На площади перед Шестым корпусом уже не было никакой беготни, утихли звуки пил и молотков. Суматоху сменили порядок и дисциплина. В воздухе виднелись десятки флагов, нервно развевающихся на ветру, предзнаменующем надвигающуюся грозу. Под ними, на выстроенных полукругом трехметровых баррикадах блестели бронзовою бронею семь сотен шаблючников природопользователей с двуручными полутораметровыми саблями и восемь сотен арбалетчиков в серых кольчугах и шлемах с забралом. Этого едва хватало на одну шеренгу. Ближе к Шестому корпусу были расположены четырнадцать больших баллист — то, без чего грядущая битва была бы заведомо проиграна. Рядом с ними стояли ящики с особыми боеприпасами; копошились технари-инженеры в темно-коричневых, пропитанных специальной смесью, плащах, заканчивая последние настройки опасных орудий. Все это вдобавок к торчащим из-под баррикад осиновым кольям и перекопанной земле изменило площадь перед Шестым корпусом до неузнаваемости.

Неизменным, казалось, оставался только Королевский лес: гигантские стометровые, почти тысячелетние секвойи, обвитые снизу плющом, возвышались над Заочными вратами, провожая садящееся солнце, что едва касалось их верхушек. На фоне надвигающихся с севера тяжелых свинцовых туч освещенные деревья выглядели как-то неестественно, завораживающе.

Но красоту сегодняшнего вечера некому было оценить: возле Шестого все думали лишь о предстоящей битве. Особенно не до пейзажей было Тарасу Гарбэнко. Возложенная на него ответственность и обязанности просто не позволяли отвлекаться на такие пустяки. Он все же смотрел на Королевский лес, но далеко не в поисках услады для глаз, а высматривая признаки приближения заочников.

Гарбэнко, как уже стало для него обычным, стоял на одной из баррикад на подступах к зданию, которые были окончательно достроены и укреплены едва ли не час назад. Черная хламида с родовым гербом на плече теперь красовалась на тяжелом ламеллярном доспехе длиной до колен с разрезами по бокам ниже пояса, а лысина скрылась под металлическим шлемом-каской с открытым лицом. Из шлема торчали два бивня вепря. Справа от Гарбэнка стоял его оруженосец в легком темно-коричневом кожаном доспехе, держащий боевые вилы, а позади — возвышался Шестой корпус с сотнями бойниц для лучников природопользователей.

— Господин Гарбэнко, — к Тарасу подбежал главный инженер — низкорослый плотный мужчина в таком же, как и у всех технарей-инженеров на поле боя, плаще и черной кожаной шапке с лямками, застегнутыми под подбородком, — я знаю, вы поручили это господину Воронину, но он, видимо, не до конца понимает то, что я хочу предложить.

— И что же? — опустив формальности и понимая, что технарь просто так не отцепится, воевода решил по-быстрому его выслушать.

— Видите ли, господин Воронин говорит, что огонь из баллист можно вести на дистанцию не более четырехсот метров и еще говорит, что это ваш приказ. Я подумал, здесь какая-то ошибка, — виновато произнес инженер.

— Вы услышали приказ и решили подумать? Много вас там на севере таких мыслителей? — во все зубы улыбнулся Тарас. Дополненная двумя бивнями улыбка выглядела жутковато.

— Нет-нет, речь идет, конечно же, не о фланговых орудиях, — продолжал свое технарь, — я имею в виду только те баллисты, что расположены прямо напротив Заочных ворот, разумеется.

— Мой приказ остается в силе: стрелять не ближе, чем на полсотни шагов от Ворот, то есть не дальше, чем на дистанцию в четыреста метров. Взрывающиеся снаряды, может, и не повредят арку, но могут нанести ущерб деревьям.

— И что? — недоумевая, спросил технарь.

Дерзость это была или тупость, но Тарасу такая к себе форма обращения ничуть не понравилась. Впрочем, для того, чтобы вывести Гарбэнка из себя, технарю нужно было еще очень постараться.

— Лес, — Гарбэнко ткнул пальцем в сторону Заочных ворот, — между прочим, священный.

— Господин Гарбэнко, нет же повода для беспокойства: если вы переживаете, что заочники вскарабкаются по деревьям и перелезут через Заочные Врата, то смею вам напомнить, что и сама стена и арка покатые, и так уж в свое время постарались тогдашние строители, что конструкция исключительно гладкая и залезть на нее не является возможным.

