Перечитала… мрачно, но здорово.

Спасибо.

жаль нет отдельной читательской симпатии для внеконкурса.

У стихотворцев больше нет слов.

Они таперича рыдают…

Так им и надо, а то рассказчиков измочалили всех.

Так то ты написала?

Вот первого мне и хватило, чтобы не смотреть дальше.

Я помню было столько ожиданий, когда пёрлись в кинотеатр.

И дело не в том, что экранизация отличается от книги, а дело именно в мироощущении.

Книга читалась по малолетству, когда любая книженция проглатывалась вне зависимости от содержания.

После фильма была попытка перечитать.

Остановилась на том, что это не моё.

Страшно.

Авторы будут в восхищении)))

А я фильм не смогла посмотреть...

Слишком мрачно.

Нам девочкам такие стихи читать низзя.

А не читать не возможно.

Должна же я была объясниться))

Не спать пойду.

Глядишь к утру отпустит.

Но несущественное тоже имеет право на существование, м?

Правильно))) Имеет.

Очень редко, но всё же жалею, что не имею писать красивые литературные отзывы.

Это как раз тот самый случай.

А проползти скромненько мимо не получается, потому что «жжётся».

И ведь ничто беды не предвещало.

С вечера отец стоял у окна, выглядывал наружу в щёлочку между косяком и занавеской. Когда Мира ложилась спать, она видела его фигуру с лунным бликом на лбу. Проснувшись среди ночи, пришла в кухню попить воды, — отец был на посту.

Он постарел за последние недели. Сгорбился, волосы побелели, кожа обтянула скулы, а под глазами залегли серые тени

История действительно оказалась об оборотне.

Белобрысый, загорелый, в тонких «учительских» очках. Рукава его были засучены, а ворот мундира вольготно распахнут. На плече висел на ремне автомат. Фашист пах табаком и потом.

Что увидел он в тусклом свете, приникавшем через грязное стекло? Испуганную девушку, почти девочку в длинном шерстяном платье и черноволосого, черноглазого мальчика лет пяти в коротких штанах и замызганной курточке, с рассаженными до крови коленками.

 

Солдат открыл рот…

 

Мира закусила губу. Ёсик под её руками задрожал и… описался. Зажурчало, в чулане запахло мочой.

 

Солдат растерянно сморгнул и закрыл рот.

 

Раз, два, три, — отчаянно стучало в ушах у Миры сердце. Чужак передёрнул плечами и захлопнул дверь чулана. Хрум-хрум-хрум, — прошёлся по комнате и вышел наружу. Через несколько секунд снизу из окна раздался его недовольный голос:

 

— Твоему Йохану надо меньше пить. Я никого не заметил, кроме дохлой старухи. Что им тут делать?

Звере, который оказывается порой человечнее людей, несколько веков играющих в идею гуманизма.

— Так вот, он свинячий идеалист, — Курт сплюнул. — Почему, думаешь, он не привлёк к акции местный контингент?

 

— Ну? — заинтересовался Вилли.

 

— Они, сказал, превращают грязную, но важную работу в развлечение, — процитировал Курт. — Так вот и выразился.

Эмма Марковна и встряхивает головой; её волосы забраны в хвост, на носу очки с толстыми стёклами, поэтому она похожа на сушёного ерша; её так и зовут ученики — Ёрш Вяленый.

И одновременно напоминает об ужасе, в котором, как муха в янтаре, остается человек на всю жизнь.

Все слышали его бархатный голос за кадром, но мало кто из поклонников видел Иосифа Абовича в лицо. Он не выходит на сцену, не фотографируется и не снимается. Первый же опыт закончился конфузом, и он не желает его повторять.

Мне очень жаль, что я так сильно ошиблась в начале.

Если бы я знала, что это про войну — да ещё так достоверно, не стала бы читать. ( я бы хотела чтобы было криво-косо и не цепляло совсем!)

А потом я уже не могла оторваться. Потому что рассказ затягивает, как дурной сон, и ты делаешь то, что делать не хочешь.

И, к сожалению, забыть его будет сложно.

Ну знаю, сколько ещё дней меня будет мучить этот рассказ — надеюсь, что недолго.

Одно, знаю точно — они должны быть, такие рассказы.

И такие фашисты…