у вас же стоит герою сказать:«А...», как тут же выстраивается целый алфавит и именно в тот самом, веками известном, порядке...

весь вопрос в том, что для вас изюм

для Вас изюма, увы, не будет)) Никто молниями кидаться не станет и телепортироваться тоже) Так и останется бытовуха со всеми отягчающими)

в следующем году))

ушел рыдать в подушку. Никого не заставишь…

Вы лучше нас почитайте хотя, вы пробовали и плюнули невкусный я

я скоро вообще ничего понимать уже не буду

я тут это, сцену пишу. Там мама. Появилась мысля шальная. А если маму не описывать совсем? Ну, то есть внешне. В разговорах, он, как все дети, будет относиться к ней любя, с уважением, готовый за нее горы свернуть. Но внешность… Такой прием может сыграть для того, чтобы каждый читатель как бы представил свою маму?

не хочу кардинально. и не буду. вас женщин все равно не поймешь. Анна в первый раз сказала, что идея понравилась очень. Изменил несущественную деталь. Теперь оба варианта не нравятся. И вообще это философия, а она у всех разная.

он отличается от моего только шилом

дык он же и сравнивает след

Кино вспомнилось – «Я объявляю вам войну», – так там Ерёменко (актёр – кого играл, имя не помню) ни один раз макнули, чтобы он решил город очистить. Включаю Станиславского – НЕ ВЕРЮ. Дай ему недельку побродить по городу и узреть изменения. А то прям галопом несёшь героя.

ниче не понял какой вариант ближе к истине?)

неее. Верхний листок — это жизнь. Он не знает, к чему идет. Нижний — судьба. На ней показано, что все равно к Насте придет. Поэтому твой вариант не катит. Короче, я замучился уже с этими листками судьбами. Ну их.

 получается, прошлый вариант лучше был?

Он поднялся, прокряхтев от боли, пробрался к своим личным вещам, взял карандаш и два чистых листа бумаги, после чего снова уселся за дощатый, отполированный многолетней грязью стол. Подложив аккуратно один листок под другой, Лукич нарисовал две жирные точки на разных краях того, что оказался сверху, и, двигаясь от первой точки, стал выводить замысловатую линию. Он давил на карандаш с такой силой, что густо исколотая татуировками рука начала дрожать.

– Глянь-ка сюда, Андрюха, – заговорил он хриплым прокуренным голосом. – Эта точка – ты, а линия, которая от нее тянется, – судьба твоя. Вторая точка – то, к чему ты по жизни идешь.

Он замолчал на секунду и пристально вгляделся в глаза Андрея, покорно слушавшего третейского судью.

– Я думаю, это твоя Настя, – продолжил старик. – Каждый раз, натыкаясь на какое-либо препятствие, ты пытался изменить судьбу, поворачивая по дороге жизни, и вновь устремлялся к своей цели, – он стал отклоняться то влево, то вправо, оставляя за карандашом отчетливый графитный след. – Тебе всегда казалось, что ты сам выбираешь ее. Что ты можешь изменить ее…

Вдруг, не доведя линию до второй точки, Лукич остановился и вытащил из-под рисунка второй листок бумаги, на котором остался идентичный выдавленный след.

– Но ты даже и не догадывался, – он продвинул листок ближе к Андрею, – что твой путь был предначертан! Каждый раз, когда ты сворачивал с него, твой поворот был предопределен судьбой…

Он положил карандаш и раскурил самокрутку, специально выдерживая паузу, чтобы Андрей смог осознать смысл его слов. Выдув терпкий дым из легких, старик добавил:

– И если судьба решила, что вы будете вместе, она сведет вас, как бы ты ни пытался ее изменить, куда бы ты ни поворачивал…

Ни какой мести. Да и это глупо, ну убили они таких же братков, как и сами, а что помешает другим прийти? Весь посыл неверный.

то есть, ты считаешь, что нужно больше переживаний Мальцева по поводу правильности его действий? Тогда он перестанет казаться «плохим» героем?

он знает… и где то даже думает об этом. не помню где)