— Я что, прости? Переживаю? — Тарас хотел было вспылить, но сделал небольшую паузу, стараясь сохранить так устойчиво нарушаемое технарем спокойствие, и все же попытался объяснить подчиненному свой приказ. А то технарь, чего доброго, еще ослушается. — В лесу, как бы, духи какие-то, они, вроде, Первокурсаку мешают, — Гарбэнко пожал плечами, — но дело даже не в этом: если случайно завалить проход, заочники просто развернутся на север или запад — туда, где есть жизнь и где ее легко отнять. Понимаешь? — Тарас по-дружески положил руку на плечо технаря и посмотрел ему в глаза самым добрым взглядом, какой у него только получился.

— Тут же дело какое, — продолжил какой-то свой отдельный параллельный диалог инженер, — фитили придется резать покороче, чтобы снаряды вовремя взрывались. Потом переделать не выйдет, — пожал плечами технарь.

— Киндрат… — устало выдохнул Гарбэнко.

— Что? — непонимающе уставился на воеводу инженер.

— Фитиляй отсюда. — Тарас распрямил лежащую на плече Киндрата руку, помогая технарю понять определение фитиляния. Тот попятился, потом закивал, развернулся и направился к ближайшей баллисте.

Воооооот

Хотя по сути я его всю эту переписанную часть и пыталась раскрыть побольше.

уже собрал восемь рецензий на текст

он довольно ухмыльнулся и пробасил себе под нос на мотив моряцкой песенки: — Ветер попутный — что верность красотки распутной...

Принесли поднос с мясом и ещё горячей пшеничной лепешкой, которая обжигала пальцы.

Главное — расположить человека к себе и всего делов.

— Звать-то как? — спросил Мейкдон.

— Дже… Дженел, — споткнувшись, ответил «юнга».

В этот момент Эрика позвали. Но перед тем как уйти, он схватил её за руку повыше локтя и спросил, глядя в глаза:

— Так как, говоришь, тебя зовут? Джей… как?

П.С. Джейсон, если чо, воды боится до усрачки.

Алекс мне всегда нравился) По умолчанию. Я потому и не написал об этом в отзыве. И вообще, я заметил, что мало высказываюсь насчет тех или иных вещей в твоем тексте, которые меня устраивают. Вот именно устраивают. Вот когда текст хорош. А когда меня что-то восхищает, что-то режет глаза, удивляет или смешит, я об этом пишу. Когда же все просто хорошо – и сказать нечего. Спасибо, разве что)

Кстати, следующая глава как раз из этой оперы. Если б я не был ранее знаком с сюжетом, меня бы очень зацепило появление «юнги». А так… Отзыв получится такой себе. Впрочем, это ни в коем случае не означает, что глава мне не понравилась (это так, на будущее). Короче, там и отпишусь, собственно)

В верхнем правом углу над форточкой лениво висела на ошметках паутины большая паучиха.

тетя Ники Светлина пропала без вести, уйдя в телепорт до Сианских лесов благодати

в лесах благодати пропала ее мать

решившем уничтожить магию на корню, а малышку, как наследницу мощного дара, было решено

Прошло уже восемнадцать лет, война не кончалась, ее мать так и не нашли, но ходила легенда

Прошло уже восемнадцать лет, война не кончалась, ее мать так и не нашли, но ходила легенда, что ей принадлежали камни управления стихиями, бесследно пропавшие вместе с их хозяйкой.

Она ненавидела Совет Крона сильнее пауков. Она была годовалой малышкой

все больше появлялось искателей артефактов в поисках камней

Нике нельзя было возвращаться в Сиану — мир лесов, гор и рек из опаски

ее тут же уничтожат грамары. Единственным утешением ей служила тетя, которая вырастила ее, и, как могла, учила ее

Все упиралось в Сиане в одаренность.

С каждым поколением передаваемая родителями сила возрастала.

У ведьм это было особенно строго.

ведь тогда придется начинать сначала

Проходящий обряд посвящения окунался с головой, и озеро потоком воды поднимало его, окрашивая свои воды

П.С. Предложение построено по схеме «казнить нельзя помиловать», отчего у вас невольно получился головастый ходячий обряд. С привычкой окунаться. Ох уж эти головастые обряды…

Проходящий обряд посвящения окунался с головой, и озеро потоком воды поднимало его, окрашивая свои воды в цвет стихии, к которой относились способности. Чем насыщенней цвет, тем сильнее и разнообразней дар обращенного. После обряда посвященный становился полноценным членом общества и занимал «свою нишу» в жизни Сианы. Самые сильные попадали в Совет Крона. Они обязывались охранять мир и порядок Сианы и защищать народ и всех существ. Ирма была единственной, кому были подвластны сразу три стихии: огня, воды и воздуха.

