Без названия (Временно)

— Ваше высочество, — обратился старый звездочёт к принцессе, — позвольте преподнести вам в дар на ваше совершеннолетие сию лампу.

Её высочество была явно недовольно подарком. Старая лампа и впрямь была невзрачна — когда-то медная, она уже вся позеленела. Должно быть, долго пробыла в открытом море — кое-где до сих пор остались ракушки. Ручка того и гляди отвалится, а то и вовсе — рассыплется в прах.

— Не стоит так смотреть на эту старую лампу, ваше высочество, — поспешил сказать даритель. — Быть может, она невзрачна на первый взгляд, но в неё заточён могущественный джинн. Он может выполнить три ваши желания, какими бы они ни были.

Взгляд принцессы потеплел, и она слегка склонила голову, показывая, что принимает подарок. Звездочёт низко поклонился и отошёл. Дворяне злобно смотрели в его сторону — они несли в дар украшения и платья, а тут джинн, который исполняет желания владельца. Старик разом обесценил все их труды в попытке занять место при её высочестве.

Принцесса уже тем же вечером потёрла лампу — ей не терпелось увидеть джинна. Оттуда повалил густой синий дым, свет в комнате померк. Голубоватые отблески света, идущего из лампы, превратили обычные стены в сказочный лес. А через мгновение посреди комнаты возник джинн — могучий мужчина в чалме и восточных одеждах.

— Кто разбудил меня? — пророкотал голос, будто прямо здесь, в комнате, зарождался шторм.

— Й-й-я, — не очень уверенно ответила принцесса.

— Говори же свои желания, дитя, — потребовал джинн. — Я трижды исполню то, что ты попросишь, и покину, наконец, своё узилище.

— Три желания… — принцесса задумалась. — Можно было бы пожелать самое прекрасное платье…

— Слушаю и повину… — начал джинн.

— А лучше десять… — продолжала принцесса.

— Слушаю и по…

— Или жемчужное ожерелье?

— Слушаю…

— И конечно, неотразимую красоту…

— Слу…

— И прекрасного принца…

Три часа принцесса перебирала свои желания, но никак не могла выбрать из всего этого вороха. Три часа джинн был вынужден выслушивать её. Но и его терпение было не безгранично.

— Пусть будет по-твоему, неразумное дитя! — взревел он. — Я буду исполнять любые твои желания, пока ты сама не скажешь мне уходить!

— Совсем другое дело! — обрадовалась принцесса. — Тогда начнём с платья.

Дальнейший диалог случайно подслушала служанка, и уже к вечеру о нём не знал только глухой.

— Создай мне платье.

— Слушаю и повинуюсь.

— Что это за помойные тряпки?!

— В таких платьях ходят большинство крестьянок, ваших подданных.

— Зачем мне крестьянские платья? Убери их отсюда, немедленно! И создай мне платье под стать моему роду!

— Слушаю и повинуюсь.

— Теперь вонючие шкуры?

— В них ходила твоя прапрапра— и ещё много прабабушка. Я сам её встречал, честное слово, это они самые. Семейная реликвия, можно сказать, не стоит их обижать.

— Убери их, у меня же вся комната провоняет! Я прошу платье, понимаешь? Просто платье, в котором не стыдно будет показаться на балу.

— Слушаю и повинуюсь.

— Мфр! Мффры!

— Не стоит ругаться, дитя. Это прекрасное платье. Если не хочешь одевать его сама, всегда можешь отдать подруге.

— У меня нет подруг семнадцатиметрового роста, проклятый джинн!

— Пятнадцати метров и ещё двадцати сантиметров… Но их можно уже не учитывать. И я не виноват, что твоя комната, дитя, столь мала, что ты чуть не подавилась платьем.

— Убери его немедленно!

— Слушаю и повинуюсь.

— И создай мне нормальное платье! Мне! Платье для бала! Неужели это так сложно?!

— Что ты, дитя, проще этого быть не может. Слушаю и повинуюсь.

— Что за безвкусица? Ты считаешь, что в этом можно показаться на людях?

— У нас все носят, и ничего.

— Я не знаю, что у тебя за страна, дурацкий джинн, но я такое никогда не надену!

— Зря, дитя. В этом бы даже последняя замарашка так бы поразила пресветлого эмира, что он бы тут же сделал её любимой женой.

