Правильно, Вик. Меняется не суть, а вон то самое освещение, о котором мы с тобой уже говорили. Но ведь освещение-то тоже важно. И дай Бог, чтобы автор сообразил это поменять (а также многое другое) или хотя бы сам понял, что да, это он дал маху.
Но мне всё равно кажется, что воспринималось бы лучше, будь это живой человек, а не маска. Пусть даже и с элементами карикатуры. Тогда героям больше веришь — одним сочувствуешь, других опасаешься или злишься на них. А тут не выходит в полной мере разозлиться на «маску».
Конечно, я согласен. Даже карикатуры надо рисовать не аляписто, особенно если ты художник слова.
А вообще, рассказ мне этот в целом нравится, потому и хочется, чтобы минусов у него было как можно меньше
А это такой прикол, рассчитанный на сообразительность, потому что сама по себе это — фантастика, а история, которая в ней рассказана — не такая уж и фантастика, особенно за давностью лет.
Впечатление сильное, написано мастерски. Однако не могу удержаться от вопроса: если для того, чтобы что-то донести до человека, до читателя, с каждым годом нужно использовать всё более эпатажные и жёсткие элементы, что и как мы будем писать лет эдак через десять хотя бы? Эпатаж хорош в первое время своего использования, но в дальнейшем к нему просто привыкаешь, как привыкаешь к крови (если только она не твоя собственная)…
Но опять же — мастерство автора ничуть не отрицаю.
С человеческой точки зрения рассказ симпатичен. Желание мести обидчику — это очень человеческое желание, и в этом смысле произведение будет близко — это однозначно. Но вот техническая сторона рассказа оставляет вопросы, и довольно-таки серьёзные.
Во-первых, смущает хронология событий. Беда случилась с девушкой вечером, а видится ей уже всё это утром. То есть, всё это время она пребывает в состоянии клинической смерти. Я тут немножко полазил по всяким Википедиям, выяснял, что же именно меня в этом смутило — и выяснил. Продолжительность клинической смерти, при которой человека можно вернуть к жизни — до пяти минут, максимум — пара десятков. А у Вас, автор, тут всё происходит в течение нескольких часов. Вы разницу улавливаете? Даже если допустить такое чудо, что Сергей нашёл бессознательную Ариадну в первую же минуту её клинической смерти, у него оставалось всего лишь четыре минуты для того, чтобы вызвать скорую; она за это же время должна была домчаться до больницы, и там девушку должны были положить под оборудование. И всё это — я подчёркиваю — за четыре минуты. А ещё неизвестно, когда она наступила у Ариадны…
Отсюда плавно вытекает во-вторых: автор, а Вы точно описываете клиническую смерть? Потеря сознания вследствие болевого шока отнюдь не означает, что должна наступить именно она. А если это не она, тогда зачем Вы разбрасываетесь такими терминами? Это как минимум ставит под сомнение Вашу серьёзность как автора. Не, конечно, можно сейчас сказать — «ну подумаешь, ошибся, какая, мол, разница, если я писал не об этом?» Но у Вас это состояние — ключевое в рассказе. Благодаря ему Ариадна сделала то, что она сделала, поэтому тут как раз есть очень большая разница. Да и вообще подобная небрежность по отношению к своему произведению и его возможным читателям не красит, я серьёзно говорю.
В-третьих, очень смущает этот момент:
Через пару дней, когда Ариадну перевели из реанимации в общую палату,
Я совсем не специалист и вообще далёк от этой сферы (это вдруг если что), но что-то мне очень сомнительно, чтобы девушку, пережившую клиническую смерть, перевели в общую палату буквально через каких-то пару дней — даже с учётом реалий постсоветской медицины.
В-четвёртых, первый разговор Ариадны и Сергея. Ну вот скажите на милость, где Вы видели, чтобы девушка, которая только выкарабкалась оттуда, где она была, при первом же разговоре с своим спасителем начинала вести разговоры про политику и выпытывать, правда ли все оппозиционные митинги проплачиваются негодяями-капиталистами? Ей больше нечего ему сказать, не о чем спросить? Да и что, она будет в таком состоянии, чтобы вести подобные разговоры? А Сергей — человек. прошедший тюрьму (или СИЗО) — он что, стал бы при первом же разговоре с незнакомой им девушкой распространяться про современных опричников и т.д.? Люди, прошедшие СИЗО или тюрьму, отличаются достаточной молчаливостью и скрытностью, потому что первая заповедь сталинского концлагеря — «Не верь» — актуальна в любом обществе и при любом строе. А у Вас он себя ведёт так, будто он не из тюрьмы вышел, а с выпускного школьного вечера…
Ну и по мелочи там… вот, например, откуда Ариадна знает, что Гена с утра не похмелялся, если она к нему домой даже не дошла?
Ну а в целом, если не считать всего этого (хотя это нельзя не считать, потому что без этого «Месть Ариадны» теряет в достоверности почти наполовину), моё мнение насчёт рассказа ближе совпадает с мнением Виктории, особенно её пункту 4.
Трогательно. Чем-то напомнило «Дежурного ангела», которого когда-то Пугачёва пела («Дежурный ангел мне явился в ночь, я не спала, я у окна сидела...») — но интонацией, что ли… А так — здорово, конечно. Щемяще написано, от души.
