ОффтопикЭр, в тему произведения я тебя обязательно позову, когда будет готово больше. Сейчас я вновь переиначила- меня, будто бы, прорвало
Вот:
2010 г. Нью-Йорк, США, Гвот
На самом деле, эта история началась задолго до Нью-Йорка с его бешеным ритмом и захватывающими дух небоскребами. Древние тайны мёртвыми свитками пылились в заброшенных библиотеках. Угрюмые камни молчали под грузом вины. Правда небесной птицей томилась в тесной клети, где ее кормили забвением. А вдруг знания, пришедшие через века, однажды забудут неблагодарные потомки? А что если голос камней никто не захочет слушать? Да и кому интересны слова правды, если клетка — золотая?
Небывалая для середины лета жара сводила всех с ума, расплавляя сознание.
«Пусть, как мороженное, растают остатки рассудка отдельных личностей и восторжествует единый коллективный разум!»
Такие гипотезы веселили Эрика, но часто ему было не до шуток. Зная, что его воронам, его «металлоперым» любимцам, нечего есть, волшебник не мог расслабиться ни на минуту. Еще бы, прокормить сотню плотоядных птиц! Сколько же можно держать их на жучках да полуфабрикатах! Скоро и на бродячих собак нападать начнут, а то и на людей, если не улетят. Необходимо постараться, иначе — останется он совершенно один. Летом сложнее с кормежкой: в такой-то парилке мясо быстро портится, большими партиями тушки продают неохотно, а холодильники ломаются, словно под проклятием.
Поэтому Эрик облегченно вздохнул, когда хозяйка — тоскливая осень — целиком и полностью завладела мегаполисом. Он видел в этом какое-то оправдание своей беспричинной разбитости, непримиримой печали, что поселилась в сердце со времен прибытия сюда.
Дышать стало легче. Выхлопные газы пленили Нью-Йорк, лишив свежего воздуха. Гудки, хлопки, крики… Всюду суета. Редко-редко, ранним утром, наступали тихие мгновения для раздумий.
Солнышко, лениво поблескивая из-за туч, приветливо играло на стеклах домов, а плиты, укрытые ковром из разноцветной опавшей листвы, ждали первых дворников.
Манхэттенская мостовая остывала под прохладным ветерком, настраиваясь на ежеутренний час пик. С утра по ней еще пробегутся сотни тысяч башмаков и простучат не меньше шпилек-каблучков.
Потом — плавный переход в фокал ворона, который наблюдал за их прогулкой по Манхэттену… и перелетел к нему на плечо. Переход в мысли Эрика о том, как его достал город, как ему надоело читать чужие мысли — а это — его дар, к тому же у него с вороном — телепатическая связь
Она его сослуживица, работали вместе (вот как в «Смертельном оружии» — хоч-не-хоч попался же такой напарник ). Он не ожидал такого, м-м, «добропорядочной» притворялась
Хороший совет спасибо! *еще размышлялочку включу* женщину глазами ворона лучше описать в нескольких чертах, а ворон бы, в его фокале, отметил, что его Хозяин таки выделяется из толпы и не смог приспособится в НЙ. Нет, все-таки без звершек в фентэзи скучно
ОффтопикНа самом деле, эта история началась задолго до Нью-Йорка с его бешеным ритмом и захватывающими дух небоскребами. Древние тайны мёртвыми свитками пылились в заброшенных библиотеках. Угрюмые камни молчали под грузом вины. Правда небесной птицей томилась в тесной клети, где ее кормили забвением. А вдруг знания, пришедшие через века, однажды забудут неблагодарные потомки? А что если голос камней никто не захочет слушать? Да и кто распознает слова правды, если клетка — золотая?
Небывалая для середины лета жара сводила всех с ума, расплавляя сознание.
«Пусть, как мороженное, растают остатки рассудка отдельных личностей и восторжествует единый коллективный разум!»
Такие гипотезы веселили Эрика, но часто ему было не до шуток. Зная, что его воронам, его любимцам, нечего есть, волшебник не мог расслабиться ни на минуту. Еще бы, прокормить сотню плотоядных птиц! Сколько же можно держать их на жучках да полуфабрикатах! Скоро и на бродячих собак нападать начнут, а то и на людей, если не улетят. Необходимо постараться, иначе — останется он совершенно один. Летом сложнее с кормежкой: в такой-то парилке мясо быстро портится, большими партиями тушки продают неохотно, а холодильники ломаются, словно под проклятием.
Поэтому Эрик облегченно вздохнул, когда хозяйка — тоскливая осень — целиком и полностью завладела мегаполисом. Он видел в этом какое-то оправдание своей беспричинной разбитости, непримиримой печали, что поселилась в сердце со времен прибытия сюда.
Дышать стало легче. Выхлопные газы пленили Нью-Йорк, лишив свежего воздуха. Гудки, хлопки, крики… Всюду суета. Редко-редко, ранним утром, выпали тихие мгновения для раздумий.
Солнышко, лениво поблескивая из-за туч, приветливо играло на стеклах домов, а плиты, укрытые ковром из разноцветной опавшей листвы, ждали первых дворников.
Манхэттенская мостовая остывала под прохладным ветерком, настраиваясь на ежеутренний час пик. С утра по ней еще пробегутся сотни тысяч башмаков и простучат не меньше шпилек-каблучков.
ОффтопикА Сэм-то за Алиску на Салфетках прголосовал, активизируется!
