Разрешите представить - Анна Гаврилова

Современная российская писательница Анна Гаврилова пришла в литературу совершенно случайно в 2009 году и, будучи по натуре экспериментатором, попробовала себя в нескольких жанрах, остановившись в 2012 году на жанре юмористического и романтического фэнтези.

Первый сольный роман «Уши не трогать!», вышел в 2013 году (Альфа-книга). В том же году увидел свет первый роман дилогии «Соули» — «Девушка из грёз». На сегодняшний день опубликованы 13 оригинальных книг, две из них написаны в соавторстве с Дмитрием Гавриловым и одна в соавторстве с Натальей Жильцовой.

— Анна, расскажите, с чего началось ваше литературное творчество.

— Первый мой осознанный литературный опыт случился в 2008 году. Это был крошечный около-фантастический рассказ на конкурс. Рассказ занял второе место (к моему глубочайшему удивлению, я не рассчитывала на победу), но… после этого конкурса я поклялась — никогда больше ничего, кроме деловых писем, не писать.

О причинах этого решения не расскажу. Могу только уточнить — причины личного характера, никак с литературой не связанные. И, собственно, благодаря этому решению я три года в сторону художественной литературы даже не смотрела.

А научпоп… ну это же другое, это почти как деловые письма.

Да, первая книга была в жанре научно-популярной литературы. Она вышла в 2009 году, в издательстве «Ганга». Причины, которые заставили меня написать эту книгу… честно говоря, они могут показаться странными, но я расскажу как есть.

Издательство «Ганга» основало новую   серию, посвящённую традиционной, языческой культуре славянских народов — «Обычай веков». В основе концепции серии лежало единственное правило — никакого фэнтези. То есть, если вы что-то пишете — обосновывайте это не «знанием из космоса», а реальным материалом — археология, этнография, лингвистика и т.д.

И так получилось, что в момент, когда основывалась серия, приверженцы языческой культуры, среди которых очень много людей пишущих, радовались и говорили «Да-да!», а когда столкнулись с необходимостью обосновывать свои изыскания, выяснилось, что авторов почти нет, и проект, что называется, горит.

Гарантом проекта перед издательством был Станислав Ермаков. В результате он и его соавтор Дмитрий Гаврилов были вынуждены самостоятельно обеспечить наполненность длинной серии — так как бюджеты выделены, планы составлены, обязательства подписаны…

А я, в силу ряда причин, наблюдала за работой этого тандема и в какой-то момент поняла — ребят надо спасать, иначе «сгорят на работе». Единственное, что могло спасти этих принципиальных товарищей — хоть какая-то передышка, то есть хотя бы ещё одна книга в серию от иного автора. Вот тогда я и сказала — давайте я попробую, а вдруг получится. Мне ответили — пробуй.

Вот после этого была написана книга «Языческие корни русской свадьбы». Её, как ни странно, одобрили и взяли в печать.

Кажется, я тогда радовалась.

Зато когда книга вышла, по кругам поклонников языческой культуры поползли слухи о том, что книгу написала не я, а Дмитрий Гаврилов. А при том, что Дмитрий Гаврилов увидел эту книгу только на этапе вёрстки, стало так обидно, что я взялась за следующую тему той же серии «Обычай веков» — заговоры. И уже после второй книги в жанре «научпопа» хлопнула ладонью по столу и сказала — нет, хочу в «художку», потому что там простор!

А после двух книг в жанре славянского историко-героического романа, в котором тоже ограничений море, снова хлопнула ладонью по столу и ушла в романтическое фэнтези. И влюбилась в жанр по уши. И вот я здесь.

(Тут важно отметить, что работа во всех трёх жанрах — каждый раз старт с нуля. Это касается и принципов построения текста, и коммерческой составляющей. Известность автора в одном жанре практически не влияет на его коммерческий успех в другом жанре, разве что в случаях, когда речь о топовых авторах. То есть, по факту, я трижды начинала заново. Предыдущие успехи на результат в новом жанре не влияют никак).

— Что сейчас более востребовано издательствами?

