Если от «Алка», то по правилам образования притяжательных прилагательных у Вас должно было быть «алкиной», а не «аллочкиной», ибо к одной основе пристёгиваются разные суффиксы.
В значении вообще говоря.
Если в этом случае, тогда согласен, запятые нужны.
С двоеточием и тире тоже не так гладко. Там ещё и примечания у Розенталя есть. И не три-четыре случая, а больше.
Конкретно в этом случае Вы сказали, что вторая часть предложения имеет пояснительное значение. Из приведённого правила видно, что Ваш вариант предложения подпадает под первый случай употребления двоеточия. Выглядеть это будет так:
«На столик выплеснулась яркая жидкость (а почему она выплеснулась? — ответ: потому что мимо пролетело НЛО, потому что был 13-й лунный день в году, потому что, наконец,) Алла всегда много жестикулировала, но пьяненькой и вовсе напоминала мельницу». Видите? Вторая часть указывает на причину действия, совершённого в первой части. Поэтому тут уместно двоеточие.
Впрочем, есть ещё один вариант, который снимает напрочь все споры. Но он никак не связан с тире.
Достаточно было вторую часть предложения просто сделать отдельным предложением. И тогда не пришлось бы искать ситуативные примечания у Розенталя. Тем более что речь идёт о бессоюзном сложном предложении.
Я всё ждал, когда же кто-нибудь из комментаторов вспомнит предшественника «Проши». Не, никто не вспомнил. Жаль… «Шкаф» Ги де Мопассана, прошу любить и жаловать. Другие только атмосфера, герои, посыл и развитие сюжета. Заимствование, скорее всего, получилось бессознательным, но ориентир весьма отменный: «Шкаф» — очень трагическое по своему духу произведение, и «Проша», даже несмотря на свою концовку, недалеко от него ушёл в трагичности. Но автор разбавил трагичность темы по-детски серьёзным восприятием истории Максимом и доброй иронией, и рассказ приобрёл интересную смесь неожиданности и предсказуемости. Предсказуемость его в том, что ты знаешь, что тебя ждёт, а неожиданность — как это будет тебе преподнесено. Точка зрения мальчика, с которой ведётся повествование, мне кажется очень удачной (хотелось бы мне прочитать мопассановский «Шкаф», написанный не от лица взрослого мужчины, а от лица мальчика, который был вынужден спать в шкафу на стуле). Добавить к этому хороший слог, убедительность персонажей (автору удалось всех показать глазами Максима так, что я действительно поверил в то, что их именно так видит двенадцатилетний мальчишка), подачу, в которой сочетается мягкость, трагедия и юмор — и получается хорошо написанный рассказ об отдельно взятой трагедии и человечности.
Убедительно поведение Елены. Она не только и не столько прячет от своего ухажёра смертельно больного ребёнка (она ж ведь не дура и понимает, что рано или поздно её скелет выпадет из шкафа), сколько пытается оградить его от мира, в котором, она знает это точно, он погибнет ещё раньше (ему даже сладкого нельзя есть...). Нечто похожее я замечал и в реальной жизни: для любой матери все дети дороги и близки, но если у одного из них что-то не складывается в жизни (или, как в этом случае, он болен), к нему испытывается больше жалости, чем к другим. А спросишь, почему — ответ один: «А как он без меня? Он же пропадёт...» Увы, очень часто этой жалостью бессовестно злоупотребляют…
Кому-то, может, этот рассказ покажется вариацией на тему «одноногой собачки». Ну как же — мать-одиночка, больной сын-изгой… — ходы беспроигрышные. Но знаете… в рассказе есть человечность. Есть вера в то, что люди должны быть не циниками, рассматривающими, где тут «одноногая собачка зарыта», а действительно сочувствующими и сострадающими людьми. И это ведь очень сложно — взять ответственность за чужого больного ребёнка. Этот рассказ — хороший пример ненавязчивого морализаторства. И с хорошим концом — на первый взгляд, сказочным, да, но…
Иногда мне кажется, что подобные рассказы способны изменить реальность. Тем более что случаи в жизни разные бывают.