— Вот эмир пусть это и носит! Убери его, пока кто-нибудь не увидел!

— Слушаю и повинуюсь.

— Вот, смотри, это моё любимое платье. Можешь просто создать точно таких же, но других расцветок?

— Слушаю и повинуюсь.

— А-а-а! Что это?

— Платья, дитя, как ты и просила. Точно такие же.

— Что это за цвета?

— Я сам придумал. Вот этот бармаглотовый…

— А-а-а! Убери это отсюда, не дай Бог служанка увидит, она же в обморок грохнется.

— Что ты, дитя, не стоит. Вполне хорошие цвета. Но слушаю и повинуюсь.

— Ладно, просто создай точно таких же платьев. Буду их чаще носить.

— Слушаю и повинуюсь.

— Уб-бери!

— Слушаю и повинуюсь.

— Почему все платья оказались на мне?

— Дитя, ты же сама сказала, что хочешь носить их чаще, я и надел их сразу на тебя.

— Хватит с меня! У меня уже достаточно платьев.

— Ты уже отпускаешь меня?

— Нет, убирайся пока в лампу, у меня ещё много желаний, завтра продолжим.

На следующий день принцесса решила поправить себе внешность.

— Хочу осиную талию.

— Слушаю и повинуюсь.

— А-а-а! Что ты сделал?

— Я видел ос, дитя, и уверен, что полностью соблюл размеры.

— Я просто хотела тонкую талию, а не это!

— Слушаю и повинуюсь.

— А-а-а! Где моя талия?

— Я сделал её настолько тонкой, какой только смог, дитя. Я горжусь своей работой — не каждый джинн способен на такое.

— Верни как было!

— Слушаю и повинуюсь.

— Ладно, просто сделай меня самой прекрасной во всём мире.

— Слушаю и повинуюсь.

— Откуда такая тишина? Где цветы из вазы? Что ты наделал, проклятый джинн?

— Я уничтожил всё живое, что могло бы поспорить с твоей красотой, дитя. Но чтобы никому не было обидно, я заодно уничтожил и всё остальное.

— А-а-а-а-а! Верни всех назад!

— Слушаю и повинуюсь.

— Изменяй меня, а не трогай всех вокруг.

— Слушаю и повинуюсь.

— Господи, что со мной? Какого чёрта ты превратил меня в эту уродливую толстуху?

— С моей точки зрения, дитя, ты стала прекрасна. Уверен, и среди людей найдутся те, кто считает также.

— Я не собираюсь выглядеть как свинья ради кого бы то ни было! Верни всё как было!

— Слушаю и повинуюсь.

— Всё, я устала. В общем-то, я и так себе нравлюсь. Иди обратно в лампу, завтра продолжим.

— Слушаю и повинуюсь.

На следующий день принцесса решила заняться принцем, тем более что её отец вновь напомнил любимой дочурке, что свадьба не за горами, и надо бы подобрать жениха.

— Хочу прекрасного принца.

— Слушаю и повинуюсь.

— Что это за самовлюблённый болван?

— Принц соседнего государства. Он столь красив, что не замечает никого вокруг.

— Хочу, чтобы ещё и добрый был. А этого убери.

— Слушаю и повинуюсь.

— Что это за пускающий слюни идиот?

— Тоже принц, дитя, можешь не сомневаться, правда, его королевство далече. И добрый — птичек там любит, зверушек всяких.

— Убери его, смотри, слюни уже на ковёр натекли. И сделай ещё и умного.

— Слушаю и повинуюсь.

— Что это за старая развалина?

— Тоже принц, дитя. В молодости был красив, а сейчас, к ста годам, и умный, и добрый. Весь в деда, нынешнего короля. И долголетием в него, должно быть, пошёл, так что он ещё тебя переживёт, дитя.

— Убери его отсюда, пока не проснулся. И найди принца без недостатков.

— Слушаю и повинуюсь.

— Ты откуда младенца-то вытащил?

— Это тоже принц, дитя. Ты можешь воспитать его так, как тебе пожелается, даже без недостатков. И наследственность хорошая, обещает вырасти красивым парнем.

— Верни его в люльку, из которой взял, пока родители не хватились! И иди в свою лампу, пока ещё до чего-нибудь не додумался! Я лучше за Августа выйду, чем просить тебя принца найти. Он и то лучше тех, кого ты нашёл!

— Слушаю и повинуюсь.

