Сапоги №40. Второй тур.

— Да вы вообще с ума посходили, что ли? Ну, какая академия? В качестве кого я туда пойду? Разве только сторожа или дворника!

Капитан городской стражи устало поморщился и потер лоб.

— У меня же на лице написано, что мне два года до пенсии осталось. И с магией у меня туго! – метался по кабинету его подчиненный.

— Не суетись, — не отрывая правую руку ото лба, махнул капитан левой, приказывая ему сесть.

Стражник послушно упал на ближайший стул.

— Ты пойдешь туда не один, — со вздохом продолжил капитан.

— А с кем? – недоверчиво хмыкнул стражник. – С Ролахом? Он такой же чурбан, как и я. Нам только по академиям…

— Нет, с твоим собутыльником Ролахом я тебя больше на задание не отправлю, — впервые за это утро улыбнулся капитан. – Не хватало мне опять вытаскивать вас из какой-нибудь передряги… Тем более тут дело такое… — он снова нахмурился, —   деликатное.

Стражник тоже нахмурился:

— Значит, это будет кто-то со стороны…

— Да, — кивнул капитан и снова вздохнул.

— Из «тайных»? – стражник низко опустил голову.

Вот уж кого он терпеть не мог, так это «тайных». Чистоплюи, ручки лишний раз не замарают. Как пьяные драки по трактирам разнимать, так это стражники, а как чего поинтереснее, да поприбыльнее, так это «тайные». Проникнуть куда-то, втереться в доверие, облапошить, объегорить – вот их работенка. А говно после них стражникам разгребать. И бумажки заполнять тоннами. На самом деле, он, как и многие его сослуживцы, плохо представлял, как ведется канцелярия в Тайной полиции, но искренне считал, что жилось им на порядок лучше.

Капитан не успел ответить – дверь скрипнула, и в кабинет вошел невысокий субтильный парнишка с темными волосами и пронзительными карими глазами.

— Доброе утро, — поздоровался он с капитаном и окинул презрительным взглядом стражника.

— Познакомьтесь, — поднялся со своего места капитан стражи, — это Михар, наш лучший оперативник.

Стражник тяжело поднялся со стула и угрюмо уставился на парнишку.

— Очень приятно, — подчеркнуто вежливо кивнул тот, — Сайрон, третий отдел, специалист по вопросам техномагии.

На окраине одного мегаполиса у огромного пустыря, поросшего бурьяном, расположилась Академия Всех Мыслимых Наук. В ней получали дипломы философов, медиков, инженеров и даже физиков-ядерщиков! И мало кто из преподавателей, а уж тем более из студентов знал, что в её тени прямо на пустыре находится Академия Всех Немыслимых Наук. Там обучали в основном грязнописанию, ничегонеделанию и всякой магии: от умения шевелить ушами и сгибать ложки до сложных многоступенчатых заклинаний, способных вызвать глобальную катастрофу и вообще уничтожить всю Землю к чёртовой матери.

Нельзя сказать, что она была лишь отражением Академии из человеческого мира. Были у неё и свои, принадлежащие только ей, черты. Например, Академию Всех Мыслимых Наук ночью никто не сторожил. Только лишь, может, баба Клава иногда прохаживалась взад-вперёд с допотопной ржавой берданкой. Академию же Всех Немыслимых Наук охранял настоящий Кентавр: рослый, мосластый и весьма злобного нраву.

Ректоры обеих Академий, естественно, знали о существовании друг друга и за время многовекового симбиоза успели даже заключить нечто вроде мирного договора. Так, ректор человеческой Академии поклялся не трогать чёрных кошек, в изобилии шныряющих между мирами, и не пугаться вампиров, ведьм и остальной нечисти, которая любила вылезать из сумеречного мира «погулять по зелёной травке». Ректор же Академии Всех Немыслимых Наук торжественно поклялся на кладбищенском камне, что ни один из его подопечных не пообедает людьми: преподавателями, а уж тем более студентами.