Однако не обойдётся и без ложки дёгтя. Уже не помню, где я тут находил грамматические ошибки, скажу только об одном:
Потом кинул снова — об стену старенького коттеджа, во дворе которого он слонялся, и еле словил мяч, отскочивший обратно.
Автор, во всех словарях слово «словил» упоминается с пометкой «разговорное» или «просторечное». Вы пишете рассказ даже не на диалекте, не говоря уже о просторечии. Рассказ написан литературным языком. А в литературном языке нет слова «словил». Тем более в словах автора.
И если Вы в этом предложении употребили тире (кстати, совершенно неуместно — там вообще никакого знака препинания не нужно), то такое же тире должно и замыкать выделенное Вами.
может быть, героиня, выдумав себе другую реальность, захотела подтверждения, что все так и было, для полного своего спокойствия, потому что червячок все же гложет, гложет…
Значит, где-то в глубине себя она понимала, что карусели нет, и выдавала желаемое за действительное. Мол, если там будет карусель, то и не было того случая из детства, когда её заставили столкнуть в яму подругу… В принципе, обе версии могут друг друга дополнять: Гера ведь не думает о карусели на языке символов. Правда, я немного сомневаюсь в том, что можно себя настолько убедить в несуществующем (хотя сейчас вспоминаю, что в «Жизнь прекрасна» использован примерно такой же приём...) В любом случае, спасибо за ответ
Насчёт стилистики. В принципе, там, где споткнулся Леонид Градов, я не спотыкался, хотя, может, и можно было бы там что-нибудь придумать другое. Но если это нужно для создания определённого настроения, то пусть будет. Не, я думал о другом: о тех местах, где рассказ из драмы превращается в что-то легкомысленное. Их немного. Например, вот эта:
А может, и не стеснялся
а может, и стеснялся… или не стеснялся… или вообще это был не он… Оно режет слух. Мне почему-то сразу вспомнилось «Нам помнится, вороне, а может быть, собаке, а может быть, корове однажды повезло...» Ну оно тут неуместно, действительно. Или вот: «она и правда ждала». Такое ощущение, что читатели в это не верят, а Вы в этом их убеждаете.
Скорее, второе. Потому что для «первого» надо понимать, что речь идёт об игре и что игра всё равно заканчивается. А если, как поясняет автор, Гера настолько поверила в существование карусели, что рискнула отправиться на её поиски, значит, об играх речь точно не идёт. Разве что с Герой играет кто-то — то ли подсознание, то ли судьба, то ли закон воздаяния…
По Розенталю: слово «вообще» или «вообще-то» можно употребить в двух значениях: «вообще(то) говоря» или «в общем», «в целом». У Вас в каком значении оно употреблено?
Пункт второй. Объяснительная часть, говорите… Ну, сами сказали. Вот что говорит по этому поводу грамота.ру.
Существуют три случая, когда между частями сложного бессоюзного предложения нужно поставить двоеточие:
1) если вторая часть указывает на причину того, что описано в первой части, например: В развитых странах средний класс решает исход выборов: он составляет большинство населения. В это предложение можно вставить союз ПОТОМУ ЧТО;
2) если после первой части следует пояснение того, о чем идет речь в первой части, например: Напишите план работы: что нужно закупить и подготовить, с чего требуется начать, в какие сроки возможно завершение проекта» или Как все московские ваш батюшка таков: желал бы зятя он с звездами да с чинами (Грибоедов). В эти предложения между частями можно вставить союз А ИМЕННО;
3) если вторая часть имеет значение дополнения, и перед ней можно вставить союз ЧТО, например: Да я хотел вчера доложить: бороны починить надо (Толстой). В некоторых случаях, кроме этого союза, в предложение можно добавить и пропущенное сказуемое И УВИДЕЛ или И УСЛЫШАЛ, например: Он заглянул в комнату: за столом сидел человек и что-то быстро писал.
