Я обеды-ужины

не варю, но кушаю.

Дама дома для красы,

Чтоб чесала волосы,

Чтоб растила толстый жоп

и писала вумный моб.

Мило мОргала глазами,

восторгаясь чюдюсами.

Чтоб супружник дорогой

мог кормить ее семгой.

Чтобы холил и лелеял,

Счастьем-радостию веял,

Пек поутру мармелады

На алтарь богини Лады.

Пред женушкой мел дорожки,

Целовал родные ножки!

Благодарствую судьбе,

ну а вы, завидьте мне!

С тихим звоном стеклянной пылью

Разлетится сердце больное.

И легко мне парить над былью,

Я стремглав полечу за тобою.

Вместо сердца воздушный шарик.

Вместо памяти рваные строки.

Я сама себе снюсь наверно.

А кольцо я отдам сороке…

Вот так сидишь, никого не трогаешь и вдруг клиент. Я ветеринар, если что. Даже на двери табличка висит «Ветеринарная амбуланция». Но это никому не интересно.

Пришла пани, принесла банку соленых огурцов, потребовала протестировать эти огурцы на яйца паразитов, потому что вчера у нее были гости, а сегодня по ее огурцам (маринованным!) что-то лезет. И даже иногда летает. А потом явно будет в ней (в смысле внутри этой пани) размножаться, потому что она эти огурцы кушает уже третий месяц как.

Я ей безнадежно пыталась объяснить, что если что-то скачет по огурцам (маринованным!), то ему прямая дорога в помойку вместе с огурцами, а ветеринар с этим, уж простите, уважаемая пани, ничего сделать не может. Но пани была упорна и пыталась мне эти огурцы вручить, а также твердила, что вчера купила в пекарне сладкую булочку, посыпанную сахарной крошкой, а сегодня на булочку попала вода и этот сахар вылупился и теперь там ползают личинки червей! Эти нехорошие пекари в пекарне вместо сахара явно посыпают булки сушеными червями.

Я, предчувствуя, что у нее еще где-то та булочка припрятана, выпихнула ее вон, дав ей адрес районной санитарной лабораторки в тихой надежде, что те ее сдадут психиатрам…

Мне нужен рядом кабинет психиатра! Pаботка для него есть.

Крошка резко вздернула неожиданно лошадиной головой, вскочила, но сразу же потеряла равновесие и, судорожно перебирая всеми четырьмя ногами, рухнула на бок, глухо стукнувшись клювом о камни. Удар густой волной сотряс тело, отразился в ребрах и вернулся,   тысячей иголок пронзив голову. Крошка осталась лежать, часто и тяжело вздымая рыжие бока. Крупные жесткие перья, покрывавшие спереди ее грудь и шею, несколько раз встопорщились и опали. «Выкинул! Выбросил!» — билась и кружилась раскаленная мысль во все еще одурманенной голове. Она несколько раз моргнула и закрыла глаза, сканируя себя изнутри. Она — кварг! Нет, кваржа. Глубоко вздохнула и выдохнула, пытаясь успокоить дыхание и колотящееся сердце. Медленно села, вонзаясь в скудную землю раздвоенными копытцами и раздвигая камни. Наконец поймала равновесие, широко расставив передние ноги и бессознательно молотя конским хвостом. Раздраженно огляделась. Бледная трава вокруг торчащих камней, бесконечные холмы, распадающиеся языками осыпей, плотно затянутый облаками горизонт. Раннее промозглое утро. «Пустоши. Проклятые, дурные, дикие пустоши!» Зло наподдала передней ногой, отшвырнув мелкие камешки. Потом встала и с силой подгребла под себя чахлую траву, выпустив боковые когти и пропахав ими глубокие борозды. Растопыренные когти легко прошли сквозь тонкий слой почвы и омерзительно шкрябнули по скальной подложке.