До исчезновения она была кандидатом сменить Плоспиака, этого 150летнего

Ника была в Сиане на посвящении. Единственный раз, когда ей на сутки разрешили вернуться домой.

Она помнила, как нырнула в Дарра. Задержала дыхание и ждала, но ничего не произошло. Даже ряби не поднялось.

струйки воды стекают по ней вниз

Редкий случай отсутствия способностей.

Три года после тех событий они мирно жили с тетей в домике, ни разу не подняв тему тех событий

П.С. Что написано: Три года после тех событий они мирно жили с тетей в домике, ни разу не подняв тему тех событий.

Что есть на самом деле: я… мне настолько наплевать на читателей, что я не вычитывала даже первую главу. Которая размером даже не в половину авторского листа. Ибо лень. Но не лень натайпать треть ляма печатных знаков.

Эх, если б оно было хоть чуточку оригинальным… Сначала текст показался мне забавным, но под конец главы стало даже как-то грустно. И совсем не от того, что написано. А от того, как. Я думал посмотреть первые пару глав, но в текст не завезли знаки препинания. Что превращает забавный разбор в озлобленное офигивания. Последнее не принесет ни толку, ни смеха. Так что на этом прощаюсь.

А то все его обожают в этой части, вот интересно, как сейчас пошло)

не жуешь травинки на природе, да?

Следующая от Эрика, правда, но там еще и Джейна первый раз появляется, может это сгладит))

У меня прекрасное настроение!

Дай, думаю, зайду, почитаю Женю. Но пока то, пока се, пошастал чуток по Мастерской и… уже успел угарнуть с одной эпичной фразы. Но там такое… Мне вот зашло, а адекватным людям, может, и не приглянется.

Энивэй. Это я так, предупреждаю. А то вдруг настроение скажется на отзыве, так что ты, короче, знай, виноваты чужие запятые)))

Вынул изо рта травинку и снова издевательски склонился, точно как тогда перед королём.

Прости)) Ничего особо против не имею, просто меня понесло)

Хотя… мне кажется, всплывала эта травинка (и не раз) и в прошлой версии романа. Наверное, сегодня я просто противник травинок) Или это мне так кажется опять-таки из-за клишейности самой травинки.

Сложен ладно, не очень высок, но явно ловок и быстр на реакцию, хотя на первый взгляд обманчиво-ленив.

Мейк задумчиво проговорил:

— А он уверен в себе, я смотрю.

— Даже слишком.

— Если провалит испытание, будем искать кого-то ещё?

— Не провалит, — качнул головой Алекс.

Даже отсюда можно было разглядеть ухмылку матроса. Раскачиваясь от порывов ветра и под собственным весом, Эрик никак не мог дотянуться до какой-нибудь опоры второй рукой. Натужно заскрипели шкивы. Снизу заревели на разные голоса:

— Держись же! Эй! Держись!

— Мать его, убьётся!

«Мать его, УБЕЙСЯ!»)))))

У меня все

Неимоверным усилием Эрик подтянулся, прошёл на руках по рею и достал ногами до тугого как струна грот-штага. А потом подобрался ещё выше, схватился руками и по наклонному тросу соскользнул до фок-мачты.

Байзен, покрасневший от возмущения, начал что-то выговаривать, не стесняясь разбавлять речь грязной руганью. Матросы орали один другого громче. А Эрик, как ни в чем не бывало, спокойно замер на мачте, чуть ли не наслаждаясь всеобщим вниманием.

Но даже при хорошей скорости времени не так много.

Штурман Джи Син

Вставка про серьгу классная, кстати.

надо либо идти напрямик через рифы, либо в обход по большой дуге, что займёт гораздо больше времени. Лишняя пара дней, не меньше.

— Я рад, друзья, вашему прекрасному настроению, — Алекс отставил посуду в сторону и встал, чтобы пройтись по каюте. — Но лучше скажи-ка мне, Мейк, как там дела у нашего боцмана? Справляется, на твой взгляд?

— В целом, кажись, неплохо. Наёмники с Редвальдом во главе спокойны. А Байзен даже сплотил вокруг себя компанию почитателей, хоть и спуску не даёт никому. Хотя, конечно, не со всеми гладко

Похоже, реплика капитана изначально была вроде «как там у нас дела, Мейк?», но сузилась до более конкретного вопроса. А вот ответ за ней не поспел. Либо Мейк уже нормально принял)

(дурачусь)Марсовый, новый который, как умелец отличный, но что-то его не все любят, слыхал, говорят, убейся.