И вот:
Тире между частями сложного бессоюзного предложения ставится при одном из четырех условий:
1) если сложное предложение имеет значение противопоставления и между частями можно вставить союз А или НО, например: Несколько раз оглянулся – никого не было (Толстой);
2) если в первом предложении есть значение времени или условия и перед ним можно вставить союз КОГДА или ЕСЛИ, например: Начальство хочет – мы должны повиноваться (Гоголь);
3) если вторая часть предложения указывает следствие того, что описано в первой части и перед ней можно вставить союз ТАК ЧТО, например: Назвался груздем – полезай в кузов (Пословица);
4) в редких случаях тире используется также для обозначения быстрой смены событий, например: Сыр выпал – с ним была плутовка такова (Крылов).
Скажите, у Вас получится вставить между частями предложения союзы а/но, когда/если или «так что»?
Одну согласную принято писать в уменьшительно-ласкательных формах личных имен: Алла — Алка — Алочка; Анна — Анка, Аночка, Анечка; Инна — Инка, Иночка; Кирилл — Кирилка; Филипп — Филипка; Эмма — Эмка, Эмочка и др.
Замечательно. Тогда — вопрос встречный: от какого слова — Алка или Аллочка (см. п. 109-й, приведённый восхищённым Валерием Филатовым) образован Ваш вариант притяжательного прилагательного — «алочкина» (а не «алкина», прошу заметить)?
Ещё одно воплощение идеи невозможности убежать от своего прошлого и своей личности, только не рациональное, а эмоциональное, и от того — совершенно нелогичное для читателя, но совершенно логичное для героини и… если вчитаться и вдуматься, то — для читателя же. Правильно сказали выше — всё начинается с ненависти, но это — ненависть прежде всего к самой себе, а уж потом — к миру. Героиня начала с ненависти к себе за то, что когда-то в детстве спасовала и оказалась слабой девчонкой, в то время как наверняка хотела быть сильной. А затем это чувство разрослось на весь мир за то, что он якобы постоянный свидетель её слабости. Отсюда — и образ жизни героини. По сути, внутреннего конфликта как такового и нет, есть лишь различные проявления определённого состояния героини — когда она сама с собой и когда она с Сергеем, пытающимся в ней разобраться.
Я долго думал над тем, что значит в рассказе карусель. То, что Гера-Кира выдумала её не просто так, а с целью спрятаться от своего прошлого — это одно, но мне не давал покоя вопрос: неужели она хотя бы интуитивно не понимала, что эта карусель потом сыграет с ней злую шутку? Что её попытки найти карусель как образ из светлого, придуманного ею же детства — это та самая яма, в которую она в конце концов и свалится? А потом понял: карусель — это и есть символ ненависти, в который Кира сама себя замкнула. Для неё карусель — это и защита, и тюрьма, и альфа, и омега. И вся её жизнь — это и есть карусель ненависти и предательства: сначала она предала себя и свою подругу, затем — придуманное ею же прошлое и своего друга. И там, и там это сделано в оправдание своей слабости. И там, и там это сделано для того, чтобы убежать от себя. Но в обоих случаях эти попытки оказываются саморазрушительными.
В некотором смысле это — музыкальный рассказ. Почему? Когда я его прочитал и осознал, тут же возникла стойкая ассоциация с альбомом группы «Пинк Флойд» Стена (1979). Я не удивлюсь, если окажется, что когда автор писал этот рассказ, то переслушивал этот альбом. Очень много похоже: концепция, приёмы воплощения, смысловая нагрузка… Подобно тому, как Пинк, герой «Стены», выстраивал стену для того, чтобы укрыться от мира и скрыть свои скелеты в шкафу (а потом сам же и разрушал эту стену, но в роли нового фюрера), так и Кира сначала выдумала карусель, а потом её же своими руками и сломала. Пусть интуитивно, но она должна была понимать, что поиски карусели приведут её к краху. Что, в общем-то, и произошло. Но мне-то хорошо проводить такие параллели: я не только знаю «Стену» наизусть и не раз смотрел по ней фильм, но и переводил её, поэтому я знаю, о чём говорю. Разница между ними лишь в одном: «Стена» заканчивается пародией на суд. Кира суда избегает. Суд — то есть, самосуд — остаётся за кадром. И я сомневаюсь, что он есть, суд этот.
