Бегство от Калибана. Рецепты для погружения в творческое неистовство

Бегство от Калибана.

Рецепты для погружения в творческое неистовство.

Думаю, многим знакомо это мерзкое до дрожи состояние творческого ступора. Страх перед чистым листом или же неспособность закончить произведение, в которое безуспешно погрузился надолго и, видимо, с концами.

Можно ли с этим бороться или просто покорно ждать, что вдохновение вернется как загулявшая легкомысленная подружка? По крайней мере, необходимо испробовать разные варианты исправления ситуации. Со своей стороны попытаюсь предложить несколько довольно экстравагантных способов изменить точку сборки и взглянуть на собственное творчество под иным углом.

Ухо на завтрак.

Рецепт первый: голодный художник.

Сразу вопрос ребром, чтоб не рассусоливать: насколько голодным должен быть художник? Стоит ли доводить себя до состояния Велимира Хлебникова, умершего от истощения под забором в богом забытой деревне, или Ван Гога, готового менять картины на еду (в этих случаях «голодный» — не фигура речи, не образ, а реальная нищета, грозящая физической смертью), чтобы выйти на запредельный уровень пронзительной искренности и чистоты?

Проблема же сытости (успешности, удовлетворенности, самодовольства) в том, что она расслабляет, умиротворяет, укладывает на диван в сладкую дрему. Для творчества на пределе сил уже не хватает мотивации. А ведь именно там, где-то на краю твоих возможностей и появляется наилучший обзор на бездну — хаос свежих идей, неожиданных задумок, новых оригинальных вариантов.

При всём этом для серьезного, вдумчивого творчества нужно много времени, желательно — всё время, что у тебя есть. Но когда зарабатывать на жизнь? Когда денег нет совсем, думаешь уже только о том, где раздобыть еды и как оплачивать счета. А реально погрязший в нищенской рутине художник неработоспособен на сколько-нибудь продолжительном отрезке времени, невзирая на все инсайты на грани голодного обморока.

Просто существуют определенные стереотипы: «безумный ученый», «утонченный эстет», «юный мечтательный поэт-романтик». И таким же клише является «настоящий художник должен быть голодным». Бессребреник, маниакально погруженный в творчество и оторванный от реального мира на грани аутизма. Но все люди разные, а творческие — в особенности. И выводить единый рецепт для всех, видимо, не имеет смысла.

Резюме:

В качестве практики мастеров хатха-йоги лечебное голодание имеет право на жизнь. Как стимуляция творчества — весьма сомнительный метод, не лишенный, правда, некоторого романтического ареола, своеобразного хардкорного очарования.

Неприятная очевидность.

Рецепт второй: свободное творчество.

Капитан Очевидность не устает задавать вопросы в моей голове: «Творчество должно быть свободным? Творчество и подразумевает полную свободу, не так ли?»

И здесь мы ступаем на очень тонкий лед. Так как почти любой автор, вынужденный заниматься поденщиной и заказухой, настолько ненавидит любого, кто посмеет осудить его жалкую и достойную сожаления роль, что способен уничтожать всё вокруг, в том числе и самого себя (как единственного настоящего виновного в своем когнитивном диссонансе).

Я действительно не хочу никого обидеть, но, говоря начисто: если ты по принуждению или по графику вымучиваешь из себя необходимый объем материала, можно ли это назвать творчеством? Или скорее это — сдача анализов?

Если в данный момент у тебя нет ничего на душе, то — что ты можешь подарить миру?

Оно потому и называется свободным, что ты ничем не ограничен. Ни временем, ни рамками жанра, ни заведомо усвоенным, въевшимся в поры кожи и ставшим частью твоей природы стилем. От этого всего необходимо отказаться (хотя бы на время), чтобы почувствовать настоящую свободу при создании чего-то действительно нового.

Свобода в творчестве подразумевает постоянный поиск свежих идей и готовность идти на эксперименты, каким бы странным, необычным, даже безумным не казалось на первый взгляд то, что рождается буйством ничем не ограниченной фантазии.

Настоящее искусство — оно всегда на стыках жанров, в лакунах восприятия, как вода находит все расселины, трещины и заполняет пустоты, образованные при трении и стачивании литосферных плит человеческого снобизма, ханжества, зашоренного высокомерием ума и взаимного непонимания.