И всё шло относительно тихо и спокойно, пока в Академии Всех Мыслимых Наук не объявился «засланный казачок». Это был тёмный маг, который безобразничал то ли по призванию, то ли по велению души. Он нагло прохаживался по коридорам, пугая будущих инженеров и медиков искрами из глаз и другими такими же безобидными, но малоприятными штучками. Потом «казачок» толкнул кого-то под автомобиль…

Ректор человеческой Академии тут же призвал к ответу своего коллегу из другой Академии — и получил весьма неутешительный ответ.

«Академия, Академия… А готовят они здесь академиков…» — вертелось в голове. Я рассматривала через отошедшую панель внутренности процессора, стараясь понять принципы его работы. Маленькое заведение (кафе, кажется) напротив входа в место моей предстоящей учебы в рекламных целях предоставляло доступ к местной информационной сети на пять минут без платы. Надо было получить от этого максимальную пользу – денег-то нет.

Понадобилось чуть больше четырех минут. Защита в академии сельскохозяйственных наук практически отсутствовала. Так что вскоре выяснилось, что хоть в чем-то мне повезло. Через два дня к ним прибывают студенты из других стран по программе обмена. Значит, на адаптацию у меня два дня. А потом…

Это же надо случиться такому совпадению! Чтобы так срезонировали поля, выбросив меня во время безобидного эксперимента почти на полторы тысячи лет в прошлое! А уж когда я поняла, что никто здесь не изобретал машину времени, а шло испытание всего лишь автоматической системы послеуборочной обработки зерна, собранной студентами четвертого курса обучения… Ну, понятно, моему счастью предела не было. Хорошо еще, что тут не знают о коэффициенте Энца, и в момент моего появления лаборатория была уже пуста. Гораздо хуже, что аппарат сочли негодным и сразу начали частично перестраивать. Теперь моя задача – воссоздать условия этого их испытания. Вряд ли есть другая возможность вернуться домой… Там-то должны понять, что случилось, и попытаться помочь.

И вот на учебный семестр (а это пять месяцев) я стала Эбигейл Смит (Abigail Smith), студенткой специальности «Агробизнес» из университета штата Небраска, г. Линкольн. Спасибо азиатским предкам, внешность подошла под документы реальной девушки, к несчастью, сломавшей ногу прямо перед отъездом. Впрочем, эту информацию в их системе я успела благополучно уничтожить. Теперь придется решить, как второкурсница сможет работать с теми, кто учится на два курса старше.

А уж предложенная мне учебная программа. Нет слов. Дома давно уже отказались от выращивания культурных растений. Разве что в декоративных целях. И уж точно для меня, большую часть жизни изучавшей физику полей, местное сельское хозяйство – немыслимая наука. Ну что же… Тем интереснее…

— Бармалей сошел с ума, — мрачно сообщил Влад.

— Что на этот раз? – поинтересовался Степан, вдумчиво перебирая бумаги в папке.

— Снова стриптиз? – предположил стажер Петя, так как Влад не спешил отвечать.

— Хуже! – рявкнул Влад.

Степан аккуратно завязал бантиком тесемочки на папке, отложил ее в сторону и откинулся на спинку стула, скрестив на груди руки.

— И что же хуже танцев у шеста? – поинтересовался он.

— Академия домохозяек, — выдохнул Влад и скривился.

В кабинете наступила нехорошая тишина. Степан вытащил из кармана белоснежный платочек и вытирал испарину со лба. Влад морщился и тер ладонями виски. Стажер Петя спрятался за шкаф и мимикрировал.

— Может, справку у Бармалея попросить, — предложил, наконец, Степан. – О ясности ума. Заверенную у психиатра.

— Ха. Ха. Ха! – чеканя слог произнес Влад. – Я не возражаю, попроси. Только учти, ты оставишь после себя безутешную вдову и двух малолетних отпрысков.

— Да, — печально согласился Степан, — это я как-то не подумал. А ты?

— Что я тебе плохого сделал? – простонал Влад, взъерошив пятерней волосы. – Давай мыслить конструктивно!

— Не могу, — живо возразил Степан. – У меня когнитивный диссонанс. Даже два!

— Да-а-а? – ехидно протянул Влад. – И какие же?