Ну и, собственно, всё… Написан рассказ грамотно, хотя есть досадные ошибки — типа такой:
И оборвала разговор(,) бросив:
Есть некоторые стилистические погрешности. Кое-что можно было бы улучшить. Но и грамматику, и стилистику можно улучшить. Идейная же составляющая — а главное, её реализация — сильная.
Однако один вопрос в этом рассказе всё же остался для меня нерешённым.
Кира не страдала потерей памяти. Да, она успешно забыла то, что хотела забыть. Да, она придумала карусель и убедила себя в том, что она есть. Но зачем ей понадобилось искать эту карусель?
То есть, мотивация Инны из настоящего очень двоякая, неясная: и хочет, и не хочет одновременно
Я думаю, что она не хочет, потому что боится, но уступает давлению и ожиданию. Если что она и хочет, то лишь «соответствовать» и не «обманывать ожиданий», но у неё не получается, да она и не стремится к этому. И ночь с Игорем — просто повод отвязаться от заботы её подруги. Я склонен заподозрить Инну во фригидности — по крайней мере, вот эта её холодность указывает на нечто подобное. Но мне именно то и нравится, что автор не ставит ей диагноз, а фотографирует его.
Но тут новая задачка — куда ее гармонично вставить?
Ну, пока я Вам в этом не помощник. Хотя бы потому, что я не до конца прочитал повесть. Хотя всё-таки это была Ваша находка поначалу, просто Вы от неё отказались, а я вернул на место. Ну а чем Вам, допустим, не нравится сравнение не с пальцами Мастера, а с пальцами Основателя? Про их-то пальцы Вы не упоминали. Но зато говорили, что у Основателя все пальцы выкрутятся, если он попробует сложить такую фигуру, какую могут складывать Мастера. Значит, они как минимум не такие гибкие, а следовательно, короче. И оставить эту деталь здесь, потому что в другом месте ей вроде и не место…
А с людскими пальцами уж как-нибудь решите. Может, дальше появится возможность...
Можно только догадываться, добавляя к написанному кусочку сцены, реакции и поступки героев. По-хорошему, этот рассказ нужно развить ещё на такой же объём, как минимум, для полной картины с кульминацией и развязкой.
А точно ли нужно? Некоторые вещи прекрасны именно своей недосказанностью. Тем более что тут связь личных неудач в настоящем и тайны из прошлого вполне чётко видна невооружённым глазом. И замечательно вписывается в концепцию скелета — он есть, читатель об этом догадывается, но что именно прячет в своём шкафу Инна — страх насилия или факт насилия — остаётся неизвестным. И оно и в реальности осталось бы неизвестным. Да и характеры мне кажутся вполне себе убедительными. Эскизно нарисованы, да, мало того, что есть, допустим, в «Козодое», но здесь лаконичность только в плюс, ибо сам рассказ краток и сжат. При этом совсем не сух. Имхо.
Мне одна из знакомых (редактор в журнале) так крепко вбила в память, что любое придаточное должно быть закрыто (вне зависимости от причастного, деепричастного или иного оборота)...
Кира, она абсолютно права. Только, во-первых, тут не придаточное, а причастный оборот, а во-вторых, да, закрывают обороты чаще всего запятыми, но в некоторых случаях — и тире. Ваш случай вполне допускал постановку такого знака, если бы Вы надумали сохранить «интонацию».
