Пишешь ты хорошо — местами пролетаешь, так захватывает и все ж есть еще в тексте места неоправданно тяжелые. Кстати, о повторах: первое словосочетание Слушай… (брат, Санька, Щурик, Женька) и все производные слышь, послушай и т.п.) Понимаю, это было, но твои герои после убийства их друга повзрослели у них речь должна начать ломаться вот это явственное изменение, сильно:
"— Они меня били, Малый… — едва шевелил губами Бугай. — Сильно били… они под тебя копают, Андрюха…
… Я не крыса, Малый! Я в несознанку ушел… — прошептал вслед Бугай."
Получается в первых главах сленг можно разнообразить а дальше после событий «Передела» у каждого взросление свое должно быть необязательно через потери, боль — сама атмосфера нахождения в группировке будет накладывать печать — давить, а у Щурика я пока ничего такого не вижу и еще подумай над таким сюжетным ходом — выход из дела не для Андрея с ним ясно а кого-то кто станет примером для Андрюхи.
Сначала, Дмитрий, клоны- сцены: в карих глазах дважды по-разному бьют машины лисовских, хорошо, как усиливающий элемент, возможно, но дальше в шестой главе машину таксиста палят и вроде что-то обсуждают у дальнобойщиков — эти сцены с дальнобойщиками и таксистами нужны для подтверждения — Андрей развивается — это хорошо, это очень хорошо, а дальше частные моменты которые сливаются в ту же констатацию машины побиты, уничтожены — металлолом. Кого-то убили, кого-то в больницу. Каждый следующий раз действия по отношению к любому автотранспортному средству будут сливаться в ком. Мне нравится как из этого выходит Донцова в Виоле Таракановой она специально акцентирует и разворачивает грани такого события первая книга содержит пять или шесть событий-клонов вселение разных людей в одну и ту же квартиру по-моему полтораместную. На третьем-четвертом бесило, на пятом я удивился как они влезли, на шестом сначала пробило на жалость, когда все рассосалось и настал хэп — легкий саспиенс. В общем, если дальше будут машины разбивать попробуй гротеск добавить как финальный штрих финального побития, мне кажется будет интересно.
Тут момент какой не количеством драк, убийств, арестов будет измерятся симпатия к книги и героям, а как основной герой преодолел их, что вынес. И главное, если книга о множестве ошибок, то нужны выводы, не просто сильные — искрящие и даже в чем-то новизной.
Хорошо, Анна, после полной редакции «Эпохи», попробую расширить данное описание,: «старое, в неоклассическом стиле здание поражало своей простотой и скрытым великолепием. Внутренний простор помещений дышал свободой: большие окна, высокие потолки — таков русский конструктивизм начала двадцатого века.
Поднявшись на третий этаж по лестнице, постучал в дверь».
Кстати, вы ведь не будете возражать, если укажу вас в благодарностях в предисловии к повести — ваши советы и грамотная вычитка действительно помогли только начинающему автору.
Корректней, корректней, Анна. Часть правок все-таки была внесена.
Он ногу за ногу заложил.
«в неоклассическом стиле здание поражало своей простотой и скрытым великолепием».
вот не надо так писать — оставь свою эрудицию в покое и не заставляй читателя округлять глаза.
Я правда не знаю о чем это замечание, тут ничего особенного — все из школы. Люди у нас образованные. Страна — читающая.
«русский конструктивизм начала двадцатого века». — а я как раз рассчитываю, что кто не знает в поиск забьет и посмотрит. На красоту смотреть надо. О вкусах, конечно, не спорят — не навязываю. Но мне дом культуры Зил весьма нравится. А дом культуры Зуева вообще объект культурного наследия — чего уж о нем спорить.
Мальцев сразу понял, что накануне у нее состоялся разговор с Кругловым.
— лучше дядей.