— Затрудняюсь ответить. Я не отслеживаю тенденции книжного рынка в целом и даже на тенденции жанра, в котором пишу, смотрю сквозь пальцы — в плане «своего» жанра я ориентируюсь прежде всего на свои вкусы и интересы.

Но потребность определить достаточно легко — есть каталоги и данные по планам. Где тиражи выше и больший перечень книг, там востребованность в данный момент (!) больше.

— Издательства печатают только серии?

— Издательства печатают и одиночные книги, и циклы. Но циклы в настоящее время интереснее с точки зрения коммерции. Однако тут нужно учитывать, что наш самый главный человек, читатель, от циклов порядком устал — их много, не все закончены, нет гарантии, что следующая книга цикла будет напечатана и т.д… Поэтому не стоит сбрасывать со счетов одиночные книги.

— Договор с издательством. Что бы Вы посоветовали начинающему автору?

— Для начала я посоветую поинтересоваться репутацией издательства — что говорят о работе с этим издательством авторы. Если издательство имеет репутацию неплательщика, например, то вам, вероятнее всего, не заплатят, даже если договор будет подписан кровью.

По крупным издательствам найти подобную информацию довольно легко, по менее известным — всё сложнее, но тоже реально.

Моя практика показывает, что репутация важней договора. Договор — это уже просто формальность.

— Были ли отказы издательств без объяснений?

— Отказы были, и практически все без объяснений — это стандартная практика. Но сейчас я бесконечно благодарна за эти отказы. Есть книги, которые действительно не стоит печатать, и с точки зрения своего сегодняшнего опыта я точно знаю — те книги были именно из таких.

Я действительно ОЧЕНЬ благодарна за те отказы.

— Получив отказ в публикации, как Вы поступали? Посылали рукопись в другое издательство или откладывали ее до лучших времен?

— Я писала следующую.

И да, рукописи, по которым я получила отказы, я ни за что в печать не отдам, даже если их кто-то захочет напечатать. Как я уже говорила — есть книги, которые издавать не стоит, и от этого будет лучше всем — и автору, и издателю, и, главное, читателю.

— Как создаются иллюстрации к Вашим книгам? Художник работает с Вами или Вы видите только конечный результат? Насколько образы, созданные художниками, совпадают с тем, как Вы видите своих героев?

— Когда как. Принцип работы зависит от технологии, принятой в издательстве, и от самого художника — готов ли он к диалогу с автором. В последнее время я сотрудничаю с издательством «Эксмо», и «Эксмо» возможность участвовать в процессе создания обложки предоставляет, за что ему отдельное большое спасибо.

Но желания издательства, как я уже говорила, мало — очень важно, как на этот вопрос смотрит художник, и насколько художник и автор совместимы. Я своего «совместимого» (ттт, чтоб не сглазить) художника нашла в лице Анатолия Дубовика. Обложки к моим сольным книгам в «Эксмо» рисует именно он, и я очень надеюсь, что наше сотрудничество продолжится и будет ещё более продуктивным.

Насчёт совпадения с авторским видением… Знаете, я не телепат, я не умею перекладывать картинку из своей головы в голову другого человека. Поэтому я не заморачиваюсь на собственном видении. Заканчивая книгу, я абстрагируюсь от образа, который сидел в моей голове, и с любопытством жду, каким увидит моего героя художник. Поэтому совпадения или несовпадения в случае со мной быть не может. Тут вопрос стоит проще — понравилось или нет.

От последней обложки Анатолия Дубовика к книге Астра «Счастье вдруг или История маленького дракона» я, честно, бегала по потолку.

— Как Вы думаете, исчезнут ли книги на бумаге? Будущее за электронными изданиями? Или такое нескоро произойдет, по крайней мере, на русскоязычных просторах.

— Я думаю, что бумажную книгу хоронить всё-таки рано. Причин много, и их не раз озвучивали люди, которые смыслят в этом больше меня. Энергонезависимость, например. Та же склонность человека к материализму — а электронный файл не пощупать, поэтому электронная книга воспринимается совсем иначе, как нечто ненастоящее, несуществующее. Ну, и так далее.