— Первый – зачем Бармалею понадобилось внедрять агента в Академию домохозяек. Чем необычным могут заниматься дамочки? Кройка и шитье, готовка, вышивание…

— Логично, — кивнул Влад. – А второй?

— Второй вытекает из первого, — помрачнел Степан. – В этой Академии учатся только женщины. И преподают только женщины. И работают! Только! Женщины!

— Откуда инфа?

— От жены. Проверить, конечно, можно, но… — Степан развел руками, потом снова вытер испарину и обреченно спросил: — Жребий кидать будем?

— Какой к черту жребий, — буркнул Влад. – Посмотри на себя в зеркало. Какая из тебя дамочка? Нет, парик на твою лысину нацепить можно, но пластическую операцию наш бюджет навряд ли потянет.

— Да… да… ты прав… — обрадовано зачастил Степан. – Значит, ты?

— Угу. Рост два и два, размер обуви сорок восемь. Меня даже на порог не пустят.

— Тогда кто?

Влад выразительно посмотрел в угол, где прятался стажер.

— Петя? А это идея! Он у нас молодой и ладный. И личико нежное, — расцвел Степан.

Стажер Петя испустил вопль раненного тигра. Но его участь была решена.

Утром следующего дня миловидная девушка с необычным именем Петра Попадалова уверенно зашла в здание Академии домохозяек и весело процокала каблучками по коридору, ведущему в учебную часть.

Записку я перехватил не сразу. Среди сегодняшних слушателей курса было два мага, а эти никогда не упустят случая похвалиться искусством и оставить учителя с носом. В моем случае скорее с хвостом… А лучше и с первым, и со вторым. Но университет звался университетом всех искусств – УВИ, переиначенное первым же поколением студиозусов в «УВЫ» — и искусство ловкачества тут тоже преподавали, а зачет принимали именно с таких происшествий на уроках. Но судя по отсутствию значка на рукаве, эти двое были не на экзамене, а просто веселились. Я тоже решил повеселиться. В какой-то момент погасил свет и изобразил перед ними красочную иллюзию-иллюстрацию к теме урока – «Как приручить свои противоречия и получать от них пользу». Студенты в УВЫ видели и не такое, но на пару минут я их от записки отвлек. Аккуратно протянул ладонь через тень-измерение, забрал свернутый в шарик листок из кармана зазевавшегося третьекурсника. Быстро развернул и прочел. Ничего интересного, стишки про учителя, которые пишут всем классом, и которые с каждой строкой становятся все менее приличными… Надо будет провести урок по бранной лексике и рассказать, как правильно пишется любимое всеми непристойное слово. Но это потом. Сейчас я заменил текст на совсем другой, вернул записку на прежнее место. Посмотрим, кто останется с хвостом.

Про хвост и все остальное студенты не в курсе. Я жил тут за много лет до того, как построили УВИ. Однажды явился к ректору и предложил стать учителем. Люди тогда к таким как я относились не ахти. Ректор стал исключением. Может, потому, что университет отчаянно нуждался в учителях. Так что он знал, кто я, но больше никто.

Отношение давно изменилось, но я молчал – ситуация забавляла. Студенты ко мне и помимо уроков приходили, в гости и по разному делу. Даже по учебе. Некоторые доклад писали о моем житье-бытье. Некоторые сразу драться лезли. Веселее всего, когда мне же мои уроки начинали расписывать.

Что-то увлекся воспоминаниями, а студенты тем временем слегка возбудились. Ага, записку прочитали. Ну и что вы на это ответите, господа шутники?