Похоже, очень, но я загадывал не то
. Оно чуть постарше будет…
За это надо дринкнуть
Говорят, на звон бокалов все авторы сбегаются и всё сразу понимают 
Правильно, Вик. Меняется не суть, а вон то самое освещение, о котором мы с тобой уже говорили. Но ведь освещение-то тоже важно. И дай Бог, чтобы автор сообразил это поменять (а также многое другое) или хотя бы сам понял, что да, это он дал маху.
Впечатление сильное, написано мастерски. Однако не могу удержаться от вопроса: если для того, чтобы что-то донести до человека, до читателя, с каждым годом нужно использовать всё более эпатажные и жёсткие элементы, что и как мы будем писать лет эдак через десять хотя бы? Эпатаж хорош в первое время своего использования, но в дальнейшем к нему просто привыкаешь, как привыкаешь к крови (если только она не твоя собственная)…
Но опять же — мастерство автора ничуть не отрицаю.
Правильно думаешь, это не он
. Да и на «Властелина» не сильно смахивает, тоже верно...
Что я бы хотел добавить ко всему вышесказанному.
С человеческой точки зрения рассказ симпатичен. Желание мести обидчику — это очень человеческое желание, и в этом смысле произведение будет близко — это однозначно. Но вот техническая сторона рассказа оставляет вопросы, и довольно-таки серьёзные.
Во-первых, смущает хронология событий. Беда случилась с девушкой вечером, а видится ей уже всё это утром. То есть, всё это время она пребывает в состоянии клинической смерти. Я тут немножко полазил по всяким Википедиям, выяснял, что же именно меня в этом смутило — и выяснил. Продолжительность клинической смерти, при которой человека можно вернуть к жизни — до пяти минут, максимум — пара десятков. А у Вас, автор, тут всё происходит в течение нескольких часов. Вы разницу улавливаете? Даже если допустить такое чудо, что Сергей нашёл бессознательную Ариадну в первую же минуту её клинической смерти, у него оставалось всего лишь четыре минуты для того, чтобы вызвать скорую; она за это же время должна была домчаться до больницы, и там девушку должны были положить под оборудование. И всё это — я подчёркиваю — за четыре минуты. А ещё неизвестно, когда она наступила у Ариадны…
Отсюда плавно вытекает во-вторых: автор, а Вы точно описываете клиническую смерть? Потеря сознания вследствие болевого шока отнюдь не означает, что должна наступить именно она. А если это не она, тогда зачем Вы разбрасываетесь такими терминами? Это как минимум ставит под сомнение Вашу серьёзность как автора. Не, конечно, можно сейчас сказать — «ну подумаешь, ошибся, какая, мол, разница, если я писал не об этом?» Но у Вас это состояние — ключевое в рассказе. Благодаря ему Ариадна сделала то, что она сделала, поэтому тут как раз есть очень большая разница. Да и вообще подобная небрежность по отношению к своему произведению и его возможным читателям не красит, я серьёзно говорю.
В-третьих, очень смущает этот момент:
Я совсем не специалист и вообще далёк от этой сферы (это вдруг если что), но что-то мне очень сомнительно, чтобы девушку, пережившую клиническую смерть, перевели в общую палату буквально через каких-то пару дней — даже с учётом реалий постсоветской медицины.В-четвёртых, первый разговор Ариадны и Сергея. Ну вот скажите на милость, где Вы видели, чтобы девушка, которая только выкарабкалась оттуда, где она была, при первом же разговоре с своим спасителем начинала вести разговоры про политику и выпытывать, правда ли все оппозиционные митинги проплачиваются негодяями-капиталистами? Ей больше нечего ему сказать, не о чем спросить? Да и что, она будет в таком состоянии, чтобы вести подобные разговоры? А Сергей — человек. прошедший тюрьму (или СИЗО) — он что, стал бы при первом же разговоре с незнакомой им девушкой распространяться про современных опричников и т.д.? Люди, прошедшие СИЗО или тюрьму, отличаются достаточной молчаливостью и скрытностью, потому что первая заповедь сталинского концлагеря — «Не верь» — актуальна в любом обществе и при любом строе. А у Вас он себя ведёт так, будто он не из тюрьмы вышел, а с выпускного школьного вечера…
Ну и по мелочи там… вот, например, откуда Ариадна знает, что Гена с утра не похмелялся, если она к нему домой даже не дошла?
Ну а в целом, если не считать всего этого (хотя это нельзя не считать, потому что без этого «Месть Ариадны» теряет в достоверности почти наполовину), моё мнение насчёт рассказа ближе совпадает с мнением Виктории, особенно её пункту 4
.
Ну вот когда попробуешь дойти, тогда и попробуем вернуться к этому разговору
И тем не менее это не они
.
История о том, что бывает, когда занимаешься гостиничным бизнесом.
Блин, опять тебе ответил. Сейчас отдельно напишу.
Надо просто делать скидку на то время, когда писался роман, и всё будет хорошо восприниматься.
Драйзер, скажу тебе по секрету, ещё более утомителен в этом плане, но читать его интересно — тем не менее.
Тогда вопрос такой:
а где уверенность в том, что придверница находится именно с правильной стороны двери? Почему она сама так в этом уверена?Тоже вариант. Там много выводов можно сделать по итогу
.
Не самая фантастическая история о том, к чему может привести слишком быстрый карьерный рост одного молодого человека
.
Да, угадала
История о том, как похожи по своей глубинной сути актёр и президент.
История-предостережение всем авторам (особенно молодым и талантливым
) о том, что нельзя писать слишком успешные книги.