— Вы пишете книги в жанре романтического фэнтези. Почему именно такой выбор жанра?

— Просто я романтик, причём, кажется, законченный. Романтика — это то главное, что меня интересует в книге, я уже даже не представляю, как я могла работать в других жанрах. Это, видимо, тоже мой наркотик.

— Вы делите литературу на мужскую и женскую?

— Да, делю. Причём и как автор, и как читатель. Мы (мужчины и женщины) всё-таки существа с «разных планет». И это сказывается, в том числе в литературе.

Как читатель, я точно знаю, что у автора-женщины гораздо больше шансов найти отклик в моём сердце. Как автор, я отлично понимаю, что пишу с точки зрения женщины и акценты делаю женские, а у мужчин другой фокус зрения, вещи, которые способны вызвать слёзы у читательницы-женщины, мужчина может вообще не заметить — они для него незначительны.

Зато когда обнаруживаю среди своих читателей мужчину… это безумно приятно. Это ощущение, будто тот самый инопланетянин вдруг посмотрел на культуру твоей планеты и чем-то она его зацепила. Это очень приятно.

— Что важнее в отношении с мужчиной: страсть или любовь-дружба-уважение?

— Ну смотря с каким мужчиной… Если речь о друге, то страсть точно неуместна.

Вообще, на мой взгляд, важно всё. А «рецепт» успеха отношений с любым человеком прост и стар, как мир — «поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой».

Мужчина — тоже человек. Если относиться к нему по-человечески, то всё будет нормально. (Анна улыбается).

— Почему пишете? Что дает именно такой вид творчества?

— Не знаю, что этот вид творчества даёт, а пишу потому, что попробовала и подсела. Кажется, это мой наркотик.

— Как Вы относитесь к критике? Она полезна или убивает творческий потенциал?

— В том, что касается критики, всё очень сложно на самом деле.

Я не возьмусь отвечать за все жанры, но по жанру романтического фэнтези скажу — здесь такого явления как литературная критика не существует. Я регулярно читаю отзывы и «разборы», и не только по своим книгам, и я ни разу не видела реальную литературную критику.

Есть отзывы читателей, есть элементы критики, есть критиканство. Литературной критики (да, повторю ещё раз) нет.

Причин для такой ситуации, насколько я понимаю, много, но главная — люди, способные сделать реальный критический разбор, считают жанр романтического фэнтези (да и вообще всю развлекательную литературу) — жанром третьего сорта. То есть серьёзные критики в сторону жанра даже не смотрят.

Ну, а когда всё-таки случается, что посмотрели… разборы, зачастую, скатываются в критиканство. И причина тут даже не в предубеждении, а в том, что «критики» пытаются оценивать такую литературу с точки зрения литературы «высокой», а там другие законы. И вот с точки зрения высокой литературы — да, недочётов-проколов-ошибок море. Но с точки зрения жанра картина может оказаться совершенно другой.

То есть по факту у нас есть только элементы критики и критиканство. Полезны ли они? Последнее — точно нет, последнее убивает любой потенциал. А элементы настоящей критики действительно могут быть полезны, но их ещё нужно вычленить из общей массы, а это не всегда просто.

Так что всё относительно.

Плюс, многое зависит от самого автора — от его способности здраво оценивать свой текст, от самооценки, эмоциональности и т.д. Кого-то «убивают» элементы критики, кого-то даже самым изощрённым критиканством не прошибёшь.

— Были случаи, когда конструктивная критика помогала Вам исправить ошибки?

— Были. Но я не могу не отметить, что в качестве критика выступал мой литературный редактор. Собственно, редактор — это первый человек, к мнению которого нужно прислушиваться. Всё остальное — как повезёт. Может быть, повезёт узнать что-то полезное от читателя или «критега» — всякое в жизни бывает.

— У вас издано несколько книг, написаных в соавторстве. Как разделяется творческий процесс при совместном написании книги? Какие трудности возникают и есть ли преимущества? Насколько сложно писать в соавторстве?

