часть 1 Лапотники

… Да что и говорить: всякое бывает!…

У старика — то три сына. Старшие, конечно, умные, а младший…. Да нет, не дурак, не придурок даже, а так… ляменький.

И с измальства старший самый, Феденька — по коммерции: еще в неполных свои полторы дюжины все припасы зимние купцу заезжему от тятеньки тайком продал, хотя до весны дотянули, надо же! У соседей покупали, все подешевле старались, но с выручки той еще и осталась толика немалая.

Удивился старик: почти полвека прожил, все горбом наживал — много не нажил, а тут — на тебе, мошна звенит! На те деньги Феденька у людей набрал, что получше: туесков, поясков, лаптей узорчатых, плетенья, шитья всякого. В городе влет разошлось все. Потихоньку — полегоньку, когда усы силу набрали, да бородка закучерявилась — и к купечеству Феденька прибился.

Средний — то, Семен, разбирал, калечил игрушки всякие, которые тятенька сыновьям с ярмарок привозил, а после — откуда что взялось — мастерить начал. Замки его хитрые на самых полных амбарах висели, решетки кованые в городе боярские хоромы украшали, из городов разных купцы приезжали, чтобы диковины Семеновы уж не то, что купить, посмотреть только!

Ну а младшенький, Ванятка…. У попа грамоте обучился за зиму (к чему грамота простому человеку?), у Феденьки книжки просил из города про путешествия, про чудеса заморские, а постарше стал — и вовсе сдвинулся с разума: на песочке линии рисовал, буквы не наши, цифирь закорючистую. То про сопряжения брендил, то про эпюры какие — то. Отец с матерью и к бабкам ходили, чтобы сыночка вылечить, и свечи в церкви ставили. Только Ванятка так и остался с перекосом: ни гвоздя вбить не умеет, ни дров наколоть, ни воды из колодца достать. Все из рук валится. Но тоже вырос здоровеньким…. Усы пробиваются, плечи вширь раздались, только худ, костляв даже.

Братья дружно жили! А чего им делить? Старик помирать не собирался пока!

Однажды Ванятка к Семену с берестой подошел. На ней крестики да нолики, да палочки, да кривулины всякие.

— Ты бы, Сеня, смастерил штуку такую!?

— Хорошо, бересту вырежу да вычищу, а уж крючки свои сам выводи!

— Да я тебе не про то говорю. Штуку видишь какую нарисовал?

Присмотрелся Сеня — мать честна! И телегу — то толком нарисовать не сумел молодшенький!

— Это что же, это где же три оглобли ты у телег видел?

— Это не оглобля, Сенечка! Этой штукой телегу остановить в два счета можно, если вот здесь взяться, да вот так повернуть. Тормоз называется.

— Сломается оглобля твоя. Да и зачем телеге тормоз? Добрая лошадь сама где надо остановит.

Сказал, да и задумался. А Ванятка о своем чем — то задумался тоже.

У Сени мысль простая: лошадь выпряг — под колеса камень класть надо. А тормоз этот и за камень сработает, и с горы телега вперед лошади не будет норовить опуститься. Одним словом, смастерил Семен устройство, прежде для телег небывалое. И со своим, мастерским, разумением, конечно. Известное дело: кто везет, тот и правит!

Федор на телеге мудреной в город на ярмарку поехал — мужики со смеху в пыль дорожную падали. Туда — то дорога в гору, а назад — мужики намучались, лошади намучались, только Федя с песнями ехал. И легко, ну и от барыша, конечное дело!

В городе о телеге новой слух прошел, на следующую ярмарку рядом народу — тьма! Даже иноземные купчишки крутятся, особенно из Амстердаму один: что, да как, да почему…. И товар от этого чуда дорожного еще быстрее разошелся, вдвудорога!

Через полгода к царю из — за заграниц чудо привезли: разукрашенную повозку с мудреной ручкой резной. За ту ручку потянешь — лошади останавливаются, кучеру кричать не надо! Наши так разве сделают? Царь неделю с утра до вечера по столице туда — сюда катался, три упряжки лучших лошадей заморил. Дело простое: лошади тянут, тянут, а тут опа — ручка! А команды не было!

Ванятка старшего брата за это время совсем уморил: книжек немерянно тот ему возил, ляменькому. В селе пруд один, в нем три с половиной гуся помещаются, ну речушка еще — те же гуси вброд перейдут, а книжки все просил про моря, про океаны. Бумаги еще дорогущей, перьев, чернил. Но брату родному Федор все, что тот захочет, доставал.