Резюме:

В состоянии ступора нужно просто отпустить свой зажатый в тисках паники разум на свободу, забыть обо всем, что ты думал о себе и о рамках своего творчества, и просто позволить времени течь, вещам происходить, а фантазии — созидать.

Расстрельная статья.

Рецепт третий: дэдлайн.

Метод, противоположный второму по сути, но не отрицающий его, а предоставляющий дополнительные опции (в ситуации творческого ступора все варианты хороши, каждый становится новым шансом на избавление — своеобразное бегство от Калибана).

Всё делать в последний момент — русская народная традиция и, не побоюсь этого отвратительного термина, — духовная скрепа. Зачастую только в шагу от бездны человек способен взять себя в руки и сделать то, что он должен.

Угроза неизбежного расстрела в случае пропуска срока — наилучшая мотивация из всех возможных. Хочешь — не хочешь, а доделывать придется. Только вот в современном прогрессивном свободном мире нет больше расстрела, кроме само-. И слава богу, знаете ли. Хватит, настрелялись.

Теперь о грустном. Основная проблема горящих сроков заключается в том, что ты не можешь отвлечься от тикающего над ухом таймера и работать вдумчиво и уравновешенно. Определенный результат, конечно, будет. Но нужен ли он — такой?

Многие славные герои полегли на этом околдованном пути. (Надо было внимательнее смотреть на указатели дорожных камней: «налево пойдешь — себя потеряешь…») Последние романы Пелевина тому подтверждение. Дэдлайн плюс проблема сытости из первого рецепта. Когда тебе гарантированы тиражи по 150 000 на каждый том, плюс кабальный контракт, обязывающий выпускать по книге в год — есть ли смысл напрягаться и пытаться создавать шедевры? А потом поклонники негодуют, что каждый новый роман хуже предыдущего. Но мы же всё равно будем их читать. И платить. Поэтому запредельного уровня «Чапаева и Пустоты» уже не дождемся, видимо, никогда.

Резюме:

Когда результат нужен кровь из носу — сжатые сроки, палач на заднем плане, с жутким скрежетом натачивающий широкий топор, сильно способствуют обретению концентрации внимания и выдаче на-гора кипы дымящейся исписанной бумаги. Но вот чем она будет исписана — вопрос совсем не праздный.

Мудрость как предчувствие.

Рецепт четвертый: острый ум.

Наилучший помощник в любом деле. Прозорливый советник, надежный руководитель. К сожалению, далеко не каждый понимает это хотя бы отчасти.

Заметьте, я предлагаю не просто воспользоваться своим умом (эта опция по умолчанию должна быть включена), но результативно поумнеть. Задача не такая простая, как может показаться на первый взгляд неискушенному… гм… уму. Правда, существуют весьма способствующие разрешению такой перельмановой задачи глубокие практики. Как то. Посвятить изрядное количество времени аналитической литературе и серьезному кинематографу. Глубоко обдумать свое место в мире. Подвергнуть лобные доли интенсивной электрической стимуляции. (Насчет последнего способа до конца не уверен — не удалось проверить на себе.) После чего взглянуть на свое творчество более острым, проникновенным взглядом.

Но и здесь нас подстерегают неожиданные ловушки.

Почему практически каждый умный образованный человек в какой-нибудь сфере своих представлений обладает набором таких невероятно наивных, ужасно глупых суеверий либо суждений, что только диву даешься? То есть во всем остальном он — дока, разбирается, понимает, может объяснить и даже научить. Но есть какая-то ахиллесова пята, слабое место, брешь в мировоззрении (чаще связанная с областью политики или религии), где он погряз в мракобесии и ханжестве, но продолжает цепляться за этот свой изъян как за родного сына, не в силах даже усомниться в собственных заблуждениях.

А мы-то привыкли доверять авторитетам во всем, считать их специалистами, способными дать совет по любой проблеме, особенно если они высказываются уверенно и поэтому на первый поверхностный взгляд — обоснованно.