Когда первый раз читал, такое чувство, что много лишнего в плане сюжетного движения. Сейчас просматриваю ловлю себя на ощущении бесконечности диалогов-клонов. Слушай, Виталик Держись, Федя — это понятно, но между делом, с каждой новой главой это наслаивается, этот ком растет. И у меня вопрос Цель романа — показать любовь на фоне девяностых, вошедшую в двухтысячные? Просто у следователя он несколько раз, следак против их чувств — мог бы безразлично относиться. Разборок много, машины бьются, бомбилы подминаются — в этом драйв но когда дальнобойщики а потом таксисты — это уже немного заставляет задаваться вопросом о чем книга. Я вижу два варианта, но тебе Дмитрий вот в этой или шестой, максимум как мне кажется седьмой главе нужно поставить акцент. Я не знаю как. Но если это про чувства роман про испытание любви, любовь-судьбу должны быть перипетии и бреши преодоление в их отношениях. А все слишком легко и отчужденно. Из главы в главу он, Андрей Мальцев побеждает, да с потерями да с небольшими препятствиями, вроде отправили девушку подальше. Но борьбы за нее не в прошлом, не в двухтысячные я не видел еще пока.
Четвертый, я кстати, пропускал — что не помешало разобрать тексты и оставить мнение. Мне, наверное, надо в порядке компенсации разрешить текстов побольше накидать, а тут перебор практикуется, да и у меня и недобор по объему хронический.
— Глупый, не нужна мне ежедневная сказка. Я хочу засыпать рядом с тобой и просыпаться вместе. Хочу быть твоей навсегда.
— чрезвычайно легкая победа, рано, это был один из главных зацепов в «Владивостокской» части романа.
К удивлению, Валерия встретила его у порога с красными от слез глазами.
на утро то? Дмитрий, ты извини, но выглядит очень слабо, а женская интуиция и где описание того чем он прикрывался от Леры? Так получается вакуум: приехал любимый человек с рассветом и чего ждет?
Фамильярность в обращениях следака
— он один раз обратился.
Андрею нравились розы. Он видел в них что-то особенное, величественное. Ни один другой цветок не завораживал его так, как это делали розы. Большие садовые или те, что он привык покупать в лавках, неважно. Они напоминали ему отца. Папка всегда дарил матери розы.
— эти цветы.
В целом весьма хорошо, особенно с момента стрелки, когда появляется интрига кто стрелял, дальше тоже весьма энергично и проникновенно читается.
недавно бушевавший в нем зверь превращался в мурлычущего котенка,
— легкий самогротеск, умилило.
И Андрей мог только надеяться, что Настя точно так же раз за разом вспоминает мгновения прошедшего дня. Что она так же считает минуты до их следующей встречи. Что она все так же сильно любит его…
— ой нет, надо перефразировать точно улыбка прям расползается.
Андрей не мог не побывать на нем
Андрей заметил усталость в ее глазах. Но она была в эйфории.
— так категорично не бывает. Выражение глаз слегка уставшее, но все равно в ней оставалась эйфория — что-то такое по смыслу. и лучше Настя оставалась, а не она была.
и изо всех сил охрипшим голосом закричала:
— Мальцев, я тебя люблю!
— как это знакомо по фильмам, хоть распиши синонимами.
и обнял подружку.
— Любовь моя, любимая, а теперь — подружка? Все впечатление смазало.
Сначала любовался пламенем, а после того как прогорели поленья, сидел с закрытыми глазами и лишь иногда открывал их, стоило Насте лишь вздрогнуть во сне.
— и это тот автор, что написал подружка как будто два разных автора.
Малый! — затараторил он. Буква «р» окончательно потерялась в его словах, отчего Андрею пришлось усиленнее вслушиваться. — Мы с Татайином стояли у ГУМа, и тут подъехала охйенительная «бэха»[1]. Из окошка высунулся Коля Лисовский и сказал, что наш дгужок, то есть ты, — он ткнул пальцем в Малого,
— лучше Андрей, и, мне кажется, нужно чаще использовать Андрей — так отчетливей восприятие всего текста.
посмотрел на Стаса.
— Знаешь, за что я тебя люблю, Стас? — спросил вдруг он и улыбнулся. — Ты, когда нервничаешь, начинаешь употреблять букву «р» в три раза чаще! Как тебе только удается слова подбирать?!
