Глава 1. Несколько слов о бытие моём

Как бы пролог, или моя попытка объяснить, из-за

всё и началось

С чего обычно начинается вражда?

Очень хороший вопрос. Замечательный, я бы сказала. По-моему она должна начинаться с неправильных слов, поступков, жестов…

С чего началась моя вражда с Данилой Воронцовым?

Ответа я на это не знаю, если честно. Всё случилось как-то само собой.

Знаете, бывает любовь с первого взгляда. Бац, встретились, взглянули друг на друга — и влюбились. А бывает наоборот, как, к примеру, у нас. Ненависть. Жгучая и лютая с первого… Нет, не взгляда. А столкновения в коридоре.

Он пытался, как можно быстрее смыться с пар, я же наоборот спешила на них. Кто-то из нас двоих (мы так до сих пор и не сошлись во мнениях, кто это был) слишком резко вписался в поворот. Итог: мой кофе на белой рубашке парня, у меня же синяк на колене и порванные колготки. Не смертельно, но неприятные впечатления остались. Тем более, колготки были новыми.

И после этого, как говорится, пошло-поехало. Пререкания, подколы, клички, попытки утереть друг другу нос на паре и так далее. Не удивлюсь, если однокурсники уже делают ставки, кто кого доконает к концу обучения.

Дурдом Ромашка, одним словом.

Что ж, кратко ситуацию я описала.

Теперь можно приступить и к самой истории.

Несколько слов о бытие моём

Дождь пошел внезапно и застал меня как раз тогда, когда я вышла из автобуса. Солнечное и теплое утро в один момент испортилось. Зонтик я, естественно, не взяла с собой и потому жалась под козырьком вместе с остальными ранними пташками.

Глянула на часы и не сдержала тяжелого вздоха. Пара начнется через десять минут, а ливень никак не хотел заканчиваться. Эдуарду Григорьевичу вряд ли понравится моё опоздание.

Что ж, была не была!

Подняв над головой сумку, я выбежала под холодные капли и помчалась к университету. День явно не задался. Мало того, что я вымокла буквально за секунду, так еще опаздывала на семинар по журналистике. А это в нашей группе чревато насмешками целую пару и публичным унижением, где Эдуард Григорьевич в свойственной ему язвительной манере будет допытываться, почему же я «соизволила опоздать на столь важный предмет». Мне кажется, ему подобное доставляет немалое удовольствие. Иначе не вижу причины, почему история мировой журналистики стоит у нас в половину девятого утра.

Когда я почти дошла до здания университета, рядом со мной поравнялся серебристый «Порше». Уже зная, кого увижу за рулем, я притормозила, приосанилась (настолько, насколько это возможно, держа над головой сумку с учебниками) и пошла вперед свободной походкой от бедра. Ну, как пошла… Попыталась, точнее.

— Опаздываешь, Лисина? — хмыкнул парень за рулем. — Вряд ли Эдуард этому обрадуется.

— Ты за меня, Воронцов, не волнуйся, — отозвалась я. — Тебе бы самому поторопиться не помешало бы. Эдуард вчера как раз вспоминал о тебе.

— Да ну? — сделал удивленное лицо парень. — И что говорил?

— Интересовался, какие «важные» дела по утрам не пускают тебя на пары. Так, что я бы посоветовала тебе уже начать придумывать оправдание. Желательно, более-менее правдоподобное, если твоя фантазия, конечно, на такое способна.

На это Данила ничего мне не ответил. Серебристый автомобиль покатился дальше, очень «удачно» угодив в лужу и чуть не окатив меня грязной водой. В ответ я показала вслед Воронцову весьма красноречивый жест рукой. На этом наш утренний обмен любезностями закончился.

На пару Эдуарда Григорьевича я все-таки успела. Как и Воронцов. Он сидел на последнем ряду, перешептываясь о чем-то со своим приятелем. Точно таким же раздолбаем. Я же заняла привычное место на первом ряду и достала из сумки учебник вместе с тетрадью. Моя привычка приходить на пары вовремя, а также тот факт, что я всегда сижу на первых местах, послужил достаточной причиной для того, чтобы Воронцов прозвал меня «Зубрилой». Мило, не правда ли? И это только первый семестр учебы…

Чтобы там не думали Воронцов и компания (собственно, их мнение мало кого интересует), мне нравится учеба. Сколько себя помню, я всегда хотела стать журналистом. Так, что ничего удивительного, когда мой выбор пал на факультет массовых коммуникаций в местном университете. Сперва мои родители были против: у них были масштабные планы на моё будущее, но потом нам всем стало не до того. Совсем не до того...