К чему я клоню. Уму вообще не стоит доверять безоглядно, а своему — в особенности. Он легко попадает в ловушки субъективности, эмоционального восприятия, усвоенных с детства традиций и предрассудков, после чего шарит на ощупь в этом мрачном лабиринте, утыкаясь в стены как слепой щенок.

Резюме:

Возможно, острый ум, с точностью микроскопа направленный в нужную сторону, может помочь понять причины наступления кризиса (что само по себе полезно, а в некоторых особо запущенных случаях — необходимо). Но непосредственно стимулировать творческие процессы, частично лежащие за границей рационального, он, к величайшему сожалению, не способен.

На тропе энтропии.

Рецепт пятый: изменение мотивации.

Вопрос мотивации в творчестве не такой праздный, как представляется случайному скучающему зрителю. Казалось бы, захотел написать книгу — садись и пиши. Что уж проще, но всегда ли мы понимаем, чего хотим на самом деле? Зачастую, свои подсознательные мотивы мы либо не знаем совсем, либо с непростительной легкомысленностью (а в редких случаях внутреннего лицемерия с особым тщанием) скрываем от себя сами.

Но всё же попробуем разобраться в неочевидном и замаскированном.

Пока главным твоим мотивом является доказать что-либо другим — у тебя ничего серьезного не получится. Так как тобой движет иерархический инстинкт — желание оказаться выше других, там, где раздают почести и награды. Проблема деятельности под руководством инстинктов в том, что они ведут тебя по кратчайшему пути — по прямой, а это верный путь к успеху только в спринтерском беге. В более сложных системах типа творчества или межличностных отношений — инстинктивные действия самые глупые, предсказуемые, эгоистичные, обрекающие на провал.

Ещё опаснее — руководствоваться мотивом корысти, наживы. Для настоящего творчества низменные интенции — это смертный приговор. Хотя мыслишка всегда скачет: тиражи, экранизации. К слову сказать, это — первичная мотивация для большинства создателей разнородного контента, которая, к сожалению, для многих остается основной.

А поиск внутри себя более высокой мотивации — задача не из легких. Например, создать литературное произведение, не для того чтобы доказать всему миру: «я могу, способен!», «оцените меня!» А чтобы, собственно, его создать. По возможности, приблизив к высоким стандартам искусства, насколько это в твоих силах.

Желание непосредственного созидания в противовес неизбежному разрушению с течением времени (с самой его сутью) и внешней и внутренней Вселенной.

Осознание неизбежности собственной смерти и ужасающий факт, что она может произойти в любой момент — прекрасная мотивация: успеть оставить после себя след, пока не поздно. (Пересекается с умозрительным саморасстрелом из рецепта № 3.) Очень жуткая мысль — умереть, не закончив важное для себя произведение, которое в итоге никто никогда не увидит, — не позволяет пустить всё на самотёк.

Резюме:

Сопротивление энтропии, попытка построить сад-дзэн посреди бушующего хаоса — для этого необходима определенная отвага и решимость стоять до конца. Искусство, возможно, единственное, что способно противоборствовать разрушению вещей на достаточно длительном отрезке времени, сопоставимом с существованием всей цивилизации.

Грохот гнева.

Рецепт шестой: ненависть.

Если предыдущие методы не оказывают ожидаемого воздействия, можно попробовать кое-что и вовсе причудливое, инфантильно-экстремальное. Надсадный крик души, праведный гнев, вопль отчаянья.

Принять свободную позу (ноги на ширине плеч, руки перед собой ладонями к лицу, скрюченные пальцы в 10 см от кончика носа) и начать ор по следующей тематике:

Вариант первый (для прозы).

«Писательская деятельность — самая неблагодарная, бессмысленная и бестолковая из всего, что придумало человечество.

По соотношению физических, психических, энергетических и временных затрат на создание литературного произведения (с одной стороны) и полученной отдачи в виде реакции читателей (с другой) — КПД творчества ниже, чем:

Количество объективной информации в новостях по телевизору;

Процент удачных шуток в комедиях от «Enjoy movies»;

Надежность в экономических прогнозах от пресс-секретаря президента;

КПД двигателя, работающего на реализованных мечтах толстой некрасивой девочки;

Уровень адекватности в отмазках Мутко и остальных функционеров по поводу скандалов с допингом;

Эффект от ковровых бомбежек в борьбе с терроризмом;

Содержание доброты и христианского милосердия в заявлениях и проповедях Патриарха и его окружения;

И т.д. и т.п.»