ОффтопикТипа строчки из индийской песни:
Древние тайны мёртвыми свитками пылятся в заброшенных библиотеках.
Угрюмые камни молчат под грузом вины.
Правда небесной птицей томится в тесной клети,
где ее кормят забвением.
А вдруг знания, пришедшие через века,
однажды забудут неблагодарные потомки?
А что если голос камней никто не захочет слушать?
Да и кто распознает слова правды,
если клетка — золотая?
ОффтопикОбычно такие треды создавались нытик-кунами, чтобы поведать Двачу, как их кинула (а на самом деле: не обращает внимания) тян. Ага, тряпка-тян, разве таких топиков не было у нас? И появился герой, создавший такой топик)))
И правильно я слышала, что на Лирушке ( на СИ услышала) много кой-кого, кто размазывает сопли в своем дневе, увы, это перенесено на Мастерскую, как заметил, прально заметил, Буревестник. Удачи, тряпка-тянчик
Вот:
2010 г. Нью-Йорк, США, Гвот
На самом деле, эта история началась задолго до Нью-Йорка с его бешеным ритмом и захватывающими дух небоскребами. Древние тайны мёртвыми свитками пылились в заброшенных библиотеках. Угрюмые камни молчали под грузом вины. Правда небесной птицей томилась в тесной клети, где ее кормили забвением. А вдруг знания, пришедшие через века, однажды забудут неблагодарные потомки? А что если голос камней никто не захочет слушать? Да и кому интересны слова правды, если клетка — золотая?
Небывалая для середины лета жара сводила всех с ума, расплавляя сознание.
«Пусть, как мороженное, растают остатки рассудка отдельных личностей и восторжествует единый коллективный разум!»
Такие гипотезы веселили Эрика, но часто ему было не до шуток. Зная, что его воронам, его «металлоперым» любимцам, нечего есть, волшебник не мог расслабиться ни на минуту. Еще бы, прокормить сотню плотоядных птиц! Сколько же можно держать их на жучках да полуфабрикатах! Скоро и на бродячих собак нападать начнут, а то и на людей, если не улетят. Необходимо постараться, иначе — останется он совершенно один. Летом сложнее с кормежкой: в такой-то парилке мясо быстро портится, большими партиями тушки продают неохотно, а холодильники ломаются, словно под проклятием.
Поэтому Эрик облегченно вздохнул, когда хозяйка — тоскливая осень — целиком и полностью завладела мегаполисом. Он видел в этом какое-то оправдание своей беспричинной разбитости, непримиримой печали, что поселилась в сердце со времен прибытия сюда.
Дышать стало легче. Выхлопные газы пленили Нью-Йорк, лишив свежего воздуха. Гудки, хлопки, крики… Всюду суета. Редко-редко, ранним утром, наступали тихие мгновения для раздумий.
Солнышко, лениво поблескивая из-за туч, приветливо играло на стеклах домов, а плиты, укрытые ковром из разноцветной опавшей листвы, ждали первых дворников.
Манхэттенская мостовая остывала под прохладным ветерком, настраиваясь на ежеутренний час пик. С утра по ней еще пробегутся сотни тысяч башмаков и простучат не меньше шпилек-каблучков.
Небывалая для середины лета жара сводила всех с ума, расплавляя сознание.
«Пусть, как мороженное, растают остатки рассудка отдельных личностей и восторжествует единый коллективный разум!»
Такие гипотезы веселили Эрика, но часто ему было не до шуток. Зная, что его воронам, его любимцам, нечего есть, волшебник не мог расслабиться ни на минуту. Еще бы, прокормить сотню плотоядных птиц! Сколько же можно держать их на жучках да полуфабрикатах! Скоро и на бродячих собак нападать начнут, а то и на людей, если не улетят. Необходимо постараться, иначе — останется он совершенно один. Летом сложнее с кормежкой: в такой-то парилке мясо быстро портится, большими партиями тушки продают неохотно, а холодильники ломаются, словно под проклятием.
Поэтому Эрик облегченно вздохнул, когда хозяйка — тоскливая осень — целиком и полностью завладела мегаполисом. Он видел в этом какое-то оправдание своей беспричинной разбитости, непримиримой печали, что поселилась в сердце со времен прибытия сюда.
Дышать стало легче. Выхлопные газы пленили Нью-Йорк, лишив свежего воздуха. Гудки, хлопки, крики… Всюду суета. Редко-редко, ранним утром, выпали тихие мгновения для раздумий.
Солнышко, лениво поблескивая из-за туч, приветливо играло на стеклах домов, а плиты, укрытые ковром из разноцветной опавшей листвы, ждали первых дворников.
Манхэттенская мостовая остывала под прохладным ветерком, настраиваясь на ежеутренний час пик. С утра по ней еще пробегутся сотни тысяч башмаков и простучат не меньше шпилек-каблучков.
Древние тайны мёртвыми свитками пылятся в заброшенных библиотеках.
Угрюмые камни молчат под грузом вины.
Правда небесной птицей томится в тесной клети,
где ее кормят забвением.
А вдруг знания, пришедшие через века,
однажды забудут неблагодарные потомки?
А что если голос камней никто не захочет слушать?
Да и кто распознает слова правды,
если клетка — золотая?
И правильно я слышала, что на Лирушке ( на СИ услышала) много кой-кого, кто размазывает сопли в своем дневе, увы, это перенесено на Мастерскую, как заметил, прально заметил, Буревестник. Удачи, тряпка-тянчик