— Я бы не сказала, что это сложно… Вернее, соавторство это не всегда сложно, но и не всегда легко. Тут всё зависит от множества факторов. Если точки соприкосновения найдены, если найдена оптимальная технология работы, то всё будет нормально. Возможно, даже проще и приятнее, чем писать одному.

Процесс очень индивидуален. Я имею опыт работы с двумя соавторами, и построение процесса в обоих случаях совершенно разное. Но как именно процесс выстраивается и в чём разница, простите, не скажу. Маленький секрет, и не только мой.

В том, что касается трудностей, как по мне — труднее всего добиться одинакового видения текста. Синхронизировать взгляды. Ведь у каждого своя картинка в голове, свои сферы интересов и вкусы — а это тоже на работу, на авторское восприятие текста влияет.

А преимущества… ну вот по свежему опыту — опыту работы с Натальей Жильцовой.

Я фанат романтики, для меня романтическая составляющая — главная. А приключения, например, вторичны. Для Натальи — наоборот. И в результате, ну как мне кажется, мы компенсируем друг друга, текст получается более сбалансированным, более интересным.

Плюс, Наталья — мастер сюжета. Я у неё сейчас учусь. По мне, эта возможность — огромное преимущество.

Ну и ещё один момент: я люблю заниматься текстом, а процесс непосредственно издания для меня ужасно стрессовый. А Наталья «копаться» в редактуре, вёрстках и т.д. наоборот очень любит. И это невероятный кайф — иметь возможность передать не слишком любимые обязанности другому человеку. Причём человеку, который сделает всё от него зависящее (и даже больше), чтобы всё получилось как надо.

— Что бы Вы посоветовали авторам, пробующим писать в соавторстве?

— Терпение и только терпение! Соавторство это как брак — результат зависит от обоих. Умение слушать, слышать и способность идти на компромисс, а также способность признавать свои ошибки — и всё получится.

Но если после множества попыток ничего толкового не получается, не надо насиловать друг друга. Возможно, соавторство это просто не ваш путь. Возможно, поодиночке вы будете гораздо эффективнее.

— Несколько слов о себе — Ваша профессия? Есть ли какое-нибудь хобби?

— В данный момент моя профессия — писатель. А по образованию и по последней записи в трудовой книжке я — менеджер Управления закупок… а не скажу какой компании.

В том, что касается хобби, я за свою жизнь много чем увлекалась — от игры на гитаре до туризма и старинных рукоделий. Но с тех пор, как я «вкусила» романтического фэнтези, все прочие увлечения утратили смысл.

— Как к Вашему литературному творчеству относятся близкие? Как приняли друзья ваше желание писать книги?

— Это было… своеобразно.

Мой муж, Дмитрий Гаврилов, тоже автор. Но он специализируется на серьёзной литературе. Поэтому моё желание попробовать себя в романтическом фэнтези он воспринял без энтузиазма, но оказал огромную поддержку. Собственно, он был единственным, кто меня поддержал.

От друзей я очень долгое время пряталась. Потому что друзья, в большинстве своём, тоже люди серьёзные, и среди них тоже много «серьёзных авторов», и сам факт того, что я взялась за романтическое фэнтези, грозил минимум бесконечными насмешками.

Сейчас друзья воспринимают эту тему нормально, а некоторые даже «подсели».

Ну а близкие… за исключением мужа, просят бросить литературу и вернуться в менеджмент. Они считают, что работать по четырнадцать часов в сутки, практически без выходных, это ненормально и слишком вредно.

— Вы оптимист по жизни? Какое место занимает юмор в Вашей повседневной жизни?

— Скорее да, чем нет — то есть в большинстве случаев я всё-таки оптимист. А юмор — исключительно по настроению, но я думаю, свою важную роль он играет. Довольно часто возникают ситуации, на которые без юмора смотреть просто невозможно.

— Как Вы считаете, может ли писатель изменить мир своими книгами? Или литература — это только развлечение?

— Я думаю, что может. Вероятно, не весь, но какой-то его «кусочек» — точно.

Но я не понимаю, зачем… По мне, этот мир и без вмешательства писателей прекрасен. Просто нужно уметь видеть его красоту.

