2

Аполлон с Прометеем сидели на скале и вели довольно бурную дискуссию.

— Да пойми ты, — увещевал сын Зевса, — я ж тоже провидец, и ты — провидец, так теперь вроде как конкурент…

Титан иронично посмотрел на сына Латоны сверху вниз.

— Так и провидь себе на здоровье, кто ж запрещает?

Аполлон заплакал:

— Так ведь в Дельфы теперь ходоков мало, — проныл он, — все к тебе на Крит подались.

Ну, тут не поспоришь: на Крите и дышать легко, и Афродита под боком, а что у ее законного Гефеста рога еще немножечко удлинились, так то титана совершенно не волновала — сам дурак был, нашел, на ком жениться.

Дискуссия так бы и продолжалась, если бы внизу не показался на дороге мальчишка лет двенадцати, одетый по-росски (росичи именовали таких отроками). Симпатичный, светловолосый, он кого-то неуловимо напомнил обоим, так что олимпиец с титаном сразу же прекратили спор. Напрасно в любопытстве обвиняют одних только женщин, мужчины порой куда как любопытнее.

— Эй, парень, — окликнул его Прометей, — куда путь держишь?

Мальчишка поправил котомку за плечами и сумрачно ответи:

— Куда путь держу, про то сам знаю.

— Ишь ты, — невольно восхитился Аполлон, — а как же к нам забрел?

Парень, видимо, понял, что от мужиков не отделаться, а потому стянул котомку и уселся.

— Бабка моя, Макошь, велела сюда идти да родного батюшку сыскать, — нехотя объяснил он. — Сказывала, что по-эллински болтал, что пьяный был сверх меры да в одной сандалии.

Недавние спорщики переглянулись, Аполлон ухитрился не заржать, но его данное обстоятельство обрадовало: Гермесу он еще коров не простил, а потому жаждал поквитаться. Прометей издеваться не стал:

— Знаем мы батюшку твоего. А самого-то как звать, молодец?

— Чурило, — шмыгнул носом парнишка, — я ж от чурки заморской народился…

Эллины снова переглянулись: странный подход. Прометей продолжил расспрашивать:

— Сюда-то как попал?

— Так у нас давно путь проложен, — отозвался Чурило, — из варяг в греки. Меня купцы с собой и захватили, чтоб с матушкой не связываться…

— Матушкой? — переспросил Аполлон.

— Недолей.

Ну теперь понятно, только Гермес с пьяных глаз на нее и позарился — чудища в Тартаре и то симпатичнее.

Аполлон внутренне торжествовал: пусть и не получилось с ходу разобраться с конкурентом, зато хоть братцу-заразе отомстит. Нет, папка не против их связей (чего стоит один только Гермафродит и ряд его собственных отпрысков), но с иноземкой тут другое дело, могут быть дипломатические осложнения, а за контакты именно Гермес и отвечает. Покрутится он теперь аки уж на сковородке!

Но Аполлон все-таки малость просчитался.

Зевс почему-то воспринял как должное появление Чурилы, а вот Гера заерзала как на иголках. Всему виной было то, что мойры уже напели царю в оба уха, что мамашино наследие парня можно двояко использовать — врагам он неудачу принесет, зато друзьям хорошо поможет тем, что врагам неудачу принесет. Тучегонитель был все-таки достаточно умен, чтобы понять, как это можно использовать.

А вот Гермес отреагировал в точности так, как и предсказывал самому себе вещий сын Латоны: он сначала стал весь белый, потом пятнами пошел, а уже после немного сконфуженно рассмеялся:

— Великий отец мой, где же доказательства, что это мой сын?

— А действительно, где? — сдвинув брови, посмотрел Зевс на парня.

Чурило тотчас вынул что-то из своей котомки, показав всем собравшимся:

— Перышко это из той сандалии — батюшка матушке на память дал.

Гермес незаметно сглотнул: аукнулась все-таки та давняя шалость.

Но затем его осенило.

— Так я ж тогда тебя торговым премудростям обучу, — заулыбался он, — и пойдешь ты домой уже как купец удачливый.

— Не, не пойду, — парень убрал перышко, — мамка велела тут остаться.

Олимпийцы едва не попадали в обморок, вовремя поняв, чем это им всем грозит.

Но это уже совсем другая история.