Громкий смех раздался за моей спиной. На «камчатке» вовсю веселились Воронцов и компания. Судя по всему, первый хвастался своими победами на любовном фронте. Угу, наслышаны. Кого же поимел наш Казанова сегодня в клубе? Кого же снял на папочкины деньги? Просто скандалы, интриги и расследования местного разлива.

— Вижу, что на последнем ряду нашли занятие куда более интересное, чем моя лекция? — строго поинтересовался Эдуард Григорьевич.

Он поправил очки и смерил шумевших недовольным взглядом. Пристыженные ребята промолчали в ответ.

— Ну, так что? Воронцов, я давно тебя не видел на лекциях. Вероятно, нашлись более важные дела, нежели учеба.

Данила прокашлялся и поднялся со своего места.

— Не сказал бы.

Не сочтите меня последней стервой, но я с удовольствием наблюдала за начавшимся спектаклем. Всегда приятно взглянуть, как с кого-то самоуверенного собьют спесь.

— О чем же таком ты рассказывал своим друзьям? Поделись. Мы все сгораем от любопытства.

Воронцов ответил с вызовом.

— Я рассказывал о небольшом соцопросе, который я устроил вчера в клубе.

— Надо же, — качнул головой Эдуард Григорьевич, улыбаясь. — Ты меня заинтриговал. И в чем же заключалась суть твоего опроса?

— Мне стало интересно, как часто обычная девушка, возможно даже студентка отличница, — он бросил быстрый взгляд на меня, — готова отдаться первому встречному парню, у которого много денег? И сколько нужно на нее потратить, чтобы она уж точно легла с тобой в постель? Варианты ответа разные, но итог всегда один и тот же, — и он самодовольно улыбнулся.

Я отвернулась, предпочитая разглядывать страницы учебника. В который раз убеждаюсь, что этот избалованный кретин бывает до отвращения мерзким.

Я ожидала, что преподаватель его отчитает, но Эдуард Григорьевич отнесся довольно неожиданно к словам Воронцова.

— Вот и славно. Раз уж ты выбрал тему и провел социальный опрос, — он с особой интонацией выделил последние слова, — то ожидаю развернутый проект, который ты мне сдашь в пятницу. И я напоминаю, что дедлайн в три часа. После трех я работы принимать не буду.

Он вернулся к прерванной лекции. На «камчатке» же воцарилась тишина. Остаток пары прошел спокойно и гладко, что не могло не радовать.

Сюрприз ожидал меня после, когда преподаватель подозвал меня к себе. Я приблизилась к его столу, с которого Эдуард Григорьевич собирал вещи в кожаный портфель.

— Алена, я бы хотел поговорить с тобой, — произнес он, и за короткую паузу я уже успела перебрать в уме тысячу и одну причину этого разговора. — Это по поводу той работы, которую ты мне отправила.

— Да, — кивнула я и сразу же поинтересовалась, стараясь, чтобы мой голос не дрожал от волнения. — Всё очень плохо?

— Ну почему сразу плохо? — он мягко и успокаивающе мне улыбнулся. — Наоборот. Очень даже неплохо для начинающего журналистка. Ты ведь до этого не печаталась в журналах, так?

— Печаталась. В подростковой газете. Несколько коротких заметок. Но я бы не назвала это серьезной работой.

— Понятно, — качнул он головой. — Недочеты есть. Но, в целом, мне понравилось. Особенно, идея. Идею ты выбрала замечательную. Молодец. Полагаю, что тебе нужно больше практики. Набить руку, так сказать. Я знаю, что газета нашего университета ищет журналиста, и я думаю о том, чтобы предложить им тебя.

Я изумленно уставилась на него.

— Меня? Но они же не берут первокурсников. Только тех, кто учиться на третьем…

— Я знаю, — он прервал меня. — Но, если я порекомендую редактору тебя, думаю, они возьмут. Главный вопрос, хочешь ли ты этого? Редактор там довольно требовательный.

Хочу ли я этого?

Да что за вопрос?!

Я едва не запрыгала на месте от щенячьего восторга.

— Конечно, хочу. Спасибо большое. Я постараюсь не подвести вас.

— Тогда договорились, — произнес он. — Принеси мне свои ранние публикации, чтобы я смог отдать их коллеге. Думаю, он согласиться взять тебя.

— Хорошо. Я всё принесу. Спасибо еще раз.

На такой радостной и светлой ноте мы распрощались. Эдуард Григорьевич направился на кафедру, я же поспешила на историю.

Что ж, подумалось мне тогда, хоть день и начался паршиво, закончиться он обещал просто отлично. Хах, отчасти я оказалась права. Вот только я знать не знала, что вечер припасет для меня свои сюрпризы.

Приятные, спросите вы?

А уж это как сказать.