Вань, а Вань, ты это… ты меня пугаешь. Отловить — зафиксировать — любить — *на всякий случай побежала прятаться*
А в женских метаниях разбираться не стоит, женщин надо просто любить
Душевных)) Твоих или девушек?
Ага, Ванька уже мне и не отвечает, совсем свой стол сгрыз в нервном угаре
Ну, развлекайся, я тоже было хотела, но… лень
Комм в архиве, хватит флудить)
В проявлениях осени или лета?
где это «тут»?
Чьи уши на тебя натянуть?
Правильно бухтит. А новое задание кто давать будет, если ей некогда?
В смысле, она не пользователь МП?
Вот вам, кто это?
Однажды, закинув удочку в тихую и светлую Яузу, что вытекала из
дремучих лесов Лосинова острова, увидели они на другом берегу мальчика,
сидевшего, подперев подбородок. Одет он был чудно — в белых чулках и в
зеленом не русском кафтанчике с красными отворотами и ясными пуговицами.
Невдалеке, на пригорке, из-за липовых кущ поднимались гребнистые кровли
Преображенского дворца. Когда-то он весь был виден, отражался в реке
нарядный и пестрый, — теперь зарос листвой, приходил в запустение.
У ворот и по лугу бегали женщины, крича кого-то, — должно быть, искали
мальчика. Но он, сердито сидя за лопухами, и ухом не вел. Алексашка плюнул
на червя и крикнул через реку:
— Эй, нашу рыбу пугать… Смотри, портки снимем, переплывем, — мы
тебя…
Мальчик только шмыгнул. Алексашка опять:
— Ты кто, чей? Мальчик…
— А вот велю тебе голову отрубить, — проговорил мальчик глуховатым
голосом, — тогда узнаешь…
Логин или эл. почта:
Пароль:
Запомнить меня
Вань, а Вань, ты это… ты меня пугаешь. Отловить — зафиксировать — любить — *на всякий случай побежала прятаться*
А в женских метаниях разбираться не стоит, женщин надо просто любить
Душевных)) Твоих или девушек?
Ага, Ванька уже мне и не отвечает, совсем свой стол сгрыз в нервном угаре
Ну, развлекайся, я тоже было хотела, но… лень
Комм в архиве, хватит флудить)
В проявлениях осени или лета?
где это «тут»?
Чьи уши на тебя натянуть?
Правильно бухтит. А новое задание кто давать будет, если ей некогда?
В смысле, она не пользователь МП?
Вот вам, кто это?
Однажды, закинув удочку в тихую и светлую Яузу, что вытекала из
дремучих лесов Лосинова острова, увидели они на другом берегу мальчика,
сидевшего, подперев подбородок. Одет он был чудно — в белых чулках и в
зеленом не русском кафтанчике с красными отворотами и ясными пуговицами.
Невдалеке, на пригорке, из-за липовых кущ поднимались гребнистые кровли
Преображенского дворца. Когда-то он весь был виден, отражался в реке
нарядный и пестрый, — теперь зарос листвой, приходил в запустение.
У ворот и по лугу бегали женщины, крича кого-то, — должно быть, искали
мальчика. Но он, сердито сидя за лопухами, и ухом не вел. Алексашка плюнул
на червя и крикнул через реку:
— Эй, нашу рыбу пугать… Смотри, портки снимем, переплывем, — мы
тебя…
Мальчик только шмыгнул. Алексашка опять:
— Ты кто, чей? Мальчик…
— А вот велю тебе голову отрубить, — проговорил мальчик глуховатым
голосом, — тогда узнаешь…