Время прошло, Ванятка обоих братьев зовет. На столе — бумаги лист, на нем их телега нарисована, на телеге — парус. Братья мимо лавки сели!

— Ванюшка, не заболел ли чем? На телеге по морю: только от берега — и на дно булькнешься!

— Я, братцы, на ней не по морю, по суху ездить предлагаю!

— Так ведь ветер — он не на заказ дует! Это если он в столицу, скажем, притащит, то домой только, как Афанасий Никитин, через три моря попадешь!

— А у меня, братцы, придумано как и по ветру, и против него сподобиться! Вот эту веревку тянешь — парус поворачивается, ветер боковой через сложение векторных сил все равно телегу вперед толкает!

Семен первый понял, что к чему. Федор попозже, но зато на паруса холста самого крепкого достал, веревок заграничных, чтобы руки не рвали.

Сделали, одним словом!

Федя первый раз поехал — намучался! Пока по колее — хорошо идет, что тут скажешь! Мужики, купцы даже с дороги шарахались, в канавы сворачивали. У города колея помельче пошла, тормозить приходилось, телегу направлять. Тяжело! Правда в городе — фурор! Опять народ толпится, товары раскупаются вдесятеро быстрее, впятеро дороже: чудно, что телега без лошади приехала! Тот, из Амстердаму, опять крутится, выспрашивает, высматривает!

Потом зима! На санях под парусом полегче: идут бойчее, поворачивать шестом можно! Пока другие ходку в город делают, Федор две успевает.

Хозяйство крепнет, конечно! Федор в первую гильдию вышел! Но братья дружно живут и родителей не забывают! На зиму шубы всем выправлены, валенки новые: белые, с вышивкой!

Весной Ваня опять братьев кличет,… а у царя — обнова. Из — за заграниц царю повозку кораблем морским доставили. Повозка лаком блестит, ручка тормозная узорная, над повозкой парус бархатный — царский ведь экипаж!

Коней не надо, сама едет! Царь от досады аж подпрыгнул, приобретению своему и себе же завидуя: эх, когда у нас так делать научатся?! Опять неделю с утра до вечера по столице катался: сколько гусей, кур, уток передавил — пересчитать нельзя, сколько свиней калеками сделал, кончину их приблизив!

Боярам наказ дал: повозок таких с десяток купить: для воеводы, пяти детишек своих, царицы, ну и в армию остальные, чтобы реляции победные доставлять, приказы военные.

А у Вани предложение вот какое: ось переднюю у телеги снять, да посадить ее через втулку крестовую на шкворень вертикальный. А к шкворню ручку приделать поперечную. Ручкой шкворень поворачивать можно, шкворень ось повернет, телега управляемая получается!

Тут даже Федя сразу понял, что лошадь продать можно, сбруя тоже не нужна. А нужно железа хорошего, мази, того — сего, ну это — то по его части!

Семен уж к тому времени братовы рисунки хорошо понимать стал, сделал все легко, крепко!

Только лето, грязь высохла — Федор на ярмарку в саму столицу поехал.

Ну, там — то народ побольше видел, удивляются мало. Только тому, что не сшиб лихой купец никого! Даже цыпленка неразумного. Купцы языком, конечно, щелкают, завидуют, что купчишка себе такую штуку завести позволил! Народ простой больше пальцем у виска крутит, да в колеса палки потолще засунуть норовит! А из Амстердаму тот — опять рядом. Опять шустрит, выспрашивает. Хорошо, Федор царский выезд увидал, простота сельская мигом вылетела, не хвалился, молчал. Это ж если все купцы такие себе купят…! А уж как товары продал — мигом домой!

Царю к осени поближе — опять обнова! Теперь на экипаж ручка поворотная приспособлена слоновой кости, лавандой пахнет! Царь обновой — то доволен, но мастеров отечественных на чем свет стоит за скудоумье ругает. Что они могут, лапотники?!

…

Ванюша Семену говорит:

— Сеня, Феде тряско на телеге, я ему вот что придумал…

…

Царский — то экипаж недолго проездил, все передняя ось отваливалась.

Втулочки там хитрой, крестовой, не догадались поставить, И у них, в заграницах, тоже, что и говорить, всякое бывает!…

…

Да, не знают цари свой народ!…