В зале послышался хохот. Стас
там, где вопрос — можно и Стасик
— Йазбейемся, — он иронично скопировал дефект Стаса и громко приказал. — А теперь все — внимание!.. — а там не двоеточие, перед тире?
С текстом у тебя все пучком — это я на расслабоне. В себя прихожу.
Калей не сказала ни одного едкого словца и ни разу не взглянула на Лиану. Только на выходе, она обернулась и одарила пленницу сочувственным взглядом. Лиана голову ломала,гадая
все фразы достаточно узнаваемы, если не сказать устойчивы, выделенное можно заменить, например, сочувственным — затейливым.
заставило ноккийку испытывать к ней жалость. — много информации, нужно больше вариативности, интриги, чтоб читатель додумывал одни сцены, другие — видел как на ладони, третьи — шли через описания. Понимаешь, ты уже все дала в одной фразе а если описать взгляд, походку, как дрогнула улыбка?
можно еще и так заставило ноккийку так (странно, внезапно и непонятно и т.п.) посмотреть и можно описать далее в ретроспекции восприятия Лианы. Надеюсь правильно написал по смыслу
Пишешь ты хорошо — местами пролетаешь, так захватывает и все ж есть еще в тексте места неоправданно тяжелые. Кстати, о повторах: первое словосочетание Слушай… (брат, Санька, Щурик, Женька) и все производные слышь, послушай и т.п.) Понимаю, это было, но твои герои после убийства их друга повзрослели у них речь должна начать ломаться вот это явственное изменение, сильно:
"— Они меня били, Малый… — едва шевелил губами Бугай. — Сильно били… они под тебя копают, Андрюха…
… Я не крыса, Малый! Я в несознанку ушел… — прошептал вслед Бугай."
Получается в первых главах сленг можно разнообразить а дальше после событий «Передела» у каждого взросление свое должно быть необязательно через потери, боль — сама атмосфера нахождения в группировке будет накладывать печать — давить, а у Щурика я пока ничего такого не вижу и еще подумай над таким сюжетным ходом — выход из дела не для Андрея с ним ясно а кого-то кто станет примером для Андрюхи.
Сначала, Дмитрий, клоны- сцены: в карих глазах дважды по-разному бьют машины лисовских, хорошо, как усиливающий элемент, возможно, но дальше в шестой главе машину таксиста палят и вроде что-то обсуждают у дальнобойщиков — эти сцены с дальнобойщиками и таксистами нужны для подтверждения — Андрей развивается — это хорошо, это очень хорошо, а дальше частные моменты которые сливаются в ту же констатацию машины побиты, уничтожены — металлолом. Кого-то убили, кого-то в больницу. Каждый следующий раз действия по отношению к любому автотранспортному средству будут сливаться в ком. Мне нравится как из этого выходит Донцова в Виоле Таракановой она специально акцентирует и разворачивает грани такого события первая книга содержит пять или шесть событий-клонов вселение разных людей в одну и ту же квартиру по-моему полтораместную. На третьем-четвертом бесило, на пятом я удивился как они влезли, на шестом сначала пробило на жалость, когда все рассосалось и настал хэп — легкий саспиенс. В общем, если дальше будут машины разбивать попробуй гротеск добавить как финальный штрих финального побития, мне кажется будет интересно.
Тут момент какой не количеством драк, убийств, арестов будет измерятся симпатия к книги и героям, а как основной герой преодолел их, что вынес. И главное, если книга о множестве ошибок, то нужны выводы, не просто сильные — искрящие и даже в чем-то новизной.
Хорошо, Анна, после полной редакции «Эпохи», попробую расширить данное описание,: «старое, в неоклассическом стиле здание поражало своей простотой и скрытым великолепием. Внутренний простор помещений дышал свободой: большие окна, высокие потолки — таков русский конструктивизм начала двадцатого века.
Поднявшись на третий этаж по лестнице, постучал в дверь».
Кстати, вы ведь не будете возражать, если укажу вас в благодарностях в предисловии к повести — ваши советы и грамотная вычитка действительно помогли только начинающему автору.