Есть случаи и употребления запятой с тире — всё верно. Но они настолько контекстуальны, что попроси Вы сейчас меня сформулировать правило, я этого сделать не смогу. Во многом надо ориентироваться и на слух, и на смысл…
Попробовала облегчить: " Потом недовольно постукивает ногой в мягкой туфле, сшитой из кожаных кусочков — таких маленьких, что каждый будет с фалангу пальца. "
Ну, стало лучше, да. Только «моего пальца» мне казалось ярче. У Вас это было в первом варианте.
Побродила среди вариантов, выбрала ваш: «За несчетное множество поворотов пирамиды ничем не дали понять, что в них есть кто-то живой...»
Ну, по крайней мере, стало яснее. Если это не противоречит тому смыслу, что Вы хотели заложить, то, думаю, можно оставить.
Пожалуй, один из немногих рассказов, где у меня не возникло ни одного «шапоклякского вопроса». Автор сумел вовремя остановиться и обыграть тему «скелета в шкафу» так, что не сразу и сообразишь, был ли он или его не было. С учётом того, что тема рассказа скользка и слегка провокационна, сделано очень хорошо. Ещё одна находка — как раз те «путешествия во времени», которые сбили с толку Ярослава. А заодно это — независимое от автора «Сундука мертвеца» воплощение идеи прошлого, которое постоянно влияет на наше настоящее и формирует будущее. Можно быть сколь угодно безудержным оптимистом и чуть ли не каждый день начинать жизнь с чистого листа, но от памяти и некоторых травм избавиться порой просто нельзя. Не получается, как бы ты ни хотел. И холодность Инны, её неудачи с мужчинами (как пример показана пикап-история с Игорем) — самый яркий тому пример. Концовка удачна, так и виден круг, по которому бродит героиня, не находя (и главное, не желая находить) выход. Хотя её можно было бы сделать и не столь прямолинейно-морализаторской: автор и так всё сказал своим рассказом.
Рассказ всем был бы хорош, если бы кое-где автор не сбивал стиль и не вылезал наружу в облике пояснялок к тем или иным действиям. Вот зачем, спрашивается, вот это подчёркнутое
Та неохотно подчинилась: лучше сейчас уступить, чем затем выслушивать сердитое шипение.
? От чьего имени оно — от имени Инны или от имени автора? И нужно ли оно — вот в чём вопрос.
Еще немного — и протянется дуга электрическая от руки к руке.
А автор сидит на заднем сидении автомобиля и бесстрастно за этим наблюдает… Зачем? Ведь и так всё видно.
Инна поморщилась — это надолго, за первым приступом последует следующий, что заставит глаза слезиться от света.
вот это непонятно совершенно, к чему оно…
но ссориться с подругой ей не хотелось — она же и впрямь одна.
да неужели, автор? А я-то думал, что Инна прячет от Аллочки мужа в шкафу вместо скелета Ну ведь и так же понятно по её ответу, что она одна…
Радует грамотность. Почти не нашёл ошибок. Разве что
а еще проклятая боль впридачу с алочкиной нотацией
два «л» нужно вместо одной..
На столик выплеснулась яркая жидкость — Алла всегда много жестикулировала, но пьяненькой и вовсе напоминала мельницу.
.вот здесь уместней было бы двоеточие вместо тире…
Я, вообще-то, не люблю шумных застолий
вот здесь зпт. не нужны.
У тебя ж(,) кроме меня(,) и нет никого
Но таких погрешностей очень немного. И это — повторюсь — радует. Ну а сам сюжет… думать заставляет, что важно. И, как отметила одна из читательниц, не оставляет равнодушным. И вроде бы тоже как бы всего лишь пикап-история, один момент из жизни ночного города, а за ним прячется трагедия, которую можно увидеть и почувствовать. А это — замечательно.
Да, и ещё. Тут высказывались мысли по поводу того, что рассказ неплохо было бы продолжить. Не надо. Он хорош именно своей оборванностью, вспышкой. Чем более он будет растянутым, тем больше смажется это впечатление.
