Какая разница? Главное не возраст героя, а как про него написано. Герою «Вина из одуванчиков» 12 лет, Холмсу в «Собаке Баскервилей» 30 с чем-то, Фродо, кажись, 60 лет было, — но про них про всех интересно читать.
Ну вот новое творение, только что с пылу — с жару. Альтернативная история. Конец девятнадцатого века. Битва Британской и Австро-Венгерской Империй за Луну.
Подскакиваю на постели, даже не говорю дядюшке, что сейчас пять утра, и все нормальные люди спят.
— Ты только посмотри на это…
Вежливо смотрю на пожелтевший свиток, пытаюсь разобрать тайные знаки, не могу.
— Это… это…
— …это я купил утром на рынке… ты только посмотри…
Еле сдерживаюсь, чтобы не спросить – почем. Лучше не спрашивать.
— Мэтти! – дядюшка всплескивает руками, — ну ты бы хоть какое-то уважение оказал свитку!
Оказываю свитку уважение, наливаю ему чай, хочу усадить в кресло у камина, тут же спохватываюсь, что это может быть небезопасно для листка.
Хочу спросить, что на нем написано.
Не спрашиваю, чтобы не вызвать очередную вспышку дядюшкиного гнева, а то знаю я моего дядюшку, он полагает, каждый образованный человек должен уметь читать на всех языках мира…
— Мэтти! Ну, ты бы хоть проявил уважение к гостю!
— Но я же… налил ему чай…
— Чай он налил… хоть бы поинтересовался, что на нем написано!
— Я… я пытаюсь разобрать…
— И?
— Ну… — вру напропалую — записи какого-то купца…
— И что же он пишет?
— Ну… какие товары у него там… шелка… пряности…
— Мэтти! Уж не хочешь ли ты сказать, что понимаешь язык, который никто не может расшифровать?
— Э-э-э…
— Мэтти, Мэтти… даже не вздумай врать своему дядюшке, он видит тебя насквозь…
— А… а что здесь написано?
— Этого никто не знает, друг мой… никто не знает…
Я понимаю, о чем думает дядюшка. О несметных сокровищах, про которые знает этот свиток папируса – и молчит.
Осторожно обращаюсь к листку, не знаю, поймет ли он меня.
— Уважаемый… вы не могли бы показать нам… Ну… то, что вы видели… то, что вы знаете…
— О, со всем моим превеликим удовольствием! – листок берет шляпу и надевает легкий шарфик, — пойдемте… я вам все покажу…
Наскоро одеваюсь, спешим за листком в лабиринты улиц южного города, свиток папируса ведет нас на городской рынок, расхваливает бусы, статуэтки, фигурки сфинксов…
…вечереет.
С наслаждением вытягиваюсь на кровати в гостиничном номере, думаю, пора затопить камин, ночи здесь холодные.
Вспоминаю про папирус.
— Э-э-э… — хочу обратиться к свитку по имени, но не знаю, как его зовут, — можно вас спросить?
— Да, конечно.
— А… а что на вас написано?
— А… а ничего.
— В смысле?
— Во мне нет никакого смысла.
— Но… — хлопаю себя по лбу, — а, так вы же… — хочу назвать его фальшивкой, тут же смущаюсь, думаю, насколько вежливо будет назвать фальшивку фальшивкой, все-таки… — м-м-м-м…
— …ненастоящий…
Вспоминаю торговцев, которые на задних дворах своих лавочек делают папирусы, потом продают их как величайшую древность…
— Молодой человек… как вас… Мэтти…
— Да, верно.
— …Мэтти… можно вас попросить… не говорить дядюшке, что я…
— …что вы, что вы, никто не узнает…
— А то я боюсь, как бы меня не выбросили…
— …можете не сомневаться, этого не случится. Вы займете почетное место в дядюшкиной коллекции… Он проведет еще немало вечеров в попытке разгадать вашу тайну…
Свиток сердечно благодарит меня. Наливаю чай. Хочу предложить свитку место у очага, тут же спохватываюсь, что это небезопасно.
Ой, боюсь, тогда мы совсем не найдем ведущих… Не знаю, конечно… но если Пышкин устал вести даже простой Пендель (не упрек Пышкину, все мы люди, все устаем, у всех своя жизнь), и меня тоже еле-еле хватит вывесить топик пенделя, похвалить/ободрить авторов… То есть ли люди, готовые вести целый обзор? Идея хорошая, но найдутся ли желающие…
Что тут писать, Оруэлл уже всё сказал… извините…
Спасибо!
курочку со стола воруем-с…
… и не только…
Спасибо!
… может, хотел стать чем-то новым, но его восстановили таким же… или хотел обновиться, но передумал…
Да, но пока нарыто мало…
Это само собой… Техника безопасности превыше всего…
Какая разница? Главное не возраст героя, а как про него написано. Герою «Вина из одуванчиков» 12 лет, Холмсу в «Собаке Баскервилей» 30 с чем-то, Фродо, кажись, 60 лет было, — но про них про всех интересно читать.
