проклятием заточенный принц Зазеркалья, которого обратила нежеланная невеста. Тогда, девушка поинтересовалась, чем так нагрешил принц, что заслужил такое, и тот нехотя сознался в том, каким он был в своем мире — надменным, высокомерным, хвастливым, любящим задирать вокруг всех и вся. И подобным поведением однажды оскорбил нареченную ему невесту. Сознался, что теперь очень раскаивается и, пожалуй, хотел бы извиниться перед всеми, кого обидел.

— Как можно снять это проклятие? Я могу чем-то помочь? — в глазах Тии застыли слезы, то ли от того, что она вмиг лишилась любимого питомца, о котором так мечтала, то ли от волшебства, которое довелось наблюдать и услышанной истории. Потрясение было сильным.

— В момент, когда меня зачаровали, я услышал, что меня расколдует та, которая сможет полюбить всем сердцем. Но случится это должно именно в полнолуние, если избранная будет рядом. При этом ее чувства должны быть настолько сильны, что позволят мне принять человеческий облик вновь. Вот. Теперь ты знаешь.

— Так, ты теперь вернешься в свое Зазеркалье? — Тия прерывисто вздохнула.

Миноч подался вперед и обвил ее плечи.

— Не сейчас.

Дыхание через раз и взгляд глаза в глаза — он медленно подвинулся к ее лицу. После того, как она ощутила другую его ладонь, лёгшую на талию, в ее жизни случился самый волшебный поцелуй.

Обо мне, хозяйке и помпонах.

Вчера хозяйка купила новые тапки. С помпонами! Красивые. Не тапки, конечно – помпоны. Если кто-то подумал, что меня интересуют тапки, будет неправ. Я кот приличный, имею свой личный лоток, а вот помпоны…

Нет, у меня много игрушек: и мячики есть, и мышки, и ерунда какая-то на пружинке – это та, по которой бьёшь лапой, а она тебе в ответ в нос даёт. Придумают же тоже! Нет, чтобы для котов… помпоны продавали.

Нет, не выдержу, незаметно поиграю и всё.

Я зацепил помпон лапой, подкинул… он шлёпнулся вместе с тапком. Вот, вцепился-то… ещё раз… ещё… Есть! Помпон оторвался, и я погнал его в комнату.

Я гонял его двумя лапами по полу, точь-в-точь, как это делают футболисты с мячом на поле. Пару раз я смотрел футбол. Хозяйка включала, я смотрел, а она почему-то смеялась и даже фотографировала.

А что? Я кот красивый. Зовут Мурзиком. Это она меня так назвала. Конечно, имя не аристократическое, да и я не аристократ.

Неизвестно, что бы со мной было – если бы не хозяйка. Принесла она меня с улицы совсем крохой, я и молоко-то лакать не умел, как следует. А уж как она меня любит!

…

Неинтересный какой-то помпон попался, катается плохо, но не пропадать же добру? Поэтому я решил его заныкать. И чтобы на глаза не попался, и чтобы, как соскучусь по нему, снова смог достать и поиграть. И я загнал его под кресло.

Интересно… а достать-то потом смогу? Эх… слишком далеко загнал, коготь не дотягивается. Такой хороший помпон был!

Так у меня же второй есть! Пошёл в коридор и оторвал второй. Он оказался таким же неинтересным, как и первый. Спрятал его под диван, оттуда, если что, легко достану.

Обо мне, хозяйке и госте.

Вечером пришла хозяйка и, конечно же, сразу увидела разбросанные тапки без помпонов. Ругаться не стала. Я встречал её у двери, как это делаю в исключительных случаях. А когда она вошла, стал тереться об ноги.

— Соскучился? – она меня погладила, разделась, разулась и… тогда и увидела тапки.

Мне досталось совсем немножко упрёков, куда больше она ругала каких-то китайцев, которые даже помпоны не могут пришить, как следует. А потом пошла на кухню. Я, конечно, за ней. Ничего интересного для себя в сумках не нашёл: бутылка, коробка, видно, с тортом… ещё какие-то баночки.

— Сейчас, Мурзик, мы будем встречать с тобой гостей!