Автору —
«На столик выплеснулась яркая жидкость (а почему она выплеснулась? — ответ: потому что мимо пролетело НЛО, потому что был 13-й лунный день в году, потому что, наконец,) Алла всегда много жестикулировала, но пьяненькой и вовсе напоминала мельницу». Видите? Вторая часть указывает на причину действия, совершённого в первой части. Поэтому тут уместно двоеточие.
Впрочем, есть ещё один вариант, который снимает напрочь все споры. Но он никак не связан с тире.
Достаточно было вторую часть предложения просто сделать отдельным предложением. И тогда не пришлось бы искать ситуативные примечания у Розенталя
. Тем более что речь идёт о бессоюзном сложном предложении.
Я всё ждал, когда же кто-нибудь из комментаторов вспомнит предшественника «Проши». Не, никто не вспомнил. Жаль… «Шкаф» Ги де Мопассана, прошу любить и жаловать
. Другие только атмосфера, герои, посыл и развитие сюжета. Заимствование, скорее всего, получилось бессознательным, но ориентир весьма отменный: «Шкаф» — очень трагическое по своему духу произведение, и «Проша», даже несмотря на свою концовку, недалеко от него ушёл в трагичности. Но автор разбавил трагичность темы по-детски серьёзным восприятием истории Максимом и доброй иронией, и рассказ приобрёл интересную смесь неожиданности и предсказуемости. Предсказуемость его в том, что ты знаешь, что тебя ждёт, а неожиданность — как это будет тебе преподнесено. Точка зрения мальчика, с которой ведётся повествование, мне кажется очень удачной (хотелось бы мне прочитать мопассановский «Шкаф», написанный не от лица взрослого мужчины, а от лица мальчика, который был вынужден спать в шкафу на стуле). Добавить к этому хороший слог, убедительность персонажей (автору удалось всех показать глазами Максима так, что я действительно поверил в то, что их именно так видит двенадцатилетний мальчишка), подачу, в которой сочетается мягкость, трагедия и юмор — и получается хорошо написанный рассказ об отдельно взятой трагедии и человечности.
Убедительно поведение Елены. Она не только и не столько прячет от своего ухажёра смертельно больного ребёнка (она ж ведь не дура и понимает, что рано или поздно её скелет выпадет из шкафа), сколько пытается оградить его от мира, в котором, она знает это точно, он погибнет ещё раньше (ему даже сладкого нельзя есть...). Нечто похожее я замечал и в реальной жизни: для любой матери все дети дороги и близки, но если у одного из них что-то не складывается в жизни (или, как в этом случае, он болен), к нему испытывается больше жалости, чем к другим. А спросишь, почему — ответ один: «А как он без меня? Он же пропадёт...» Увы, очень часто этой жалостью бессовестно злоупотребляют…
Кому-то, может, этот рассказ покажется вариацией на тему «одноногой собачки». Ну как же — мать-одиночка, больной сын-изгой… — ходы беспроигрышные. Но знаете… в рассказе есть человечность. Есть вера в то, что люди должны быть не циниками, рассматривающими, где тут «одноногая собачка зарыта», а действительно сочувствующими и сострадающими людьми. И это ведь очень сложно — взять ответственность за чужого больного ребёнка. Этот рассказ — хороший пример ненавязчивого морализаторства. И с хорошим концом — на первый взгляд, сказочным, да, но…
Иногда мне кажется, что подобные рассказы способны изменить реальность. Тем более что случаи в жизни разные бывают.
Однако не обойдётся и без ложки дёгтя. Уже не помню, где я тут находил грамматические ошибки, скажу только об одном:
Автор, во всех словарях слово «словил» упоминается с пометкой «разговорное» или «просторечное». Вы пишете рассказ даже не на диалекте, не говоря уже о просторечии. Рассказ написан литературным языком. А в литературном языке нет слова «словил». Тем более в словах автора.И если Вы в этом предложении употребили тире (кстати, совершенно неуместно — там вообще никакого знака препинания не нужно), то такое же тире должно и замыкать выделенное Вами.
