Смерть, пожалуй, — самый опасный наркотик.
Браво!
Стихотворение — как акварель
Самое интересное, что я сам не могу ответить на все эти вопросы.
Спасибо.
Стадо и правда иногда перевешивает все усилия с ним управиться.
Посмотрим.
Сентиментальное
От изысканных слов к святой простоте,
От химер колдовских к неприкаянной правде,
От уловок, намёков, полумер, полусил
К неустанной борьбе за спокойную гавань.
Там не спросят, кто ты, из каких городищ,
Где блуждал, кому пел, с кем делил кровь и веру,
Там преломят хлеба даже если нет сил,
Приготовят постель и оставят до свету.
Поутру же когда ты покинешь их сон,
Станешь новою песней проказника-ветра,
Они горько вздохнут, на прощанье рукой
Перекрестят твой след, чтоб вернулся сквозь время...
Нет, спасибо.
Мне моих трёх с головой хватает.
У самого — три. Поэтому прекрасно понимаю и разделяю написанное.
Это май какой-то неправильный.
А Солнце нормальное вполне.
Ага.
Тишина — до мурашек.
Слава богу.
А то я грешным делом подумал, что начинает ехать крыша.
До мурашек надеюсь.
Твои шаги — нелепый дождь на скользкой мостовой,
Я соберу твои стихи и унесу с собой.
Под сердцем, между Тишиной и адресом любви
Мы будем счастливы, друг мой, ну а пока поспи.
Ты помнишь были времена, когда седой тропой
Шёл обесцвеченный сентябрь по детским снам домой?
Когда нас ждали провода, когда был резок звон,
Когда рука была тверда, ты помнишь ли, друг мой?
Мои шаги — нелепый дождь. Навылет, наугад,
Я — серебро усталых нот, оркестр не виноват.
А виновата Тишина, что на двоих одна.
Мы были счастливы, мой друг. Мгновение… Века…
Мне одному кажется, что бутерброды тоже не прочь перекусить бульдожкой?
Нет, не насовсем. Солнце вернулось. И принесло холод.
Сам не верю.
Логин или эл. почта:
Пароль:
Запомнить меня
Смерть, пожалуй, — самый опасный наркотик.
Браво!
Самое интересное, что я сам не могу ответить на все эти вопросы.
Спасибо.
Посмотрим.
Сентиментальное
От изысканных слов к святой простоте,
От химер колдовских к неприкаянной правде,
От уловок, намёков, полумер, полусил
К неустанной борьбе за спокойную гавань.
Там не спросят, кто ты, из каких городищ,
Где блуждал, кому пел, с кем делил кровь и веру,
Там преломят хлеба даже если нет сил,
Приготовят постель и оставят до свету.
Поутру же когда ты покинешь их сон,
Станешь новою песней проказника-ветра,
Они горько вздохнут, на прощанье рукой
Перекрестят твой след, чтоб вернулся сквозь время...
Нет, спасибо.
Мне моих трёх с головой хватает.
Браво!
У самого — три. Поэтому прекрасно понимаю и разделяю написанное.
Это май какой-то неправильный.
А Солнце нормальное вполне.
Ага.
Слава богу.
А то я грешным делом подумал, что начинает ехать крыша.
Спасибо.
До мурашек надеюсь.
Твои шаги — нелепый дождь на скользкой мостовой,
Я соберу твои стихи и унесу с собой.
Под сердцем, между Тишиной и адресом любви
Мы будем счастливы, друг мой, ну а пока поспи.
Ты помнишь были времена, когда седой тропой
Шёл обесцвеченный сентябрь по детским снам домой?
Когда нас ждали провода, когда был резок звон,
Когда рука была тверда, ты помнишь ли, друг мой?
Мои шаги — нелепый дождь. Навылет, наугад,
Я — серебро усталых нот, оркестр не виноват.
А виновата Тишина, что на двоих одна.
Мы были счастливы, мой друг. Мгновение… Века…
Мне одному кажется, что бутерброды тоже не прочь перекусить бульдожкой?
Нет, не насовсем. Солнце вернулось. И принесло холод.
Сам не верю.