Ясно. Это опять, значит, к ней подружка её придёт. Иногда заходит такая… вся рыжая, как и я. Не люблю я её, пусть она и ути-пути мне делает.

Посмотрел на стол, куда переместились продукты и засомневался. Рыжую хозяйка так не кормит. Тем более, тортом. Я слышал не раз их разговоры и знаю, что та тортов не ест. Худеет.

Звонок!

Мы вдвоём бросились к двери. Этого гостя я видел первый раз. Кот. То есть, человеческий кот. Мужчина, видно. Именно так они называли эту часть человечества между собой. Обе жаловались на их отсутствие. А тут… ну, надо же! Хозяйке удалось-таки где-то откопать.

Я принюхался, и сразу же был отодвинут ногой. Незаметно, но отодвинут. Ах, вот как?

Котов, мы, значит, не любим?

Хозяйка пошла на кухню, гость в комнату, я за ним. Не понравился он мне сразу и всё тут! На меня – ноль внимания. Его больше комната интересовала, а потом и вторая, потому что он вышел в коридор, сунул нос в маленькую комнатку, как-то довольно хмыкнул и потом уже отправился на кухню. К хозяйке.

Нехороший мужчина, ой, нехороший! Ладно к себе, но я и к хозяйке не почувствовал этого самого ути-пути. Точнее, оно было, но такое же, как и у подруги в отношении меня. Ну, погоди!

И едва они уселись за стол, как я прыгнул ему на колени! Он сразу же меня скинул.

Есть! Я плюхнулся на пол и заорал. Хозяйка подскочила ко мне, хотела поднять, но я издал жалобное «мя-я». И всем видом показывал свои страшные страдания. Это что! Я стал ещё и тихонечко уползать из кухни. Именно, уползать, с удовольствием слыша за спиной крик хозяйки – вон! Это «брысь», значит.

Потом она меня долго гладила и говорила, что если мне лучше не станет, то повезёт меня к доктору. О. нет! Мне станет лучше! Ещё как станет! Но… чуть попозже, а то мало ли…

Обо мне, хозяйке и её подруге.

Сегодня пришла та самая, рыжая. И, конечно же, они стали обсуждать события, героем которых я стал.

— Нет, ты подумай! Вот так взять и со всей силы швырнуть Мурзика!

(Не со всей силы, конечно, но котов не любит – факт!)

— А если человек так относится к животным, разве это может быть хороший человек?

(Что я тебе и доказал!)

— Ой, бедный Мурзя! – это уже рыжая, Мурзя…Тьфу! – Ой, а дай мне его напрокат?

(Что?!)

— Понимаешь, завтра ко мне заедет один знакомый, это тот самый, про которого я тебе рассказывала. Еле-еле удалось затащить. А Мурзя и обстановку разрядит, да и проверить не мешало бы на наличие доброты. С виду-то он и порядочный и воспитанный… дай Мурзю на пару часиков!

(Не давай!)

— Даже не знаю… — засомневалась хозяйка, — он нервничать будет.

— Да всего-то пару часиков! К тому же, меня он знает. Даже меньше! Он приедет в восемь, а ты в половине восьмого привезёшь кота, я тебе позвоню, как он зайдёт, и через час можешь уже забрать. Хочу посмотреть на его реакцию. А ему скажу, что меня попросили присмотреть за котом. Он же не будет знать, сколько он у меня живёт.

— Ну, ладно.

(Эх!)

В кошачью переноску я наотрез отказался лезть. У меня с ней связаны плохие воспоминания. Лечебница, какие-то прививки… и это при том, что до них я был совершенно здоров, а вот после них чувствовал себя неважно.

Я так сопротивлялся, что хозяйке пришлось одеть мне просто шлейку. Есть такие штуки для кошек. Мы даже так иногда гулять выходим. А когда гуляем, то мне нравится смотреть на выражения собачьих морд.

Обо мне, рыжей и её госте.

Как и договаривались, мы приехали чуть раньше гостя. Прощаясь со мной, хозяйка меня гладила и успокаивала, что она скоро меня заберёт. Ладно, чего уж там…

У меня даже гордость возникла – я не просто кот, а проверяльщик человеческих душ на блох!

Звонок!