Но ведь все кончается хорошо…
Это вопрос к организаторам.
Спасибо за отзыв.
Да, музыку надо попричесать в мультике…
Не розу, а прозу!
Это я…
Ну вот новое творение, только что с пылу — с жару. Альтернативная история. Конец девятнадцатого века. Битва Британской и Австро-Венгерской Империй за Луну.
"1vOTNk6Rtcc"
Тогда вот так:
— Мэтти, ты посмотри! Ты только посмотри!
Подскакиваю на постели, даже не говорю дядюшке, что сейчас пять утра, и все нормальные люди спят.
— Ты только посмотри на это…
Вежливо смотрю на пожелтевший свиток, пытаюсь разобрать тайные знаки, не могу.
— Это… это…
— …это я купил утром на рынке… ты только посмотри…
Еле сдерживаюсь, чтобы не спросить – почем. Лучше не спрашивать.
— Мэтти! – дядюшка всплескивает руками, — ну ты бы хоть какое-то уважение оказал свитку!
Оказываю свитку уважение, наливаю ему чай, хочу усадить в кресло у камина, тут же спохватываюсь, что это может быть небезопасно для листка.
Хочу спросить, что на нем написано.
Не спрашиваю, чтобы не вызвать очередную вспышку дядюшкиного гнева, а то знаю я моего дядюшку, он полагает, каждый образованный человек должен уметь читать на всех языках мира…
— Мэтти! Ну, ты бы хоть проявил уважение к гостю!
— Но я же… налил ему чай…
— Чай он налил… хоть бы поинтересовался, что на нем написано!
— Я… я пытаюсь разобрать…
— И?
— Ну… — вру напропалую — записи какого-то купца…
— И что же он пишет?
— Ну… какие товары у него там… шелка… пряности…
— Мэтти! Уж не хочешь ли ты сказать, что понимаешь язык, который никто не может расшифровать?
— Э-э-э…
— Мэтти, Мэтти… даже не вздумай врать своему дядюшке, он видит тебя насквозь…
— А… а что здесь написано?
— Этого никто не знает, друг мой… никто не знает…
Я понимаю, о чем думает дядюшка. О несметных сокровищах, про которые знает этот свиток папируса – и молчит.
Осторожно обращаюсь к листку, не знаю, поймет ли он меня.
— Уважаемый… вы не могли бы показать нам… Ну… то, что вы видели… то, что вы знаете…
— О, со всем моим превеликим удовольствием! – листок берет шляпу и надевает легкий шарфик, — пойдемте… я вам все покажу…
Наскоро одеваюсь, спешим за листком в лабиринты улиц южного города, свиток папируса ведет нас на городской рынок, расхваливает бусы, статуэтки, фигурки сфинксов…
…вечереет.
С наслаждением вытягиваюсь на кровати в гостиничном номере, думаю, пора затопить камин, ночи здесь холодные.
Вспоминаю про папирус.
— Э-э-э… — хочу обратиться к свитку по имени, но не знаю, как его зовут, — можно вас спросить?
— Да, конечно.
— А… а что на вас написано?
— А… а ничего.
— В смысле?
— Во мне нет никакого смысла.
— Но… — хлопаю себя по лбу, — а, так вы же… — хочу назвать его фальшивкой, тут же смущаюсь, думаю, насколько вежливо будет назвать фальшивку фальшивкой, все-таки… — м-м-м-м…
— …ненастоящий…
Вспоминаю торговцев, которые на задних дворах своих лавочек делают папирусы, потом продают их как величайшую древность…
— Молодой человек… как вас… Мэтти…
— Да, верно.
— …Мэтти… можно вас попросить… не говорить дядюшке, что я…
— …что вы, что вы, никто не узнает…
— А то я боюсь, как бы меня не выбросили…
— …можете не сомневаться, этого не случится. Вы займете почетное место в дядюшкиной коллекции… Он проведет еще немало вечеров в попытке разгадать вашу тайну…
Свиток сердечно благодарит меня. Наливаю чай. Хочу предложить свитку место у очага, тут же спохватываюсь, что это небезопасно.
А герой потом попадет в прошлое, где разворачиваются интересующие его события? А потом окажется, что убийца — он сам?
Ну чё это, 50\50… и чего делать будем…
Ой, боюсь, тогда мы совсем не найдем ведущих… Не знаю, конечно… но если Пышкин устал вести даже простой Пендель (не упрек Пышкину, все мы люди, все устаем, у всех своя жизнь), и меня тоже еле-еле хватит вывесить топик пенделя, похвалить/ободрить авторов… То есть ли люди, готовые вести целый обзор? Идея хорошая, но найдутся ли желающие…
Чего состоялся, давайте тоже стихи! И прозу!