На следующий день принцесса не прикасалась к лампе, но во время прогулки по саду её высочество вздохнула:

— Вот бы иметь красивого белого пони, как бы было весело…

— Слушаю и повинуюсь, — раздался в тот же миг, и посреди поляны появился трехметровый белый бык. Служанки как по команде разом осели.

— Джинн, что ты творишь? — завопила принцесса, совершенно забыв, как должна себя вести. Впрочем, рядом всё равно никого не было.

— Я сказал, что исполню все твои желания, дитя, пока ты меня не прогонишь, — джинн появился из воздуха. — И вот, пожалуйста — белый бык одного из древних божеств, зовут Пони. Не пойму, чем ты недовольна, дитя?

— Ладно, — вздохнула принцесса и вдруг стала серьёзной. — Я поняла тебя. Нельзя желать слишком многого, так? Ладно, тогда вот мои последние и единственные три желания. Приведи в чувство служанок. Вызови дождь по всему королевство, вторую неделю стоит изнуряющая жара, посевы могут выгореть. И убери отсюда этого быка туда, где он был, а то он уже на нас нехорошо смотрит. После чего ты свободен, можешь уходить.

— Слушаю и повинуюсь, ваше высочество, — поклонился джинн. — Я рад, что образумил вас лишь за три дня, хотя иным не хватало и месяца. Позвольте преподнести вам эти кольцо и ожерелье. Меня попросили передать их близкой внучке той вашей далёкой бабушки, которая носила шкуры, но я не успел.

И джинн взмахнул рукой. В тот же миг бык исчез. Служанки как по команде вскочили и начали хлопотать вокруг принцессы. Они думали, что животное привиделось им от солнечного удара. Само светило между тем затянуло тучами, и на землю упали первые капли долгожданного дождя. А на руке и шее принцессы появились чудесные кольцо и ожерелье. Их красота казалась неземной, а сама девушка в них выглядела не королевой, но богиней, сошедшей с небес.

Принцесса никогда не забывала уроков джинна, и правила долго и мудро. В своё время она вышла замуж за Августа. Королевский род ещё долго хранил волшебные украшения, созданные джинном.

* * *

Джинн же в тот же день появился у звездочёта.

— Дело сделано, — доложился он, сладко зевнув.

— Благодарю вас, могучий, — поклонился старик. — Уж не знаю, что с ней было делать.

— Не переживай. Если кто ещё чудить начнёт, три лампу снова, я посмотрю, чего сделать можно будет. А сейчас — спать.

Джинн поставил на стол свою позеленевшую лампу. Из неё вновь повалил синий дым, который исчез через несколько секунд. Джинн пропал вместе с ним.

* * *

— Агент сорок семь с задания вернулся!

— Как всё прошло?

— Отлично, капитан. То есть всё было плохо, как и описывал осведомитель, но обратную корректировку времени удалось провести быстро и без эксцессов. Королева… Эм, в смысле, ещё принцесса, как и ожидалось, оказалась смышлёным человеком, как аналитики истории и предсказывали.

— Какой легендой воспользовались на этот раз, агент сорок семь?

— Номер одиннадцать, "Джинн"! Это самый простой способ быстро втереться в доверие и провести корректировку цели.

— Ладно, пока отдыхайте, агент сорок семь. Вы у нас самый результативный, подыщем вам ещё сложный материал.

— Рад стараться, капитан.

* * *

Когда дверь его комнаты в Службе Охраны и Корректировки Времени закрылась, агент сорок семь зыркнул по сторонам, потом взмахнул рукой и потянулся, превращаясь в джинна. Носить ноги и притворяться человеком ему до смерти надоело, и в одиночестве он позволял себе принимать истинный облик. Уж обдурить технику было простым делом для мага, оттачивающего своё искусство три тысячелетия. Увы, прятаться приходилось — люди в двадцать третьем веке далеко шагнули. Тех, кто просто прятался, давно нашли и отдали в лаборатории. Бедолагу Дракулу, к примеру, или Кентервильское привидение. Вот и приходилось растворяться среди людей. Увы, джинн не мог, как Мальчик-с-пальчик, объявить себя жертвой запрещённого эксперимента по преобразованию людей. Вот и пришлось устраиваться в СОКВ и там скрываться. Хорошо хоть, работа выдалась простая и непыльная — быть самим собой.