Чем всё это закончится, я понял сразу, но… Если пофантазировать. Ведь идея для полноценного рассказа, потому как раз предыдущий доктор проводил гипноз (а я не верю той женщине) и что-то узнал такое, о чём в приличном обществе не говорят, то история требует продолжения и развязки.
№2
А шеф с колков слетел. Ну и что, что часы неправильно показывают? У нас в городе электронные часы на улицах тоже не факт точно идут и ничего, часы отдельно, пробки с ДТП – отдельно)) Однако, автор перегнул с сюжетом, хотя подозреваю это сюрр или стёб? Ну что-то в этом роде.
№3
Ему было уже шестнадцать, но в нем все еще чувствовалось солнце, он был полон детством до краев
необычно звучит, я даже засомневался
Что-то как-то печально всё закончилось(
№4
А вот сказка. Я почему-то ждал на конкурсе именно такое произведение.
И подошел очень близко к завершению. Сегодня он вошел в здание, в котором находился офис Джанет, чтоб увести её и всё рассказать.
здесь повторы
Люди в чёрном рулят
№2
Звезда, капризная звезда, избалованная звезда, чтоб ты шмякнулась)) чего-то я сегодня жесток)
№3
Спич высокомерной минутной стрелки. И, по-моему, перебор с тире.
№4
А парень-то оригинал))) Нашёл способ проучить девушку, однако)
№5
Вот мне было интересно, чем закончатся эти причитания и как это связано с картинкой. Прочитал. Скажу, что автор молодец, аллегорически прочёл картинку.
№6
добыла его телефон, и теперь как ищейка зарылась в него.
ну не очень фраза, точнее бы — рыскала в нём.
но путь у него был только один – в окно.
Автор, верни дверь
Оригинальная история. Хорошо, что всё закончилось хорошо. Жаль, что мы не узнаем откуда взялась эта штучка у её молодого человека, а вдруг он… Ладно, понесло меня.
Кругом души от покаяний
Безысходности без движений
Неподвижности без исходов
Неприятие без воздействий
Нереакция до ухода
Неестественность чёрных фобий
Легкомыслие битых окон
Светлоглазые боги глохнут,
Заражаясь лежачим танцем
Покрываясь стальной коростой
Будут рыцарями в музеях
Под доспехами тихо-тихо
Из-под мрамора биться долго
Обречённости и колодцы
Подземелья и суициды
Стынут реки и ночи меркнут
Два шага по чужому асфальту
В край раздробленных откровений
В дом, где нету ни после, ни вместе
В рай без веры и в ад без страха
Омск, июнь 1987
Александр БашлачёвЛИХО
Если б не терпели — по сей день бы пели.
А сидели тихо — разбудили Лихо.
Вьюга продувает белые палаты.
Головой кивает хуй из-под заплаты.
Клевер да березы. Полевое племя.
Север да морозы. Золотое стремя.
Серебро и слезы в азиатской вазе.
Потом — юродивые-князи нашей всепогодной грязи.
Босиком гуляли по алмазной жиле.
Многих постреляли. Прочих сторожили.
Траурные ленты. Бархатные шторы.
Брань, аплодисменты да сталинные шпоры.
Корчились от боли без огня и хлеба.
Вытоптали поле, засевая небо.
Хоровод приказов. Петли на осинах.
А поверх алмазов — зыбкая трясина.
Позабыв откуда, скачем кто куда.
Ставили на чудо — выпала беда.
По оврагу рыщет бедовая шайка —
Батька-топорище да мать моя нагайка.
Ставили артелью — замело метелью.
Водки на неделю, да на год похмелья.
Штопали на теле. К ребрам пришивали.
Ровно год потели да ровно час жевали.
Пососали лапу — поскрипим лаптями.
К свету — по этапу. К счастью — под плетями.
Веселей, вагоны! Пляс да перезвоны.
Кто услышит стоны краденой иконы?
Вдоль стены бетонной — ветерки степные.
Мы тоске зеленой — племяши родные.
Нищие гурманы. Лживые сироты.
Да горе-атаманы из сопливой роты.
Мертвякам припарки — как живым медали.
Только и подарков — то, что не отняли.
Нашим или вашим липкие стаканы?
Вслед крестами машут сонные курганы.
Георгий ИвановЕсли бы жить… Только бы жить…
Хоть на литейном заводе служить.
Хоть углекопом с тяжелой киркой,
Хоть бурлаком над Великой рекой.
«Ухнем, дубинушка...»
Все это сны.
Руки твои ни на что не нужны.
Этим плечам ничего не поднять.
Нечего, значит, на Бога пенять.
Трубочка есть. Водочка есть,
Всем в кабаке одинакова честь!
Потому что матерится.Нюркина песня — имхо светлая
Кругом души от покаяний
Безысходности без движений
Неподвижности без исходов
Неприятие без воздействий
Нереакция до ухода
Неестественность чёрных фобий
Легкомыслие битых окон
Светлоглазые боги глохнут,
Заражаясь лежачим танцем
Покрываясь стальной коростой
Будут рыцарями в музеях
Под доспехами тихо-тихо
Из-под мрамора биться долго
Обречённости и колодцы
Подземелья и суициды
Стынут реки и ночи меркнут
Два шага по чужому асфальту
В край раздробленных откровений
В дом, где нету ни после, ни вместе
В рай без веры и в ад без страха
Омск, июнь 1987
Если б не терпели — по сей день бы пели.
А сидели тихо — разбудили Лихо.
Вьюга продувает белые палаты.
Головой кивает хуй из-под заплаты.
Клевер да березы. Полевое племя.
Север да морозы. Золотое стремя.
Серебро и слезы в азиатской вазе.
Потом — юродивые-князи нашей всепогодной грязи.
Босиком гуляли по алмазной жиле.
Многих постреляли. Прочих сторожили.
Траурные ленты. Бархатные шторы.
Брань, аплодисменты да сталинные шпоры.
Корчились от боли без огня и хлеба.
Вытоптали поле, засевая небо.
Хоровод приказов. Петли на осинах.
А поверх алмазов — зыбкая трясина.
Позабыв откуда, скачем кто куда.
Ставили на чудо — выпала беда.
По оврагу рыщет бедовая шайка —
Батька-топорище да мать моя нагайка.
Ставили артелью — замело метелью.
Водки на неделю, да на год похмелья.
Штопали на теле. К ребрам пришивали.
Ровно год потели да ровно час жевали.
Пососали лапу — поскрипим лаптями.
К свету — по этапу. К счастью — под плетями.
Веселей, вагоны! Пляс да перезвоны.
Кто услышит стоны краденой иконы?
Вдоль стены бетонной — ветерки степные.
Мы тоске зеленой — племяши родные.
Нищие гурманы. Лживые сироты.
Да горе-атаманы из сопливой роты.
Мертвякам припарки — как живым медали.
Только и подарков — то, что не отняли.
Нашим или вашим липкие стаканы?
Вслед крестами машут сонные курганы.
Хоть на литейном заводе служить.
Хоть углекопом с тяжелой киркой,
Хоть бурлаком над Великой рекой.
«Ухнем, дубинушка...»
Все это сны.
Руки твои ни на что не нужны.
Этим плечам ничего не поднять.
Нечего, значит, на Бога пенять.
Трубочка есть. Водочка есть,
Всем в кабаке одинакова честь!