Корректней, корректней, Анна. Часть правок все-таки была внесена.
Он ногу за ногу заложил.
«в неоклассическом стиле здание поражало своей простотой и скрытым великолепием».
Я правда не знаю о чем это замечание, тут ничего особенного — все из школы. Люди у нас образованные. Страна — читающая.«русский конструктивизм начала двадцатого века». — а я как раз рассчитываю, что кто не знает в поиск забьет и посмотрит. На красоту смотреть надо.
О вкусах, конечно, не спорят 
— не навязываю. Но мне дом культуры Зил весьма нравится. А дом культуры Зуева вообще объект культурного наследия — чего уж о нем спорить. 
За остальное спасибо — учтем-исправим.
Это как два разных автора. В принципе, если роман про сильного героя из девяностых, успешного тогда — да. Но, тогда придется много чего переписывать.
Когда первый раз читал, такое чувство, что много лишнего в плане сюжетного движения. Сейчас просматриваю ловлю себя на ощущении бесконечности диалогов-клонов. Слушай, Виталик Держись, Федя — это понятно, но между делом, с каждой новой главой это наслаивается, этот ком растет. И у меня вопрос Цель романа — показать любовь на фоне девяностых, вошедшую в двухтысячные? Просто у следователя он несколько раз, следак против их чувств — мог бы безразлично относиться. Разборок много, машины бьются, бомбилы подминаются — в этом драйв но когда дальнобойщики а потом таксисты — это уже немного заставляет задаваться вопросом о чем книга. Я вижу два варианта, но тебе Дмитрий вот в этой или шестой, максимум как мне кажется седьмой главе нужно поставить акцент. Я не знаю как. Но если это про чувства роман про испытание любви, любовь-судьбу должны быть перипетии и бреши преодоление в их отношениях. А все слишком легко и отчужденно. Из главы в главу он, Андрей Мальцев побеждает, да с потерями да с небольшими препятствиями, вроде отправили девушку подальше. Но борьбы за нее не в прошлом, не в двухтысячные я не видел еще пока.
Четвертый, я кстати, пропускал — что не помешало разобрать тексты и оставить мнение. Мне, наверное, надо в порядке компенсации разрешить текстов побольше накидать, а тут перебор практикуется, да и у меня и недобор по объему хронический.
А пока вот этот только:
writercenter.ru/library/psihologiya/sbornik-miniatyur/epoha-dzhaza/269561.html
и этот:
writercenter.ru/library/fentezi/sbornik-rasskazov/legendy-temnogo-goroda/102102.html
Но если Донна Анна разрешит могу еще рассказик прислать.
Пожалуйста, Дмитрий.
В целом весьма хорошо, особенно с момента стрелки, когда появляется интрига кто стрелял, дальше тоже весьма энергично и проникновенно читается.
Вернусь.
— Йазбейемся, — он иронично скопировал дефект Стаса и громко приказал. — А теперь все — внимание!.. — а там не двоеточие, перед тире?
Вот, я это и хотел сказать. Следующий раунд покажет — успеем ли.
Да, но я пишу в районе 2-4 алок в полгода. Отредактированных. А раньше… Так что же-ла-ю (как Ваенга) 48 готовых алок в этот год.
12 — это мощно! Для меня точно.
Хорошо.
С текстом у тебя все пучком — это я на расслабоне. В себя прихожу.
все фразы достаточно узнаваемы, если не сказать устойчивы, выделенное можно заменить, например, сочувственным — затейливым.заставило ноккийку испытывать к ней жалость. — много информации, нужно больше вариативности, интриги, чтоб читатель додумывал одни сцены, другие — видел как на ладони, третьи — шли через описания. Понимаешь, ты уже все дала в одной фразе а если описать взгляд, походку, как дрогнула улыбка?
можно еще и так заставило ноккийку так (странно, внезапно и непонятно и т.п.) посмотреть и можно описать далее в ретроспекции восприятия Лианы. Надеюсь правильно написал по смыслу