... в Арктике

— Р-р-р-р, — прорычал монстр.

— А-а-а-а, — закричал я и бросился бежать.

Бежать было тяжело. Сильный ветер бил в лицо, снег залеплял глаза, ноги по полено проваливались в сугроб. К счастью, огненно-рыжее мохнатое чудище испытывало те же проблемы. По всей видимости, состряпал я по-быстрому первую попавшуюся теорию, оно жило здесь еще в те далекие времена, когда в Арктике было жарко и цвели сады. А с изменением климата и наступлением холодов впало в спячку. И дрыхло себе сладким сном до тех пор, пока я не наткнулся на его берлогу и не разбудил его. Случайно, разумеется. Это потом, уже сидя в безопасности за чашечкой чая я корил себя за то, что не обратил внимание на очевидные нестыковки в моем предположении, но сейчас, признаться, мне было не до того. Я судорожно соображал, что мне делать.

Я слишком далеко ушел от наших. Ближе всего ко мне сейчас находилась русская станция, но бежать туда совершенно не хотелось. При воспоминании о них перед глазами возник образ этой мерзкой бабенки, Кати. Она приехала с мужем, радистом, всего пару месяцев назад и успела настроить против себя почти всех ребят, и это несмотря на страшный дефицит особ женского пола. Она принадлежала к тому типу женщин, которые все умеют и все знают, и в ее присутствии я чувствовал себя полным ничтожеством. Да, я молчаливый, бородатый мужик, много курю и пью. «Я — дикий мужчина, яйца, табак, перегар и щетина», как поется в одной русской песне. Я такой, и нахожу в этом своеобразное удовольствие. А она всегда найдет способ показать, что мой образ жизни в корне неверный. Тьфу!

Конечно, если выбирать между встречей с Катей и близким знакомством с клыками монстра, то я бы предпочел первое. Но были и другие причины моих сомнений. За время службы мы сдружились с русскими коллегами, не хотелось подвергать их опасности. К тому же, если я приведу к ним опасного монстра, не известно, как они отреагируют. Может случится и политический конфликт.

В любом случае, все мои размышления очень быстро потеряли всякий смысл, потому что силы стали покидать меня. Все медленнее я передвигал ноги, с каждым шагом падая в снег, поднимаясь и падая опять. Ветер усиливался, из-за стены снега ничего не было видно, и я уже не знал, куда бегу. Монстр приближался. Все свои патроны я выпустил в него еще там, в пещере, но это действо только разозлило зверя, не причинив ему никакого вреда. Пули отскакивали от его шкуры, словно она была бронированная.

Я оглянулся. Было заметно, что чудовище тоже устало.

«Упадет без сил или все же сначала съест меня?»

Скорее всего, второе. Как бы ни было оно слабо после длительной спячки, все же животные инстинкты возьмут свое, и он ни за что не упустит свою добычу.

Сил двигаться больше не было. Я упал в снег и приготовился умереть. Я знал, что всего через несколько мгновений монстр настигнет меня и вонзиться в мою шею огромными клыками. Я просто лежал, уткнувшись лицом в снег и ждал. Передо мной не проносились с бешеной скоростью картинки моих не слишком богатых на события тридцати пяти лет жизни. Особо и вспоминать нечего. Сколько себя помню, мечтал стать полярником. После учебы в школе, а затем в университете, я обитал лишь за полярным кругом. Супруга меня сперва поддерживала, но после рождения дочери энтузиазм ее закончился. Она уехала в Оклахому к родителям, а я отправился в Арктику, куда стремился попасть всю свою жизнь. И попал. Вот уже шесть лет безвылазно сижу тут.

Невероятным усилием воли я заставил себя пошевелиться и достать рацию. Я кричал, в надежде предупредить остальных ребят о грозящей им опасности, о монстре, о том, где я примерно нахожусь. Но понимал, что в такую метель связи нет, и меня никто не слышит.

Все о чем я мог сейчас думать, это о быстрой и, по возможности, безболезненной смерти. Скорей бы уж. Что там этот монстр копается? Я почувствовал, как надо мной нависла огромная туша, даже сквозь завывания ветра услышал прерывистое дыхание зверя. Я не хочу умирать! Последнее, что я запомнил перед тем, как потерять сознание, как зверь навалился на меня всем своим весом.

Очнулся я от запаха кофе. Мне было тепло, я лежал на чем-то мягком, рядом тихо играла музыка.

«Я уже в раю?» — подумалось мне. Я открыл глаза и увидел женское лицо. – «Нет. Похоже, что в аду».

— Наконец-то ты очнулся! – бодро возвестила Катя. – Ну, Том, ты нас всех напугал, — тут же начала трещать она. — Не приходил в себя несколько часов. Мы твоих предупредили, передали по радио, чтобы они не переживали за тебя. Крис поднял тревогу, на дворе такая метель разыгралась, а ты еще утром ушел куда-то и все не возвращался.

— Где монстр? – я приложил массу усилий, чтобы задать вопрос нормальным голосом, но вышел лишь хриплый лай.

— Монстр? – непонимающе переспросила Катя.

— Да, монстр. Огромный лохматый рыжий зверь с во-от такими клыками.

— А, Шарик! – осенило Катю. — Так это он тебя и спас. Нашел тебя и укрыл от метели. А когда ветер утих, притащил к нам, сюда. Вот уж я испугалась, думала, что ты умер. Конечно, Шарик, немного неуклюжий, он порвал тебе куртку зубами, но это ничего. Главное, что ты остался жив.

— Какой еще к черту Шарик! – взревел я. – На меня напало настоящее чудовище, и сейчас, возможно, оно уничтожает всех моих коллег на станции!

— Нет, нет, нет, успокойся, — мягко, но твердо заявила Катя. – Никакое Шарик не чудовище. И он очень миролюбивый.

— Поподробнее, пожалуйста.

Катя вздохнула и сделалась очень серьезной.

— Мы старались его никому не показывать, — начала она. – Это было нелегко, ведь он получился таким ярким. Это экспериментальный образец. Недавно нам сообщили, что биологи вроде бы вывели белый экземпляр, но пока еще не ясно, выживет ли он.

— Ближе к делу. Что это за зверь? – спросил я, хотя уже начинал смутно догадываться, в чем дело.

— Я сама толком не знаю, это ты у ребят расспроси поподробнее. Его вывели искусственно в лаборатории и прислали к нам пару месяцев назад для наблюдений. А вообще-то, это он только на вид такой страшный, а на самом деле очень милый и ласковый зверек. Безумно любит играть в догонялки.

Я откинулся на подушки и беззвучно засмеялся.