Итак, закончили мы повествование на том, как я распрощался со своими новыми приятелями. И сразу, пока не разверзлись уста беспощадной критики, спешу сделать заявление.
Не надо полагать, что за всё время пребывания на юге Испании я только и делал, что шатался по кабакам и балясничал. Не только. Более того — по меркам остальных отдыхающих я вёл чуть ли не затворническую жизнь. Но дело в том, что в дневное время в сорокаградусную жару все либо сидят дома, либо получают солнечные ожоги возле бассейнов с синюшной водой. И пообщаться, мягко говоря, не с кем. Сиеста-сс. Утром все на море, к вечеру культпоход по магазинам. И только около десяти вечера, в соответствующих местах, люди приходят в сознание и начинают подавать признаки жизни. Ближе к полуночи уже начинается воскрешение фениксов. Вот потому-то мои похождения и затрагивают почти исключительно тёмное время суток. Ещё раз — итак...
Отдохнув с дороги и охладившись стаканом свежевыжратого сока, я присел у барной стойки и принялся проводить "разведку перед боем". Танцующих было не в пример меньше сидящих, стоящих и находящихся в прочих стационарных положениях — я не сразу понял причину, потому что музыка была хороша, травить бормотухой в Испании не принято, а места было больше, чем в большинстве московских клубов в ночь на понедельник. Ночное кафе имело также и просторную веранду, с баром и прочими архитектурными излишествами, где сидели сплошь мужчины всех оттенков среднего и ниже среднего возраста, в своём пуританстве ограничивающиеся лишь выпивкой и просмотром футбольных трансляций. Позднее я узнал причину такого вялого интереса к активному отдыху внутри — европейцы и американцы ходят в такие места как к себе на кухню, ровно с таким же настроем и выражением лица. Разница только в том, что там ему наливают и больше пространства для броуновского движения между столиками в поисках знакомых. Мало того — ночью можно увидеть множество британских (испанцы ещё не докатились до этой ступени прогресса) мамаш с грудными чадами и колясками, распивающих этанолосодержащее под какое-нибудь пошленькое представление. Меня всегда коробило от эдакого нового веяния, чересчур уж я старомоден, а потому я первым делом удостоверился в отсутствии в этом месте таких одухотворённых личностей. Ну не могу я пить, танцевать и повесничать, когда на меня удивлённо таращится британёнок двухгодовалого, годовалого, а то и вовсе нулевого возраста. И даже появляются хулиганские желания вроде сделать музыку потише, или распахнуть окно и напустить свежего воздуха.
Но мне повезло. За исключением пары-тройки испанцев и французов, остальные пассажиры этого ковчега являлись бездетными англосаксами и норвежцами(судя по татуировкам и флагам на футболках), причем последние заключали в себе будто две нации — мужчин и женщин.
Норвежцы медитировали над столиками, достигнув, видимо, полной нирваны — сидели как приклеенные на местах и выдавали одну-две философские реплики в десять минут, не выказывая ни малейшего любопытства к окружающему действу. Мирское этих аскетов не интересовало. Я будто попал в музей восковых фигур, примостившись в их части зала. Разгулявшаяся англичанка пыталась было ухарски выхватить сидящего за столиком у танцпола норга — честное слово, лучше бы попробовала пригласить на танец статую Петра Великого вместе с конём. Норвежки же, видимо, под шумок забрали мужскую порцию энергии себе, ибо носились из клуба в клуб с видом заправских амазонок, периодически совершая набеги на танцпол и барную стойку, оставляя за собой руины, разбитые сердца и скорбные останки осмелившихся на них покуситься.
Понаблюдав за всем этим несколько минут и допив свой сок, я с головой ушёл в танцы, дабы чуток расслабиться и освоиться. Я твёрдо знаю это правило — если приходишь в незнакомое увеселительное заведение, где опять-таки никого не знаешь, иди на танцпол. После пары-тройки энергичных танцев будешь чувствовать, что родился в стенах этого гостеприимного заведения, а с посетителями уже будешь на короткой ноге, будто ходил с ними в одни ясли. Ну и не мешало ликвидировать шумевшие в голове остатки ирландского виски. Если выпил лишнего — иди на танцпол и после тебе будет… В общем, в любом случае иди на танцпол — чтобы не утомлять пояснениями. Хуже не будет точно.
