Расскажите это всем успешным драматургам. Расскажите современному автору Славе Сэ.
И я не говорю о том, чтобы сокращать текст всегда и везде. Но где возможно, требуется использовать нужные слова. Объяснять максимально просто, но не сокращать необходимое.
А ворох лишних деталей заменять «изящной детализацией» — выхватывать точные, определяющие картинку элементы. Когда автор умеет это делать, текст неизбежно уменьшается в объёме, но получает объём совершенно иного свойства. Вместо тупого перечисления предметов наконец проступает сцена.
Поверьте в читателя. Его воображение должно работать на всю катушку. Иначе он не поверит, ведь книга лежит перед ним, ведь книга не живая. Он должен быть книгой.
Но в этом и состоит основная трудность и основная радость писательства — собирать эти детали, нанизывать на ниточку и любоваться, как оживают герои, чувства и обстановка.
Основная трудность писательства заключается в ограничении этих деталей. В оставлении за рамками текста всего, что читатель в состоянии домыслить сам. В том, что хороший стиль подразумевает штриховую детализацию, а если она очень высокая, стиль обязан разносить эту детализацию во времени.
Дать много деталей — ума не надо. Дать нужное количество деталей — вот задача. Ни меньше, ни больше.
В тексте не должно быть ни одного лишнего эпитета. Ни одной лишней детали обстановки. Для описания персонажа в идеальном случае достаточно одного емкого предложения. Движения персонажей — тоже — только важные.
Тремя словами передать два абзаца — вот радость писательства.
Страх — это инстинкт самомохранения. Без него нельзя. Ненависть — избегание чего-то, что может принести вред. Любовь между двумя сознаниями тоже сохранится — это будет теснейший и продуктивный обмен информацией.
Я не понимаю, чего именно Вы хотите, Мария.
Потому что либо речь об эмулируемых функциях — и тогда они не будут оказывать влияния на разумные существа. И всё опять же сведется к традициям, ритуалам, законам и морали. Либо они будут настоящими и тогда в электронном сознании нет никакого смысла.
Потому что единственное, ради чего любой организм пойдет на такой эволюционный шаг — бессмертие. Физическое и ментальное. Оцифрованное сознание в случае наличия копий бессмертно. Механическое тело можно заменить — и здесь бессмертие.
Страх исчезнет.
Любовь, это коктейль веществ! Это гормональная штука. Даже истинная любовь, длящаяся годами, подпитывается нейромедиаторами. Системой поощрения.
Если сознание электронное, то системы поощрения нет.
Электронное сознание не испытывает страха. Но если даже да, то с вероятностью под сто процентов такие проблемы корректируются путем прописывания «храбрость +50» (я утрирую).
Страх, любовь, ненависть, любые сильные эмоции и рефлексы, на них основанные, с оцифровкой сознания будут уничтожены. А само сознание очень быстро приспособится к изменениям базовых установок.
Мария, эмоции — работа нейромедиаторов. У компа их не будет. Даже при моделировании эмоций ограничения, ими накладываемые, исчезнут.
К примеру, если животные жили в темноте и полагались на слух, может вылезти рефлекс
Нет.
Но если боитесь — сделайте историческое моделирование мира и психологии всех обитателей. Это вопрос трех-четырех недель — далеко не копайте, миллиона лет хватит. Периоды до последних десяти тысяч можно брать тысяч по двести, а дальше — короткими отрезками.
ОффтопикДа, на этой картинке почти всё предусмотрено. В частности, из уважения к победителю ресторан не французский, а подают не Cuisses de grenouille.
Юррик, спасибо. Аутистический сюр) Хотя и не сюр вовсе, если верить детям-аутистам-савантам. Хотя они редко идут на контакт, да и объяснять что-либо не расположены. Поэтому пришлось выдумывать.
Фортепьяно может грохотать на пианиссимо в последних аккордах. Я не знаю, как это у них получается, но высококлассные пианисты могут выжать и вот такое.
Потому что рокот убивал фонетику и меньше звучал. Рокот менялся на грохот и обратно раз двадцать. В итоге остался грохотом.
Связь между фрагментами элементарна — мама спрашивает своего сына — саванта-аутиста, про вчерашний день. За те пять минут, которые мальчик не отвечает, его воображение создает всю предшествующую финалу картину. И день превращается в музыку, ибо савант этот не говорит вообще.
Связь между фрагментами элементарна — мама спрашивает своего сына — саванта-аутиста, про вчерашний день. За те пять минут, которые мальчик не отвечает, его воображение создает всю предшествующую финалу картину. И день превращается в музыку, ибо савант этот не говорит вообще.