Насчёт стилистики. В принципе, там, где споткнулся Леонид Градов, я не спотыкался, хотя, может, и можно было бы там что-нибудь придумать другое. Но если это нужно для создания определённого настроения, то пусть будет. Не, я думал о другом: о тех местах, где рассказ из драмы превращается в что-то легкомысленное. Их немного. Например, вот эта:
а может, и стеснялся… или не стеснялся… или вообще это был не он… Оно режет слух. Мне почему-то сразу вспомнилось «Нам помнится, вороне, а может быть, собаке, а может быть, корове однажды повезло...» Ну оно тут неуместно, действительно. Или вот: «она и правда ждала». Такое ощущение, что читатели в это не верят, а Вы в этом их убеждаете.
Скорее, второе. Потому что для «первого» надо понимать, что речь идёт об игре и что игра всё равно заканчивается. А если, как поясняет автор, Гера настолько поверила в существование карусели, что рискнула отправиться на её поиски, значит, об играх речь точно не идёт. Разве что с Герой играет кто-то — то ли подсознание, то ли судьба, то ли закон воздаяния…
По Розенталю: слово «вообще» или «вообще-то» можно употребить в двух значениях: «вообще(то) говоря» или «в общем», «в целом». У Вас в каком значении оно употреблено?
И вот:Скажите, у Вас получится вставить между частями предложения союзы а/но, когда/если или «так что»?Ещё одно воплощение идеи невозможности убежать от своего прошлого и своей личности, только не рациональное, а эмоциональное, и от того — совершенно нелогичное для читателя, но совершенно логичное для героини и… если вчитаться и вдуматься, то — для читателя же. Правильно сказали выше — всё начинается с ненависти, но это — ненависть прежде всего к самой себе, а уж потом — к миру. Героиня начала с ненависти к себе за то, что когда-то в детстве спасовала и оказалась слабой девчонкой, в то время как наверняка хотела быть сильной. А затем это чувство разрослось на весь мир за то, что он якобы постоянный свидетель её слабости. Отсюда — и образ жизни героини. По сути, внутреннего конфликта как такового и нет, есть лишь различные проявления определённого состояния героини — когда она сама с собой и когда она с Сергеем, пытающимся в ней разобраться.
Я долго думал над тем, что значит в рассказе карусель. То, что Гера-Кира выдумала её не просто так, а с целью спрятаться от своего прошлого — это одно, но мне не давал покоя вопрос: неужели она хотя бы интуитивно не понимала, что эта карусель потом сыграет с ней злую шутку? Что её попытки найти карусель как образ из светлого, придуманного ею же детства — это та самая яма, в которую она в конце концов и свалится? А потом понял: карусель — это и есть символ ненависти, в который Кира сама себя замкнула. Для неё карусель — это и защита, и тюрьма, и альфа, и омега. И вся её жизнь — это и есть карусель ненависти и предательства: сначала она предала себя и свою подругу, затем — придуманное ею же прошлое и своего друга. И там, и там это сделано в оправдание своей слабости. И там, и там это сделано для того, чтобы убежать от себя. Но в обоих случаях эти попытки оказываются саморазрушительными.
В некотором смысле это — музыкальный рассказ. Почему? Когда я его прочитал и осознал, тут же возникла стойкая ассоциация с альбомом группы «Пинк Флойд» Стена (1979). Я не удивлюсь, если окажется, что когда автор писал этот рассказ, то переслушивал этот альбом. Очень много похоже: концепция, приёмы воплощения, смысловая нагрузка… Подобно тому, как Пинк, герой «Стены», выстраивал стену для того, чтобы укрыться от мира и скрыть свои скелеты в шкафу (а потом сам же и разрушал эту стену, но в роли нового фюрера), так и Кира сначала выдумала карусель, а потом её же своими руками и сломала. Пусть интуитивно, но она должна была понимать, что поиски карусели приведут её к краху. Что, в общем-то, и произошло. Но мне-то хорошо проводить такие параллели: я не только знаю «Стену» наизусть и не раз смотрел по ней фильм, но и переводил её, поэтому я знаю, о чём говорю. Разница между ними лишь в одном: «Стена» заканчивается пародией на суд. Кира суда избегает. Суд — то есть, самосуд — остаётся за кадром. И я сомневаюсь, что он есть, суд этот.