Академия Абсурда

— Приветствуем новых учеников Академии ненаучных наук. В нашей академии Вас научат всему, что необходимо для того, что бы дать вашему занятию звание науки. Каждый из Вас определился с любимым занятием и пришёл к нам дабы доказать всему миру его важность. Те кто смогут окончить Академию получат всемирное признание и поддержку правительства в любых начинания. Помните, что Вы здесь, что бы стать ведущими специалистами и основателями новых наук. Среди наших выпускников есть такие люди как: Сергей Вивальдьев, глава научной лаборатории изучения пупочных катышков, это человек смог убедить весь мир в важности изучения образования катышков в пупочной области, многие его последователи написали не одни десяток работ о происхождении человека и влиянии на его строение тех самых катышков, Демидов Антон — основатель института правильного поедания колбасы. Многих наших выпускников Вы знаете как передовиков развития человечества. И Вы грядущие поколение таких же передовиков, в Ваших руках судьба и будящий путь всего человечества. — Сердце Дмитрия выскакивало из груди, он всё-таки поступил. «Всё-таки хорошая идея была продвигать двойственность сознания агентов под прикрытием, когда ты агент под прикрытием», подумал он про себя. С момента основания этой академии весь мир перевернулся с ног на голову, правительство полностью поддерживало академию сделав её руководящей властью на ряду с религией. Но остатки здравомыслящих людей не могли позволить миру катится к своему концу. Была организована группа по борьбе с академией и Дмитрий был отправлен секретным агентом, что бы изучить строение и узнать тайную силу с помощью которой Академия тянет за ни точки.

— Назовитесь! — раздался властный голос куратора первого курса.

— Глуховский Дмитрий Витальевич — двойственность сознания тайных агентов. — голос почти не дрожал, но казалось будто куратор видит его насквозь.

— Комната сто сорок семь, располагайся, в девять собрание первокурсников в центральном холле и без опозданий. Следующий! — крикнул тот, протягивая ключ и переводя взгляд за спину Дмитрию. Комната была пуста, но ухоженна, он был первым из жильцов. Судя по количеству кроватей стоило ждать еще троих. «Каких больных мне подселят?» — Дмитрий перебирал всевозможные варианты, но шорох ключа в замочной скважине отвлёк его от мыслей, приковав всё внимание к себе.

Профессор Цепкин сидел за своим столом и рассеянным взглядом смотрел на студентов. Со стороны казалось, что перед этим взором сейчас находится не скучная аудитория, а с небесной скоростью проносятся неизвестные дали, всплывшие из глубин сознания. Как же горько пожалели о своих поспешных выводах студенты решившие списать под столь обманчивым взглядом.

Как я потом узнал, этой технике он учился без малого пять лет. Сам несколько раз пробовал, и это действительно трудно расфокусировать взгляд так, что бы вся аудитория была в поле зрения и при этом не упускать движения студентов. Но в тот день я думал совершенно о других вещах. Если прошлые курсы я еще умудрялся проскочить, то на последнем серьезно рисковал провалиться.

Учится в течения года, как всегда, было лень и пришлось все ставить на несколько бессонных ночей непосредственно перед экзаменом. С самого утра в голове каша. Хорошо, что хоть на списывании не поймали. А точнее я побоялся списывать, ведь как только рука потянулась к шпаргалке в мобильнике, за дверь, под испуганное перешептывание студентов, выставили сразу троих.

И когда, в полной тишине прозвучала моя фамилия, настал тот роковой момент. Мозг полностью отключился, ватные ноги несли меня как можно медленнее, оттягивая неизбежное.

– Ну что молодой человек, готовы стать дайвером снов? Да вы присаживайтесь. – Его веселое настроение, выбивало меня из колеи еще больше. Ходят слухи, что ему доставляет большое удовольствие валить студентов.

– Расслабьтесь, не надо так нервничать. Начнем с простого. Как меня зовут, и какой предмет вы сдаете? – Может мне показалось, но при этих словах на его лице промелькнула хищная улыбка.

– Э… Вы э… Цепкин Иван Петрович. Преподаете теорию глубокого погружения в сон.

– Ну вот, вы уже знаете больше чем некоторые здесь присутствующие. А теперь отвечайте на первый вопрос: “Когда возник эффект глубокого погружения?”

– Примерно пятьдесят лет назад, с развитием технологий у людей появилась возможность расширить возможности мозга при помощи нейроиплантов. Благодаря чему горизонты человека расширились, и в тоже время появилось новое развлечение “Реальные грезы”. Некоторым так нравилось находиться в собственных снах, что они принимали их за реальность и отказывались просыпаться. Это и есть эффект глубокого погружения. А дайверы снов призваны нырять в чужое сознание и возвращать их к реальности.