— Как Вы относитесь к идее мирового Зла? К реальности его существования, к повсеместному распространению идей насилия и пр…

— Никак не отношусь, я в это не верю. Я вижу причины распространения идей насилия и прочего подобного в том, что негативные эмоции сильней позитивных, они имеют больше власти над нами.

На негативные эмоции проще «подсесть» и «подсадить», поэтому они популярнее. А там, где популярность — рейтинги и деньги, и вот уже по всем телевизионным каналам кровавые новости и сериалы про наёмных убийц и тюрьму.

Но я верю, когда-нибудь человечеству надоест сидеть в этой ловушке, и всё изменится. Дождь не может идти вечно.

— Что для Вас значит эмоция «страх»? Например, «страх смерти». Есть что-то, чего Вы боитесь?

— В моём понимании страх — это негативная, разрушающая эмоция, от которой нужно избавляться.

Чего боюсь я? Вот знаете, конкретно в данный момент, в эту секунду — ничего.

— В какой степени Вы сами присутствуете на страницах своих книг?

— Когда как. Вообще, я стараюсь туда что называется «не лезть», но какие-то черты характера и взгляды всё-таки просачиваются.

Книга, где меня действительно много — «Счастье вдруг, или История маленького дракона». Вот там я разгулялась, да… Причём сразу в двух персонажах.

— Ваши герои яркие, благородные и узнаваемые. Вы берете реальных людей как прототип для персонажей или ситуации, которые действительно происходили в жизни?

— Знакомых я не описываю никогда! То есть было пару «грешков» в самом начале, а сейчас нет, ни в коем случае. Просто практика показала, что многие вещи, описанные в книге, для прототипа сбываются в жизни. Мне этого не надо, я не готова нести такую ответственность. Даже при том, что пишу в основном романтику.

А ситуации беру, и довольно часто.

Литература должна быть реалистичной — то есть восприниматься как реальность, даже если речь про эльфов и гномов. И присутствие в книгах ситуаций из реальной жизни просто неизбежно.

— Ваши книги оказывают влияние на Вашу жизнь?

— Да, но, наверное, не так, как можно было бы подумать.

Я имею нехорошую привычку глубоко погружаться в образ главной героини. И это отражается на моём поведении в реальности. Люди, которые общаются со мной редко, списывают всё на настроение. А те, кто общается постоянно, временами искренне угорают.

Наверное, именно поэтому я всё чаще выбираю в качестве героинь неунывающих оптимисток. И совершенно не могу писать стерв, кстати.

— Что для Вас значит «быть счастливой»? Говорят, что только в несчастье человек борется, меняется и создает что-то новое.

— Совершенно избитый афоризм, в котором немногие способны увидеть мудрость: «Если хочешь быть счастливым, будь им». Вот для меня быть счастливой — это быть счастливой. И я не знаю, как объяснить иначе. Лично мне пояснений не требуется.

И я не согласна с тем, что только в несчастье человек способен на что-то. Лично я в несчастье мало на что способна.

Лично меня счастье не расхолаживает, а окрыляет. Я постоянно, ежесекундно, стремлюсь к этому состоянию, даже… если я в нём уже нахожусь.

— Любимые авторы и произведения?

— У меня сейчас период переосмысления ценностей, и «любимые авторы и произведения» тоже под это переосмысление подпали.

Наверное, в данный момент только Сергей Лукъяненко. А из произведений — «Ночной Дозор», «Дневной Дозор» и «Непоседа».

— Над каким проектом работаете сейчас?

— В данный момент все силы и время посвящены циклу «Академия стихий». Это цикл романов о девушке-попаданке, которую волею судеб занесло, как не сложно догадаться, в другой мир, где ей предстоит… многое.

Цикл пишется в соавторстве с замечательным автором Натальей Жильцовой.

Первая книга «Танец Огня» открывает новую серию издательства «ЭКСМО» под названием «Академия магии».

Беседовала Ула Сенкович

Анну Гаврилову можно найти здесь:

asgavrilova.ru/

samlib.ru/c/cwetochnaja_f/

writercenter.ru/profile/as_gavrilova/whois/