Буквально через пару минут меня вплясали в хоровод разошедшиеся английские барышни. Мы довольно весело проводили время, но человек слаб, а потому мне понадобилась передышка. Одна из этих барышень пошла по моим стопам в направлении свободного столика. Мы познакомились. Забавно получается, если честно. Несколько человек, минут двадцать или более, откидывают друг перед другом умопомрачительнейшие коленца, строят друг другу подобающие моменту физиономии, обнимают во время особо проникновенных мелодий — а потом она смущенно прячет глазки, неуверенно трогает тебя за плечо и называет своё имя. Есть что-то милое в этих британцах, честное слово… Вот только, вошедши в раж, не запомнил её имени. Так вот, она поведала мне — за ней одно время ухаживал какой-то миллионер. Зачем ей было мне открывать такие сокровенные тайны — для меня сперва было загадкой. Позднее я услыхал такое из уст нескольких леди подряд, высказанное как бы между делом. Как я понял, на Британских Островах существует какой-то на редкость неудачливый миллионер, который почём зря волочится за каждой леди. Но британские леди, по всему видать, не выносят миллионеров на дух или им запрещает принимать его ухаживания какой-то таинственный культ, либо этот пресловутый миллионер насчитывает в родословном древе не один десяток скунсов и койотов… Во всяком случае, всякая встреченная мной британка почитала за священный долг поведать мне, чуть не слово в слово, об отвергнутых притязаниях этого бедного коллекционера денежных знаков.
Однако на тот момент я еще не успел проанализировать услышанный материал и выделить из него описанную выше квинтэссенцию, а потому я просто ответил моей знакомой, что очень за неё рад. Такое наплевательское отношение к её личной жизни вызвало неминуемую досаду, отразившуюся на её довольно симпатичном лице. Я мог побожиться, что за джентльмена я в её глазах явно не проканал. Ну не знаю я — что полагается отвечать в таких случаях. Однако я попытался исправить промах. Заявив, что сочувствую этому бедняге, который сейчас не иначе как пропивает последнюю яхту. Она приняла это за чистую монету и заметно повеселела, что ей было очень к лицу. Мы ещё побеседовали немного, уже на более актуальные темы, я узнал несколько столь же значительных фактов её биографии — вроде занятого ей первого места на конкурсе красавиц в её колледже(кто бы сомневался), после чего опять присоединились к коллективу. Вообще дочери Альбиона до определённого возраста выглядят очень даже неплохо, несмотря на все свои старания выглядеть хуже — я про манеру одеваться и злоупотребление алкоголем и вредной пищей, что немного компенсируется занятиями спортом и танцами. И вот, во время этого круговорота англичанок в природе я ощутил некий дискомфорт. Кто-то на танцполе просто прожигал глазами мою мрачновато-насмешливую физиономию. Источник я обнаружил без труда — через четыре англичанки от меня стояла высокая, с меня ростом, скандинавская барышня, с лица — просто Великая Праматерь всех скандинавских народов. Я не выдержал её взгляда и смутился. Я и сам от себя такого не ожидал. Она же не удовлетворилась результатами зрительной дуэли, приняв мою реакцию как призыв к действию. С подлинно королевской величавостью отстранив всех со своего пути и приблизившись, она сообщила что зовут её Сванхильда. После чего спросила — танцую ли я. Превозмогая всепроникающий взгляд Сванхильды, я взял себя в руки и назвался. Относительно танцев я заметил, что вообще-то да, часто испытываю острую танцевальную недостаточность нынче вечером, но сейчас я в некоем смятении и потерял ритм и мелодию, отчего мои телодвижения должны напоминать танец вандала на римских развалинах — она отреагировала взрывом смеха и выказала желание продолжить знакомство. Свана, как она рекомендовала сокращать её имя, прошла сквозь ряды танцующих как нож сквозь масло, заказала медленный танец у диджея и точно так же вернулась. Далее она призналась, что тоже смущена, чем немало меня озадачила. Мне не хватало фантазии представить, как бы она вела себя, находясь в более раскрепощенном состоянии — да у меня и не было времени представить, ибо я неведомым образом очутился в кружащейся парной ячейке с нашей новой знакомой. Первый наш танец более напоминал борцовский поединок, потому как мы долго не могли утвердиться во мнении, кто же ведёт и вообще — кто кого танцует, однако ко второму природные инстинкты взяли своё и Свана наконец прекратила самоуправство.
Почив на лаврах и возжелав передохнуть, а заодно и подышать свежим никотином, вышел я на улицу. Она присоединилась ко мне, мотивировав тем, что поговорить толком в таком шуме невозможно. Там я услышал о себе много нового. Сванхильда поведала мне вкратце ряд причин, отчего эмансипированные скандинавские женщины избегают затяжных знакомств в таких заведениях. Среди этих причин была и неприязнь к вульгарным приставаниям со стороны одних, непроницаемая индифферентность других, приторная лживость третьих. А так как я ни в одну из этих встречающихся повсеместно причин не попадал, она потребовала в качестве подарка остаток ночи провести с ней здесь. После чего мы вернулись и продолжили. Но это только присказка — сказка впереди.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.