– Все? Слабовато. Ладно, второй вопрос: “Принципы освобождения сознания от оков Битума?”

– Э… ну…

– Молодой человек, вы с такими темпами рискуете утонуть в чужих реальностях уже при первом погружении.

— Ты что-нибудь в этом понимаешь? – Шеф перекинул мне через стол три скрепленных листка.

Я взял их в руки и бегло просмотрел. Это был очередной отчёт Института погоды, совмещавшего в своей деятельности учебную и практическую части. Отчёт представлял собой сводку погоды на ближайшие три месяца по всем регионам страны с рекомендациями агросектору по срокам посевной и уборочной и выборкой по регионам – где что лучше сажать, как и когда обрабатывать… Я повертел отчёт в руках и с недоумением посмотрел на шефа:

— Павел Владимирович, нормальный отчёт. Толковые советы. Если им последуют, то осенью мы будем купаться в урожае…

— На приписку глянь, – хмуро посоветовал шеф.

Я глянул.

Приписка состояла из двух абзацев. Первый оповещал о готовности Института внедрить им же разработанный проект “Ручные тучи”. Его суть была в создании специальной энергетической пушки, с помощью которой можно было создавать погоду на заказ в любом уголке страны. Второй абзац расписывал все выгоды от внедрения – вплоть до создания цветущих оазисов в самых засушливых районах в духе концепции “И на Марсе будут яблони цвести”.

— Ну и как? – Шеф буравил меня взглядом, под которым я чувствовал себя по меньшей мере куратором данного проекта.

Я молча пожал плечами.

– Это – уже в третий раз, – продолжал он. – За месяц. И они ещё увеличить финансирование просят. На сто тысяч.

Это уже было серьёзно, тем более что Институт ещё месяц назад выбрал всю квартальную смету.

— Здесь явно что-то не то… – Шеф в раздумье побарабанил пальцами по столу и неожиданно заключил: – Собирайся в командировку. На месяц.

— Проверка? – уточнил я.

— Проверка ничего не даст, – отозвался шеф. – Тебе покажут глянцевый фасад, где всё отлично – и на этом дело закончится. Тут нужно что-то другое… Они давали заявку на заграничного специалиста по обмену опытом. Вот под его видом мы тебя и пошлём.

Я хотел было возразить, но он продолжал:

— Эти ребята явно водят нас за нос. Но я не хочу себе славы отсталого человека, который душит всякое передовое начинание. Поэтому мне надо их поймать… Ты поедешь как представитель европейского Института. Вы заинтересовались их разработкой и хотите её купить. Можешь даже заключить предварительные договорённости – для отвода глаз. Я даю месяц, но за это время ты узнаёшь об этой штуке всё. Понимаешь – всё! Если придётся кого-то спаивать – спаивай. Только сам не спейся, хорошо?

Я всё ещё думал, что шеф шутит. Но его тон был серьёзен.

— И не забудь, – добавил он, – с тебя – акцент. Тренируйся. Едешь через неделю.

Генерал сердился, усы стояли дыбом, мощный кулак с силой колотил по дубовой крышке стола!

— Что ты можешь сказать в свое оправдание! — задал он вопрос стоящему на вытяжку молодому человеку субтильной внешности.

— Они первые начали.

— Нет, я понимаю, что ты защищал честь своей девушки!

— Двоюродной сестры, товарищ генерал.

— Да, хоть ангела небесного, ты вывел из строя шестерых сотрудников спецназа. Три закрытых перелома, два открытых и сотрясение мозга, это уже слишком! Вот тебе бумага, пиши:«Прошу послать меня в служебную бессрочную командировку НАФИГ.

— Куда???

— Это аббревиатура Научная Ассоциация Физического Исследования Гиперпространств. Внедришься, разберешься, что там к чему и доложишь, как полагается. Понял?

— Понял, а где это?

— Далеко, отсюда не видать.

— Если откажусь?

— Откажешься, я тебя лично оформлю на губу и по максимуму, а потом отправлю в Занзибарский автономный округ, слышал о таком?

— Слышал, — грустно протянул юноша!

— Тогда — кругом, через три часа прибудешь на аэродром, шагом арш!