Ну и, собственно, всё… Написан рассказ грамотно, хотя есть досадные ошибки — типа такой:
Есть некоторые стилистические погрешности. Кое-что можно было бы улучшить. Но и грамматику, и стилистику можно улучшить. Идейная же составляющая — а главное, её реализация — сильная.Однако один вопрос в этом рассказе всё же остался для меня нерешённым.
Кира не страдала потерей памяти. Да, она успешно забыла то, что хотела забыть. Да, она придумала карусель и убедила себя в том, что она есть. Но зачем ей понадобилось искать эту карусель?
А с людскими пальцами уж как-нибудь решите. Может, дальше появится возможность...
Есть случаи и употребления запятой с тире — всё верно. Но они настолько контекстуальны, что попроси Вы сейчас меня сформулировать правило, я этого сделать не смогу. Во многом надо ориентироваться и на слух, и на смысл…
Ну, стало лучше, да. Только «моего пальца» мне казалось ярче. У Вас это было в первом варианте.Ну, по крайней мере, стало яснееПожалуй, один из немногих рассказов, где у меня не возникло ни одного «шапоклякского вопроса». Автор сумел вовремя остановиться и обыграть тему «скелета в шкафу» так, что не сразу и сообразишь, был ли он или его не было. С учётом того, что тема рассказа скользка и слегка провокационна, сделано очень хорошо. Ещё одна находка — как раз те «путешествия во времени», которые сбили с толку Ярослава. А заодно это — независимое от автора «Сундука мертвеца» воплощение идеи прошлого, которое постоянно влияет на наше настоящее и формирует будущее. Можно быть сколь угодно безудержным оптимистом и чуть ли не каждый день начинать жизнь с чистого листа, но от памяти и некоторых травм избавиться порой просто нельзя. Не получается, как бы ты ни хотел. И холодность Инны, её неудачи с мужчинами (как пример показана пикап-история с Игорем) — самый яркий тому пример. Концовка удачна, так и виден круг, по которому бродит героиня, не находя (и главное, не желая находить) выход. Хотя её можно было бы сделать и не столь прямолинейно-морализаторской: автор и так всё сказал своим рассказом.
Рассказ всем был бы хорош, если бы кое-где автор не сбивал стиль и не вылезал наружу в облике пояснялок к тем или иным действиям. Вот зачем, спрашивается, вот это подчёркнутое
? От чьего имени оно — от имени Инны или от имени автора? И нужно ли оно — вот в чём вопрос.А автор сидит на заднем сидении автомобиля и бесстрастно за этим наблюдает… Зачем? Ведь и так всё видно.вот это непонятно совершенно, к чему оно…да неужели, автор?Радует грамотность. Почти не нашёл ошибок. Разве что
два «л» нужно вместо одной...вот здесь уместней было бы двоеточие вместо тире…вот здесь зпт. не нужны.Но таких погрешностей очень немного. И это — повторюсь — радует. Ну а сам сюжет… думать заставляет, что важно. И, как отметила одна из читательниц, не оставляет равнодушным. И вроде бы тоже как бы всего лишь пикап-история, один момент из жизни ночного города, а за ним прячется трагедия, которую можно увидеть и почувствовать. А это — замечательно.Да, и ещё. Тут высказывались мысли по поводу того, что рассказ неплохо было бы продолжить. Не надо. Он хорош именно своей оборванностью, вспышкой. Чем более он будет растянутым, тем больше смажется это впечатление.