Опыт автора приобретается именно путем тыканья автора носом в его грешки. Если с ним сюси-пусничать, как ныне везде и всюду практикуется (все ж сама вежливость, да?), то ничего толкового, акромя очередного блогствующего юзверя, мы не получим. Даже на этом сайте таких примеров навалом. Так что автора нужно шпынять и трясти, как собачонку. Жалеть его ни в коем случае нельзя. Расплачется и убежит — его проблемы; в пищевой цепи писателей ему места нет; искусство слез не терпит. Не расплачется — отрастит зубы. Станет злобным зазнавшимся графоманом, ненавидящим всех и вся. Таких ныне тоже тьма тьмущая. И лишь в редком случае автор обратит полученный опыт на благо не себе любимому, а своему творчеству; попытается перешагнуть через нарциссическое «творческая личность», «я — писатель!», прочие «я», и подойти к искусству как таковому. Вот тогда это и правда будет автор. И тексты его будут литературой.
А все остальное — это праздная болтовня и наворачивание соплей на пальцы.
Либо же все куда прозаичней. Если вспомнить, что искусство — это, в первую очередь, не альтернатива реальности, а своего рода ее симулятор, просто с иной, отличной от точки зрения предполагаемого зрителя, позиции, то можно понять слова вашего мастера несколько иначе. А именно: что стремление к перегибам нужно единственно для того, чтобы скрыть фальшь. Как ни крути, а выше реальности ничего нет. Идеал добра и зла — это та же реальность, в которой существует стремление к идеалам.
Что? Кто? Где?
Хосподи, и этот бездарь в учителя подался
Монументальное строение. Помню, очень долго любовался им. Прага вообще оставила после себя неизгладимое впечатление в душе.