Вариант второй (для публицистики).

«Заниматься блогом — занятие для аутистов. Там, где не хватает живого человеческого общения, используется суррогат. Высказаться необходимо, но никто не хочет слушать. И получается, что написать новый пост — это как измарать страницу дневника, вырвать ее и выкинуть в окно — авось кто-нибудь найдет и использует по назначению.

Зачем же продолжать столь бессмысленное и бесперспективное занятие? Ладно бы еще тексты несли какую-то ценную информацию как бьюти-блоги на Ютубе или анбоксинг новых девайсов — весьма полезно, практично, и миллионы просмотров гарантированы. А тут какие-то вымученные умозаключения о человеческой природе и раздерганная картография внутреннего мира.

Действительно, уж лучше прокатиться на рысаках с Котовским, чем лезть кому бы то ни было в голову исследовать его “богатый” внутренний мир».

Кричать в ванной или в пустой квартире подальше от любого думающего или тонко чувствующего объекта. Не использовать как мантру для бесконечных повторов. Свой собственный, наполненный индивидуальным страданием текст подойдет лучше. Основной принцип написания — искренность и ненависть в пропорции 80% на 20%.

Резюме:

Японцы изобрели боксерскую грушу в виде корпоративного босса и вазу, приглушающую крик, для выброса негативных эмоций забитых офисных работников. Если не обращать внимания на собственный стресс — аффекты накапливаются и приводят со временем к психологическим травмам. Но творчество само по себе в качестве сублимации таких аффектаций способно привести к психологическому прорыву, а контролируемый, узконаправленный гнев, в свою очередь, — стимулировать творчество.

творческий ступор, стресс, вспышки гнева, крик души

Хлопок одной ладонью.

Рецепт седьмой: умиротворение.

Разобрались с собственными криками и стонами, утерли слезы, успокоили родственников, успокоились сами. Собираем осколки разбитых тарелок, ищем в самых темных углах сбежавшего в панике кота. Пытаемся максимально отчетливо осознать, где мы очутились на данный момент. И если предыдущие советы не помогли, не возымели силу — не отчаивайтесь: наступило идеальное время для реализации последнего рецепта по выходу из творческого ступора.

Может, всё, что вам сейчас нужно, это просто взять небольшую паузу, побродить в лесу или парке, послушать классическую (или иную умиротворяющую) музыку, и оно всё как-то само образуется со временем.

Возможно, кризис был связан с психологическим или умственным переутомлением, и организм просто отказался работать дальше.

Существенную помощь в тяжелом труде обретения покоя могут оказать:

а) медитативные практики,

б) пробежки по утрам,

в) лечебная оздоровительная гимнастика,

г) иное.

Успехов, удачи, всего наилучшего.

Вместо эпилога: Поиск совершенства.

Ступор преодолен, работа спорится, неистовый порыв вдохновения привел к чудным результатам. Казалось бы, всё прекрасно.

Но когда создается ощущение, что ваше новое, дышащее прохладой и свежестью, литературное произведение завершено — это только начало мучений.

Редактура уже практически готовой вещи очень напоминает апорию Зенона об Ахилле и черепахе. Возникает определенная математическая последовательность. Первый день редактуры — около сотни исправлений; второй день — двадцать; третий — четыре. Дальше количество времени перестает переходить в качество, и чем больше ты тратишь дополнительных усилий, тем меньше изменений текста вносишь. Причем, добиться совершенства всё равно невозможно, как Ахиллу догнать черепаху. Действительно, нельзя закончить произведение, можно просто перестать над ним работать.

Иногда просто необходимо сказать «стоп».

Стоп.

P.S.

Все предложенные наработки — результаты самокопания и само(же)лечения в ходе преодоления (ли?) очередного творческого кризиса. Ступор преодолен парадоксальным способом через написание советов, как его преодолеть. «Лечи подобное подобным», так, кажется, говорили древние.

В любом случае, в приложении к творчеству каждая ситуация уникальна, и гарантировать какой-либо эффект автор не имеет морального права. Потому и не гарантирует.

V.V.

2016