Мы вместе с рыжей бросились к двери. Мне он сразу понравился. Пока гость раздевался, я крутился под ногами, даже тёрся о брюки, но он меня даже не отодвигал. Наоборот! Взял на руки и стал гладить.

— Это ваш?..

Что, съела? Жалеешь теперь, что у тебя своего кота нет?

— Нет, подруга попросила приглядеть. Да, она его скоро заберёт. Даже отдавать жалко…

Ах, ты, лиса рыжая! Не ты ли, когда я был ещё маленьким, говорила хозяйке, что с котом проблем будет много? Что и обои подерёт, и мебель?

Я всё помню! А вот гость мне нравился всё больше и больше.

Думай, Мурзик, думай!

Есть!

И едва они сели на диван, как я прыгнул на колени рыжей. Со всеми когтями!

Ой, как я полетел! Даже сам испугался, но я же кот, поэтому быстро сгруппировался, незаметно плюхнувшись, как и положено, на лапы, но тут же перевернулся несколько раз по полу и затих у стены. Я лежал, вытянувшись в струнку, издавая жалобное «мя-я»…

Гость сразу бросился ко мне, хотел взять на руки, но я продолжал жаловаться. Однако, дал себя поднять, чтобы ей не пришло в голову это сделать.

А она уже тут как тут!

— Мурзя, ну, извини, смотри, что ты сделал с платьем? Видишь? Зацепку оставил! Ну, иди ко мне на ручки!

Как же! Я подтянулся и обнял гостя двумя лапами за шею.

— Отойдите, — сказал гость, — вы разве не видите, что он вас боится?

Я?! Боюсь эту рыжую? А… ну да. Ой, боюсь, боюсь! И я ещё сильнее обнял его за шею.

Звонок! Ура! Хозяйка!

Я не стал вырываться и бежать в прихожую, так и пошёл на нём.

— Здравствуйте, — улыбнулась хозяйка, войдя в квартиру, — ну, иди ко мне, — это она уже мне, — надеюсь, что ты вёл себя хорошо, пока мамочки не было?

Я перебрался к ней на руки, потом что-то вспомнил и жалобно мявкнул.

Она сразу встревожилась:

— Что с тобой? – и посмотрела на гостя.

Но тот оказался молодцом и ответил, глянув на рыжую:

— Не оставляйте больше такого замечательного кота с теми, кто не любит животных… Что? Съела?!

А гость меж тем, уже оделся, взял меня из рук оторопевшей хозяйки и сказал:

— На улице снегопад, позвольте, я вас подвезу до дома?

— Но… — растерялась хозяйка и посмотрела на подругу.

О, нет! Если подруга у неё рыжая, то сама она блондинистая! К счастью, мужчина был брюнет.

— Да, я уже тоже ухожу, — сказал он, и вышел вместе со мной на лестничную площадку. И хозяйке не оставалось ничего другого, как отправиться за ним.

В машине было тепло, уютно, но главное – всю дорогу они разговаривали обо мне!

Обо мне, хозяйке и госте.

Сегодня он придёт к нам в гости. И я не буду им мешать. Уйду в другую комнату и буду сидеть на подоконнике и смотреть на падающие снежинки. Это всегда настраивает на философский лад.

Долг, как говорят, платежом красен. Что ж, вчера я хозяйке сполна выплатил свой долг.

Мир людей погружается в сладкий сон, и на смену приходит Ночь — пора мечтаний, сладостных снов, желаний и просто размышлений.

И в это время на небе вспыхивают миллионы мерцающих ярких огоньков.

Звездное небо… такое притягательное, завораживающее, бездонное, бесконечное и невероятно манящее. Целая Вселенная перед твоим взором, и порой кажется, что наш мир такой крошечный и хрупкий, а человек лишь небольшой пазл этой «картины». Только часть. Звездное небо всегда дарило равновесие, покой, считалось вестником следующего дня, который откроет новую страницу жизни.

Часто прогуливаясь теплым тихим вечером, поднимаешь взор вверх — а там за далекой и неведомой гранью миллионы звезд. С появлением красавца-месяца белое зарево становится еще ярче, образуя невероятной красоты узоры, будто волшебник растерял бусинки из ожерелья. Кто-то увидит силуэт человека или зверя.